— Хорошая девочка. — Она схватила сумочку и, направляясь к двери, крикнула через плечо.
— Кстати, я рада насчет книги, но по-настоящему тебе стоит благодарить того, кто засунул Нью-Йоркер23 с этой статьей в мой ящик в школе. Именно так я о ней и узнала.
Я уставилась на закрывшуюся дверь. Кто-то подбросил ей журнал со статьей о Дж. Колби?
Я пробежала четыре мили, вернулась в квартиру и села за компьютер. Писать сейчас было категорически невозможно, поэтому я снова открыла его веб-сайт и уставилась на фотографию. Дальше я нашла форму для вопросов и набрала новое сообщение:
Джейс, зачем ты разворошил прошлое? Зачем? Зачем? Зачем???
А, и твои писательские навыки просто отстой!
Я удалила все и снова раскрыла книгу.
Из «Всех дорог между нами»
Мистер Уильямс, наш высокий и умный на вид учитель биологии, стоял у доски и читал лекцию, периодически задавая вопросы классу, но я не слышала ни слова из того, что он говорил. Я думала о Джексе, который сидел прямо позади меня. Я накручивала волосы на пальцы и представляла, каково это будет — поцеловать его.
Его тело было слишком длинным для наших школьных парт, так что ему приходилось сидеть, вытянув ноги. Периферическим зрением я видела их по бокам от себя. Теперь я начала замечать все те ощущения, которым раньше не придавала значения. Он сидел сзади, и я чувствовала спиной исходящее от него тепло — оно словно окутывало меня.
Мистер Уильямс прочистил горло и громко вопросил.
— Эти клетки не обладают клеточным ядром и другими мембранными органоидами. Кто скажет, как они называются?
Никто не поднял руки.
— Фишер! — рявкнул мистер Уильямс.
— Прокариоты? — сказал Джекс так, словно не был в этом уверен. Но мне-то было известно, что он знал ответ наверняка.
— Правильно, — сказал мистер Уильямс. — Эмерсон, ты слушаешь?
Я села ровненько на стуле.
— Да, сэр.
— Хорошо, — сказал учитель. — Тогда повтори-ка нам, о чем мы тут болтаем весь урок?
У меня заколотилось сердце, и классная комната закружилась перед глазами. Ненавижу, когда меня вызывают на уроке. Я понятия не имела, каков ответ, пока Джекс не прошептал:
— Биноминальная номенклатура.
Он с тем же успехом мог сказать «я хочу заняться с тобой любовью» — вот, как шепот Джекса о «биноминальной номенклатуре» прозвучал для меня.
Мистер Уильмс все еще глазел на меня. Я ткнула указательным пальцем в потолок и провозгласила:
— О биноминальной номенклатуре!
— А, так ты все-таки слушала, Эмерсон. Хорошо, — сказал мистер Уильямс.
В автобусе по дороге домой, Джекс произнес:
— Действительно сложно обращать внимание, о чем говорят на уроке, когда ты постоянно накручиваешь прядь волос на палец, сидя прямо передо мной. — Он сжал мою руку и улыбнулся. Что-то в том, как он дотрагивался до меня, ощущалось совершенно иначе, чем прежде.
— Что-то я не заметила, чтобы у тебя возникали трудности с правильными ответами.
— Просто говорю. Сегодня мне хотелось лизнуть тебя в шею.
— Джексон, — произнесла я тихим, заговорщическим шепотом. — Это отвратительно! — но я чувствовала, как кожа на шее покалывала от предвкушения.
— Правда, мне хотелось поцеловать тебя, но я не мог забыть зрелище, как язык Хантера оказался у тебя во рту.
— Он и правда засунул язык мне по самые гланды. — Я вздрогнула, и Джексон рассмеялся еще сильнее, поэтому я врезала локтем ему в бок. Мне было тяжело справляться с этой новой атмосферой флирта.
— Выглядело отвратительно, Эм.
— Ну, это был мой первый поцелуй. Перестань дразнить меня.
— Я и не дразню. Просто в этом кроется некая утонченность, понимаешь? Я научу тебя всему позже, — подмигнул он.
— Господи, иногда ты чертовски самодоволен.
— Но ты все равно любишь меня.
— Да у меня просто выбора нет, — сказала я.
Мы по очереди спрыгнули со ступенек автобуса.
— Пока, мисс Билс! — крикнул Джексон на ходу. — Увидимся завтра.
— Твоя мама работает сегодня вечером? — поинтересовалась я.
— Да, а твой отец?
— Думаю, да.
— Круто, тогда, может, зайдешь? Мы можем посмотреть телек у меня дома. И я мог бы исправить все, чему успел научить тебя Хантер, — невозмутимо предложил он.
— Джексон Фишер, ты прекратишь это наконец?!
— Да шучу я! Просто приходи, и мы побудем вместе, как всегда. Я на тебя не давлю.
— Хорошо. Сделаю домашку и приду.
Одной рукой он обнял меня за плечи.
— Можешь и мою сделать, если хочешь.
— Нет уж, сам справишься, Казанова ты наш.
Он рассмеялся.
— Ты права. Тем более, у меня по математике и биологии баллы выше твоих.
— Знаешь что, думаю, все это внимание других девчонок вскружило тебе голову. По-моему, ты меня не заслуживаешь.
— Ну, мне не важны другие девочки. Только ты.
В воздухе сгустилось предвкушение. Мы разговаривали и смеялись всю дорогу до дома.
Тогда мы этого еще не понимали, но в нашей жизни всегда присутствовала тоска по любви. Наша невинность была прекрасна, ее невозможно было снова запечатлеть, невозможно воссоздать. Иногда, в автобусе, когда мы с Джексом проезжали мили дороги, я мечтала, что мисс Билс развернется и увезет нас из Нибла. Мы втроем будем жить вместе в этом автобусе, где-нибудь, где не будет утонувших братьев, матерей-наркоманок и Алко-монстров.
Моя улыбка испарилась, стоило мне заметить потрепанный грузовик марки Toyota, принадлежащий отцу, криво припаркованным у нашего дома.
— Скоро увидимся, — сказала я рассеяно.
Джекс поцеловал меня в макушку.
— Жду не дождусь.
Прежде чем он зашел в свою дверь, а я в свою, мы оба обернулись. Он поцеловал пальцы и помахал мне. Я ответила тем же.
Стоило открыть входную дверь, как я все поняла. Дом находился во мраке. Затхлый дух выпивки и курева ударил в нос, как только я вошла. По пути в свою комнату я оглянулась и увидела, что отец валялся в отключке на кушетке, телевизор был включен, а рядом с отцом лежала пустая бутылка из-под водки.
Войдя к себе в комнату и закрыв за собой дверь как можно тише, я села за домашнее задание.
Он должен был уйти на работу около четырех вечера, поэтому без четверти четыре я спустилась в гостиную и попыталась разбудить его.
— Папа? — я потрясла его за плечо, но он лишь ударил по моей руке. — Ты опоздаешь на работу.
— К черту эту работу. Я не вернусь туда, — пробормотал он в подушку. Алко-монстр вернулся.
Давненько я не видела его в таком состоянии.
— Пап? Да брось…
— Я сказал, отвали от меня, Эмерсон! Ты что, оглохла?
— Ладно, прости.
Я вернулась в свою комнату, чтобы закончить подготовку к завтрашней контрольной по биологии.
Немного погодя я услышала, как он неуклюже идет по коридору. Распахнув дверь моей спальни, он направился к комоду и начал рыться в ящиках.
— Где они?
— Где что, папа?
— Твои деньги с яичного ранчо.
Его грудь то вздрагивала, то опускалась.
Я встала и подошла к маленькой сумочке, которая висела на спинке кровати. Открыла ее и вытащила пачку купюр, в основном одно- и пятидолларовых — всего около тридцати восьми долларов. Я так долго копила их, чтобы купить платье для танцев в конце года.
Он вырвал их из моих рук.
— Папа, это мне на…
— Меня не еб*т для чего они. Разве я не был добр к тебе?
— Вообще-то…
— Не был?! — заорал он.
— Был, сэр.
На его лбу выступила испарина.
— Я найду другую работу, поняла, п**да малолетняя?
Это слово задело меня и заставило почувствовать себя физически больной. Я заметила, что от волнения вырвала прядь своих волос, очень сильно закрутив их.
Он вылетел из моей комнаты, и спустя минуту я услышала, как заводится его грузовик.
Подойдя к окну, я наблюдала, как он едет вниз по дороге. Вместо того, чтобы переживать из-за денег, я сосредоточила все свои мысли на Джексе.
