— Подождите, — выдохнула я.

— Мне правда больше нечего сказать. Кара уже на пути к успеху, а ты… у тебя есть книга — в зачаточном состоянии, — но тем не менее, книга. Идите и пишите, мои дорогие. У тебя все лето впереди. Если хочешь остаться здесь, Эмилин, я с радостью оставлю тебя в штате, но мне кажется, что это тебе ни к чему.

— Спасибо вам, спасибо вам огромное!

— Все, идите обе, проваливайте, — хрипло рассмеялся он теплым смехом.

Кара взяла меня за руку, пока мы шли к парковке.

— Вот видишь, я же говорила.

— Спасибо, что помогала разобраться со всей ерундой, которая произошла в этом году, Кара. Ты была мне замечательной подругой.

Она остановилась.

— А хочешь переехать со мной в Нью-Йорк? Давай, Эм. Будем жить как настоящие писательницы.

Я захохотала.

— Звучит потрясающе. Но ты же съезжаешься с Генри, разве нет?

Она покачала головой.

— Я буду с Генри, но мы пока не съезжаемся. Он занят учебой на хирурга, а мне нужно время, чтобы прижиться в городе. Ну, что скажешь? Соседки?

— Я совершенно точно подумаю над этим.

Заманчиво это — иметь свободу наконец-то быть собой.

И я думала над предложением Кары. Думала до тех пор, пока иного ответа и быть не могло.

Я поеду с ней в Нью-Йорк.

К первому июля мы с Карой были гордыми съемщицами двухкомнатной квартиры в Ист-Виллидж, Нью-Йорк. Следующие пару недель мы провели за распаковкой вещей, обустройством и совместным исследованием города.

Что странно, они с Генри расстались почти сразу же. Кара выяснила, что их отношения работали куда лучше на расстоянии, и что у Генри не было времени на девушку. Если быть откровенной, у нее тоже не было времени на парня. Ее агент убедила ее сделать сборник коротких рассказов, и Кара проводила за писательством столько же времени, сколько и Генри за спасением жизней.

Однажды на выходных, когда мы доставали очередные вещи, она указала на кучу коробок, которые я отодвинула в сторону.

— Мне выбросить это в мусоропровод? Они, по-моему, последние.

— Да, но проверь еще раз, пожалуйста, все ли я оттуда достала.

— Вот в этой еще книжки остались. — Она вынула стопку из трех книг из последней коробки. — Здесь книга Джейса. — Она увидела закладку в конце книги. — Ты ее так и не закончила, да?

— Еще нет. Была слишком сосредоточена на собственной книге. Давай сюда.

Я забрала ее к себе в комнату и положила на прикроватную тумбочку.

Через некоторое время вернулась Кара, но она была не одна, а в компании одетого в джинсы с подтяжками бородатого джентльмена, и оба они несли кружки.

— Эм, это наш сосед Кай. — Она встала позади него и шевельнула бровями. — Он предложил мне чашку кофе, и это оказался самый вкусный кофе, который я когда-либо пила за всю свою жизнь.

Я встала и подошла пожать ему руку.

— Я — Эмилин. Рада познакомиться!

— Взаимно, — сказал он.

— Так в чем же секрет? — я указала на кружку.

— О, кофе? Его нужно обязательно нагреть до ста шестидесяти четырех градусов и всегда использовать фильтрованную воду.

Кара нашла себе хипстера и светилась от счастья. Она смотрела на него так, словно это он был божественным кофе, посланным ей с небес.

— Что ж, надо будет попробовать этот маленький фокус, — сказала я. — Значит, ты живешь в соседней квартире?

— Ага, — подтвердил Кай. — Только я и моя старая квартирка. Я художник-график и работаю из дома, поэтому, если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

— Супер! — я улыбнулась.

— А как ты тут развлекаешься? — спросила Кара.

— Ну, сегодня вечером я еду в Бруклин в «Запретную Зону», там играет группа моего друга.

— Кара, тебе тоже стоит сходить, — сказала я. — У меня тут дел невпроворот.

Той ночью, когда Кара вернулась домой, она рассказала мне, как Кай познакомил ее с музыкальным дуэтом, состоявшим из мужа и жены, которые к тому же владели кофейней на углу. Кара быстро завела друзей — так было всегда, — и она была в восторге от Нью-Йорка. Я видела, как она приспосабливалась и собиралась жить здесь всегда. Я же, напротив, чувствовала себя все более одиноко и изолировано с каждой минутой пребывания в этом городе.

В течение следующих нескольких недель Кара и Кай стали неразлучны, а я — еще более подавленной. Кара сказала, что писатели должны быть немного подавлены, но я в это не верила. Когда я была в таком состоянии, то не могла писать.

Я разговаривала с Джейсом каждые несколько дней. Когда рассказала ему, как себя чувствовала, он ответил, что это из-за моего конфликта с самой собой. Я знала, что он имел в виду, но не позволила ему развить эту тему дальше. Пожилая женщина в аэропорту и ее слова о борьбе с судьбой все еще крутились у меня в голове.

Именно после странного ночного кошмара, в котором я смотрела в зеркало и видела свое старое, морщинистое лицо, я поняла, что пришло время закончить книгу. Я чувствовала, что плакала во сне, но старое лицо не двигалось. Я была так напугана, что это и есть мое будущее, что была просто парализована страхом и тем, что моя жизнь замерла, пока остальной мир двигался дальше.

Мы не всегда можем контролировать обстоятельства, выбирать себе родителей, место жительства или сколько денег мы зарабатываем, но в те редкие моменты, когда мы можем сформировать свою судьбу, когда у нас есть сила устроить свое собственное счастье, нельзя позволять себе поддаться страху и не решиться на это.

Из «Всех дорог между нами»

Алиша провела меня в дом Джекса, в гостиную. Старый ковер заменили ламинатом, а еще установили больничную койку, обращенную к телевизору. От входа мне не было видно Джекса, но я слышала кислородный аппарат и звуки затрудненного дыхания.

Лейла побрела по коридору в свою спальню, а Алиша поманила меня к нему.

— Подождите, — прошептала я. — Могу я сперва воспользоваться туалетом?

— Конечно, — она указала в конец коридора.

Я пошла в ванную. В последние годы здесь сделали ремонт, но расположение помещений осталось прежним. Я вспомнила, когда в последний раз была тут. Мне было пятнадцать лет, и Джекс только что рассказал мне, что сделал Кэл Младший. А затем нашел меня плачущей в душе. Он держал меня и заботился обо мне, хотя это он прошел через нечто ужасное.

Из зеркала на меня смотрело лицо, которое я теперь едва узнавала. Я порылась в сумочке в поисках блеска для губ. Нанесла тонкий слой, затем расчесала волосы пальцами, отчаянно пытаясь их пригладить. Я не знала, чего ожидать, но даже будучи на тридцать пять лет старше, хотела хорошо выглядеть перед ним.

Я медленно прошла по коридору. Заглянула в комнату Брайана, где теперь жила Алиша. Она сидела за столом и смотрела на меня в дверной проем.

— Вперед, встретьтесь с ним, — сказала она.

Пройдя в гостиную, я заметила, что телевизор все еще включен, но звук приглушен. Я подошла к его кровати. Глаза его были закрыты, на лице — кислородная маска.

Я оценила его внешний вид. Все еще густая шевелюра, но теперь совершенно седая. Он был худым и болезненным, но я могла узнать в этом лице своего Джекса. Стоя у кровати, я взяла его руку в свою.

Он открыл глаза и прищурился, а затем улыбнулся. Словно не минуло столько лет, он улыбнулся мне с совершенным узнаванием и благоговением, как всегда. Другой рукой он снял кислородную маску с лица и сказал.

— Многовато же времени тебе понадобилось.

Я начала плакать и смеяться одновременно.

— О, Джекс, — я обняла его лицо ладонями и поцеловала в щеку. — Мой Джекс, — рыдала я. — Почему? Почему это случилось с тобой?

— Пожалуйста, не плачь, Эм.

Никто не называл меня так на протяжении всех тридцати с лишним лет. Он закашлялся.

— Не разговаривай. Вот, — сказала я, снова надев на него кислородную маску.