Первая майская ночь… Теплая, и в то же время свежая, густая — и вместе с тем пронизанная волшебным серебром растущей Луны. Украшенная мириадами бесконечно далеких звезд, напитанная запахами свежей зелени и сладостью желтоголовых одуванчиков, озвученная шелестящими «ночными скрипками» сверчков… Такие ночи были словно созданы для мечтателей и звездочетов, влюбленных и поэтов: тем удивительнее было ночному светилу наблюдать за беззвучно танцующей девушкой, привлекшей внимание прежде всего удивительным молочно-белым колером ее волос, а уж потом странно-тягучим красивым танцем. Царящая в помещении одного из минских детских домов вязкая полуночная тьма ничуть не мешала любопытству ночного светила — зыбкий свет Волчьего солнца легко проникал сквозь недавно мытое весенним дождиком окно, и с удовольствием оглаживал почти нагую девичью фигурку. Нахально скользил по ее коже, рукам и нежному лицу, целовал закрытые глаза… Ну и заодно тускло взблескивал на двух увесистых стальных штырях, зажатых в изящных ладошках гибкой танцовщицы. Отражаясь от гладкого металла, прозрачные лунные «зайчики» то и дело скакали по дальним углам, стенам и скудной обстановке малого спортзала — из которого совсем недавно куда-то забрали почти всю стопку гимнастических матов, подвесные турники и оба каната для лазанья к близкому потолку.

— Х-ха!..

Тихий выдох блондиночки совпал с изменением ее движений: закончив с первой фазой тренировки, она перешла к выполнению комплексов «танца» на своей полной скорости — а следом за этим, заволновавшись, пришли в движение и густые тени спортзала, постепенно укутывая превратившуюся в размытый вихрь танцовщицу в толстое покрывало живой темноты. Или скорее это было похоже на вьющихся вокруг нее толстых сумрачных змей с сердцевиной из первородного мрака? В любом случае, вскоре любопытствующей Луне стало почти невозможно хоть что-то разглядеть или услышать: подождав немного, ночное светило совсем было уже собиралось скрыться за подплывающим к нему плотным облаком — как в крашеную суриком стену залы с звучным шлепком влетел кусок одного из стальных штырей… Следом начали успокаиваться и таять сумрачные «змеи», вновь превращаясь в обычные тени и открывая фигуру девушки, которая, оказывается, опять вернулась к тягучему плавному танцу. Ненадолго: всего через четверть часа завершив очередную Форму переходом к полной недвижимости, блондиночка глубоко вздохнула, наконец-то распахнула словно подсвеченные изнутри ярко-фиолетовые глаза, и с мимолетной досадой поглядев на короткий кусок металла в своей правой руке — тихо, но определенно победно воскликнула:

— Да-а! Наконец-то я полностью прошла все основные формы!!!

Издав довольный горловой звук, она раскинула руки в стороны и закружилась на месте, а потом вообще прямо с места крутнула переднее сальто — приземлившись на крашеные бруски пола с отчетливым хрустом. Осторожно отступив на несколько шагов, девушка не глядя метнула свойтренировочный инвентарь на одинокий гимнастический мат и выставила вперед освободившиеся ладошки, водя ими перед собой на манер маленьких локаторов.

— Н-да.

Недовольно скривившись, Саша перекинула растрепавшуюся косу на спину смогла найти в своем неприятном открытии сразу два светлых момента. Первое было в том, что с отъездом малышни в Ярославль малый спортзал детдома откровенно забросили. Второе же плавно вытекало из первого: всего через полтора месяца детский дом окончательно опустеет, так что ей не надо ломать голову над тем, как бы организовать срочный ремонт примерно… Да, примерно десяти квадратных метров пола, на котором еще и краска порядком слезла и пооблупилась — словно на нее от души плеснули слабенькой кислотой. Фыркнув от пришедшей на ум мысли о термитах, Александра пошла к стене, возле которой валялась «сбежавшая» от нее часть стального штыря. Добравшись, подняла и пошла к гимназическому мату, разглядывая слегка оплывший и искривившийся кусок металла: садясь по-турецки на вытертый до белизны брезент с остатками уже давно слежавшейся набивки конским волосом, положила его на колени и подхватила вторую часть — на которой были отчетливые следы ее пальчиков. Тонких и ухоженных, что не помешало им буквально впечататься в сталь и словно бы проплавить в ней солидные выемки: как будто они сжимали не твердый металл, а сырую гончарную глину.

— Тц! Над контролем еще работать и работать.

Подтверждая это, один из брусков пола отчетливо треснул и слегка провалился вниз. Сверившись с внутренними часами, беляночка еще раз вздохнула, поглядела на бледнеющий серп Луны в начавшем светлеть небе, и поплелась одеваться — почти неслышно ворча что-то о том, что начинает понимать отшельников. Ну в самом-то деле, ведь ни на что времени толком не хватает!

Из-за случившейся во французском городе Виши трагедии, вместо первомайских праздников и военного парада по всему СССР был объявлен недельный траур — во время которого повсеместно проходили общественные церемонии прощания с погибшими. Неожиданность и нелепость столь большой утраты буквально ошеломила весь советский народ, и его передовой отряд в виде Всесоюзной коммунистической партии большевиков… Особенно переживали крупные хозяйственники и первые секретари республик, напряженно гадая и высчитывая — кто же теперь займет кресло председателя СНК? Новая метла всегда метет по-своему, а большинство партфункционеров и значимых производственников уже пригрелись на своих местах, и менять их на что-то неизвестное откровенно не желали. Помимо этого, освободились места в двух наркоматах и одном не самом последнем по значению Главке, что запускало увлекательный процесс кадровых перестановок в Правительстве и Партии, с неизбежными множественными цепочками повышений и замещений освободившихся должностей. Какой второй секретарь откажется стать первым? Нету таких дураков, еще при Троцком вымерли как мамонты… Одним словом, все ждали чрезвычайного Пленума Центрального Комитета ВКП (б), и дружно проклинали белогвардейских недобитков.

Однако его итоги многих очень сильно удивили: седьмого мая во всех газетах Советского Союза появилось изображение нового председателя СНК товарища Сталина, рядом с которым напечатали фото и его первого заместителя Кирова Сергея Мироновича — что означало плавный переход от завершившихся траурных мероприятий к небольшому всенародному празднику. В смысле, это вызвало полное одобрение и поддержку всех советских граждан: «Мироныча» в народе знали, уважали и любили едва ли не наравне с самим Вождем — и за его неустанную заботу о простых работягах, за массовое строительство удобных квартир-«кировок» и быстросборных частных домов, и за многое остальное. Наркомом иностранных дел ожидаемо поставили заместителя покойного Молотова по НКИД, известного своим миролюбивым нравом Андрея «Ягуарьевича» Вышинского. Но вот чего никто не ожидал, так это назначения кандидата в члены Политбюро товарища Маленкова первым секретарем Ленинградского обкома — вместо авторитетного идеолога партии Жданова, которого Пленум единогласно утвердил начальником Главного политического управления РККА, и заместителем товарища Сталина в Секретариате ЦК ВКП (б). Вторая должность в Партии!!! Таких поистине тектонических сдвигов на властном Олимпе никто даже и не предполагал. Однако вставшие в позицию низкого старта амбициозные карьеристы напрасно ждали интересных предложений: у каждого из политических тяжеловесов была своя проверенная-довереная команда, и замена «стареньких на новеньких» прошла так слаженно и быстро, что впору было думать о некоем давнем «договорняке», прошедшем мимо широкой партийной общественности. Что же касается беспартийных, то их больше интересовали не главные вожди страны, а товарищи со второго плана. К примеру, мало кто понимал, почему кандидата в члены Политбюро товарища Берия сняли с наркомов внутренних дел и поставили на какой-то Спецкомитет. Вроде справлялся Лаврентий Павлович с прежней работой… И опять же, до него всех наркомвнудел с Лубянки, образно говоря, выносили только вперед ногами: такую уж своеобразную традицию заложил основатель ВЧК-ОГПУ Дзержинский. В смысле, отдавать все свои силы и саму жизнь непримиримой борьбе против врагов трудового народа. Товарищ Менжинский, к примеру, несмотря на слабое сердце и расшатанное здоровье, до последнего проводил совещния и коллегии на дому; сменивший его враг народа (что выяснилось далеко не сразу) Ягода был расстрелян — ну «железный» нарком Ежов вообще погиб в авиакатастрофе. Вот и гадал простой народ о странном назначении товарища Берии, ну и — что за такой Специальный комитет ему поручили возглавить? Вроде имелось Особое техническое бюро, но оно уже давно и плотно было под Кировым… Одним словом, ничего непонятно, но всем очень интересно! Настолько, что люди открыто обсуждали это в заводских курилках, спорили в пивных и перешучивались на полях во время обеденных перерывов. Или вот, к примеру — прямо на работе, как это происходило под одним из летних навесов бывшего минского аэроклуба, где на лавке со всеми удобствами расположились инструктор по самолетовождению и техник-моторист. Ах да: бывшего не в смысле его скорого закрытия, просто курсы при ОСОАВИАХИМ понемногу разворачивали в полноценную летную школу, в связи с чем его курсантов ожидали приятные сюрпризы. Ну, в плане вещевого и пайкового довольствия, денежных выплат, и первого воинского звания «младший лейтенант» ВВС — тем, кто успешно выпуститься в грядущем июне и выберет военную службу.