Пей пиво на траве,

Пей пиво за столом,

Пей пиво натощак,

Пей пиво со хмеля,

Пей пиво просто так,

Пей как Бавария!

Пей пиво!

https://www.youtube.com/watch?v=z_pu-rnwOdI

— Фух! — выдохнул я, переводя дыхание. — Ну как? Удовлетворен? — Я повернулся к Бурлакову.

— Блин… — Обрадовано выдохнул Леня. — Феерично! И это тоже надо обязательно записать! С таким материалом все дискотеки Союза на год вперед нашими будут! И вообще, под это вот все надо делать отдельный проект!

— Однозначно! — согласился с другом Илья. — Это реально новый уровень!

— Друзья, давайте мы уже второй клип отсмотрим! — громогласно провозгласил я. — Я ничего не путаю, мы ведь именно поэтому все здесь собрались? Это тоже настоящий шыдевр!

— Я уже ничему не удивлюсь! — покачал головой Бурлаков. — Включай.

Зря он так — второй клип произвел не меньший фурор, чем первый. Ну а дальше пиво потекло полноводной рекой…

Тусовка расходилась далеко за полночь. Я уже попрощался с Ильей, когда он вдруг остановился на пороге и хлопнул себя ладонью по лбу.

— Серега, забыл совсем! — Лагутенко достал из кармана какие-то бумажки. — Это обещанные вам с Леной билеты на Цоя. Он уже послезавтра на Динамо выступает!

— Ильюха, спасибо!

— А хорошо посидели! Надо чаще собираться! — произнес напоследок Лагутенко и, немного покачиваясь, начал спускаться вниз по лестнице. — Увидимся на концерте! — Махнул он мне рукой и исчез за поворотом.

На следующий день мы с Ленкой банально отсыпались, поэтому и пролетел он так, как будто его вовсе и не было. А в день выступления Цоя мы были как два огурчика, и в назначенный час пристроились к хвосту длиннющей очереди, втягивающейся на стадион «Динамо», где должен был выступить сегодня Виктор. Я крутил головой, но друзей так и не заметил. Илья со Сдвигом и Бурлаковым появились в последний момент, когда мы уже почти подошли к контролю. Я махнул рукой, пропуская их вперед.

— Ух, чуть не опоздали! — запыхавшись, произнес Илья.

— Все норм! — кивнул я, протягивая билеты контролерше.

Расположившись на местах, согласно купленным билетам, я поинтересовался у Лагутенко, усевшимся рядом со мной.

— Слушай, Илья, а с Цоем никак нельзя пообщаться?

— Хех, — грустно усмехнулся Илья, — если бы это было так просто… Знаешь, сколько таких желающих?

— Представляю… — Ничего другого я и не ожидал от него услышать. И как встретиться со знаменитым артистом, даже не представлял. Хоть и был у меня «козырь» в виде телеграммы, но как ему об этом сообщить? Не кричать во весь голос с трибуны, что это я такой-сякой спас его от гибели? Что же делать? — Я невно сжал в потных руках сумку с видеокассетой, которую был должен, да просто обязан передать Цою.

До начала представления оставалось еще минут тридцать, когда на поле к милицейскому оцеплению вышел не старый еще мужчина лет сорока, показавшийся мне смутно знакомым. Но я точно знал, что его я не видел никогда в жизни, а вот мой «сосед»… Одна из «ячеек» его памяти услужливо подкинуло мне информацию «для размышления». Мужчиной оказался Юрий Айзеншпис — до самой, не случившейся в моей реальности смерти Виктора, бессменный директор и продюсер группы «Кино». И это был самый настоящий шанс прорваться к Цою.

— Я быстро, — шепнул я на ухо Лене и сорвался с местом.

— Куда это он помчался? — спросил у моей подружки Илья, с удивлением глядя мне вслед.

— Не знаю, — пожала она плечами, — он с самого утра странный какой-то…

Пока я проталкивался через заполняющие ряды толпу, Айзншпис намылился уходить.

— Юрий! — закричал я ему в спину, боясь, что не успею. — Юрий Шмильевич! Подождите, пожалуйста!

Директор «Кино» остановился и обернулся.

— Ю…рий… Шмиль… евич… — задыхаясь, произнес я, подбегая к продюсеру.

— Мы знакомы, молодой человек?

— Нет… не знакомы. Я ведь ничего не напутал — вы ведь директор «Кино»?

— Допустим. — Айзеншпис скрестил руки на груди и с интересом посмотрел мне в глаза. — Чем обязан?

— Юрий Шмильевич, мне нужно срочно увидеться с Виктором… Цоем…

— Молодой человек, это просто невозможно! — усмехнулся Юрий. — У Виктора концерт вот-вот начнется… И он не встречается с неизвестными…

— Вот! — перебил я Айзеншписа, протягивая ему оборванный клочок бумажки.

— Что это? — Его брови приподнялись.

— Это квитанция телеграммы…

— Той самой телеграммы? — Ага, Юрий сразу просек, о чем речь — на редкость хваткий товарищ.

— Идем! — Он не раздумывал не секунды.

Мы зашли в помещения администрации стадиона, в кабинетах которой для известной группы были устроены типа примерки. Мы проходили по коридору, когда навстречу попалась странная парочка. Маленький щуплый и абсолютно лысый старикашка, одетый в светлую парусиновую пару и соломенную шляпу, как будто сошедший с курортных черноморских фотографий годов этак пятидесятых, в сопровождении крепкого мужика с цепким взглядом серо-стальных глаз. Проходя мимоходом, из меня неосознанно вырвалось странное восклицание:

— Батюшка Феофан? Владимир Николаевич, а вы неплохо выглядите в этой сорочке! Во всяком случае, лучше, чем в рясе или в генеральском мундире! Этакий душка пенсионер!

Сказать, что брошенные мною фразы изумили незнакомцев, особенно здоровяка — это не сказать ни о чем. Старичок, к слову, намного быстрее справился с изумлением, чем его спутник — его лицо дрогнуло буквально на мгновение, а после вновь озарилось добродушной улыбкой.

— Ну вот, Николаша, — весело усмехнувшись, обратился он к своему спутнику, — а ты говорил, что зря в такую даль смотаемся! Нет, не зря меня эти сны столько времени мучили! Ой, не зря!

— Молодой человек! — Здоровяк выступил вперед старика, одновременно засовывая руку в нагрудный карман пиджака. — Пройдемте с нами!

— А… собственно, в чем дело, товарищи? — поинтересовался у них Айзеншпис, уже подозревая, что дело может «пахнуть керосином».

И он не ошибся в своих прогнозах — здоровяк отточенным движением засветил перед нами вытащенную из кармана красную книжицу:

— Комитет Государственной Безопасности! Еще вопросы будут?