Два часа ночи. Сзади наконец раздаются шаги.

— Что-то ты долго, — произносит она безрадостно, не удосужившись обернуться.

— Соня Вадимовна, — окликает ее едва знакомый голос.

В изумлении девушка все-таки оборачивается. На фоне шумной дороги — малознакомый человек, в котором она вскоре признает одного из охранников Максима. Кажется его называют Кастетом.

— Я думала он сам придет, — сказала она, и снова взгляд потух, а девушка вернулась к пустому созерцанию.

Мужчина подошел к скамейке и встал по правую сторону от сьежившейся блондинки.

— Максим Викторович не приедет, — чеканит он. — Я рекомендую вам покинуть страну.

Снова изумленный взгляд.

— Что?

Мужчина, смотревший в сторону, направляет на нее серьезный хмурый взгляд. В ответ тень страха отражается на женском лице. Гнусное предчувствие плохого овладевает чувствами.

— Скажу вам прямо и без лишней драмы. Пару часов назад Максим Викторович был похищен. Водитель и остальная охрана, следующая за ним, были убиты. Его тела мы не нашли, по предположениям Андрея Михайловича его забрали кое-какие люди. Тот бордель, смотритель которого был убит вместе со своими людьми, принадлежал им. Они понесли огромные потери, нам не было известно о их покровительстве. Так что предполагаем, теперь он у них.

По мере рассказа ужас в глазах Соне нарастал. Она уже не обнимала себя, а неподвижно сидела, напряженно вцепившись в доски руками.

— Ерунда какая-то. Не может быть. Вы меня разыгрываете?

Но пронзительный, мрачный взгляд был лучше ответа.

— Это вам, — человек поставил рядом с девушкой небольшой чемодан. — Здесь документы, деньги, разрешение на провоз оружия. Будет лучше, если вы покинете страну сегодня же. Высока вероятность, что эти люди могут заинтересоваться вами. Думаю, Максим Викторович этого бы не хотел.

Соня встала, безумным взглядом посмотрела на темный квадрат перед собой.

— Вы найдете его? Вытащите? — голос ее дрожал.

Проходящие мимо люди с интересом поглядывали на странную парочку. Охранник провожал их накаленным взглядом, все время на самом деле держа руку у кобуры.

— Скажем так, — сказал он, беспощадно глядя в испуганное лицо. — Мы сделаем все возможное, но мысленно будем молиться, чтобы Максиму Викторовичу не пришлось долго мучиться. Методы, которыми пользуются эти люди, далеки от гуманных… А теперь до свидания.

С этими словами мужчина развернулся и ушел. Оставляя девушку в крайне опасном для ее жизни состоянии. Отчаянный взгляд упал на реку, а потом на чемодан, где лежало то, что Соня спустя полгода держала в руках, вновь борясь за право быть живой.

Глубокий выдох. Я зажмурилась, чтобы чертовы слезы испарились. Рука дрожит… Нервы. Вот бы удалось убить их прежде, чем они найдут Алиму. Уж скорее сдохну, чем допущу. К н и г о е д. н е т

Внезапно тело охватывает устрашающие бессилие. Создавая громкий шум, я падаю, едва успевая опереться на кровать.

Не успеваю моргнуть. Из шкафа выпрыгивает мужчина. За мгновение он оказывается рядом, глядя на меня безумными глазами и до боли сжимая руки.

— Брось оружие! — орет.

Я нажимаю на курок. Раздается выстрел, улетающий в пол. Сильный удар прилетает по лицу. Я вновь и вновь жму на курок, забывая, что пуль должно хватить на остальных. Урод отбирает оружие. Бросает меня на кровать Алимы. Зубы стучат от гнева. Взгляд мечется. За что бы ухватиться?

Его уродливое лицо всплывает в памяти. Он покупал у меня сегодня чай! Отвратительное убожество глядит на меня звериными дикими глазами, которые пугают до образования пропасти внутри.

Он спускает штаны. Набрасывается на меня с мерзкими поцелуями. Я кричу, вырываюсь, но его самодовольное черное лицо прямо перед моим.

Выстрел. Кровь вспыхивает, окропляя мое лицо.

Все замедляется.

Безумные глаза насильника замирают, вместе со всем телом. Отшвыриваю его насколько можно. Его лицо, слева у уха! Пуля в висок…

Смотрю в дверной проем.

Мужчина стоит, впереди рука с пистолетом. Пронизывающий холодный взгляд направлен прямо на меня. По телу пробегают мурашки, оно ослабевает от набросившихся чувств. На глаза наворачиваются слезы, а в груди и горле ужасающий сдавливающий ком. Из меня непроизвольно вырываются прерывистые рыдания.

Он опускает пистолет, проводит по светлым волосам, и до смерти знакомый бас звучит в ушах, заполняя все вокруг:

— Давно не виделись, Сонечка.

Внезапно за его плечом возникает Алима. Ее лицо, замечающее труп на мне, отражает ужас. По мере того как она подбегает, я словно засыпаю, отключаясь от пережитого ада. Наконец-то это все закончилось.

— Максим! — кричу, просыпаясь. Оглядываюсь и замираю.

Голубые глаза совсем рядом, смотрят на меня пристально. Дрожь проходит по телу, закрываю рот рукой, но всхлипы вырываются. Я начинаю рыдать. Максим встает со стула и подходит, прижимает голову к своему телу. Его руки спокойно, бережно водят по макушке. От него исходят тепло и уверенность завтрашнего дня. С этой буйной силой и сильным мужчиной я точно справлюсь, выживу. Можно перестать бороться?

А я не верю. Не верю.

— Ты жив.

— Еще бы.

— Я в это не верю.

Он садится на корточки, смотрит на меня с грустью, аккуратно проводит ладонью по щеке, лаская. А я не могу перестать рыдать.

— Я вернулся за тобой, Сонь. Ты можешь больше не волноваться ни о чем. Впредь я о тебе позабочусь.

Порывисто прижимаюсь к нему, ощущая теплоту его тела. С плеч словно падает гора. Боюсь, что это всего-лишь сон, что он сейчас кончится.

— Не реви так, ладно? — сжимает мои плечи, говорит решительно и настойчиво. — Все будет хорошо. Я здесь, нашел тебя и пристрелил тех тварей. Как только ты пройдешь обследование, мы улетим в Москву. И ты никогда не переживешь ничего подобного, обещаю. Я больше не такой несмышленый дурак, как раньше. Теперь я тебя защищу.

Вдруг раздается скрип двери. Мы оба оборачиваемся. Алима осторожно выглядывает, стоит нам встретиться взглядами, она рвется ко мне, но останавливается, когда смотрит на Максима. Он недоверчив, но я успокаивающе киваю, и приходится уступить.

Он отпускает меня нехотя, с досадой смотрю прямо в глаз. Наклоняется, быстро целует в лоб.

— Можешь подойти, — бросает Алиме и уходит, оставляя нас наедине. — Только осторожнее, ей нужен покой.

Гляжу на него напоследок как на привидение. В висках стучит, голову разрывает. “Он жив” — мысль возвращается раз за разом, зарождая слезы облегчения и одновременно страх, что Максим лишь мираж.

— Ты видела его? — шепчу Алиме, опустивший голову мне на колени.

Она поднимает заплаканные глаза. И когда успела расплакаться? Я не заметила.

— Да, видела, — шепчет тихо. — Он такой как ты и рассказывала.

— Хорошо, значит жив все-таки.

Из груди вырывается вздох, и становится легче дышать, грудь расслабляется. Я смотрю на то, как руки сами водят по черным волосам Алимы, успокаивая ее, прижимая как ребенка.

— Я с тобой не расстанусь, ты не думай, — говорю ей.

Она замирает, всхлипывает, но потом облегченно выдыхает. Знала, что дурочка переживает. Но я дала слово.

— Я переживала за тебя, погналась за ним, когда он пришел, — начинает волнующий рассказ. — Но другие мужчины, которые пришли с ним, схватили меня. Не дали его остановить, и хорошо. Вдруг ты бы умерла… Из-за меня.

— Не говори глупостей.

— Ладно, — вытирает слезы. — Не буду.

Мы просидели так десять минут, пришел врач. Сообщил, что у меня недостаток витаминов, а так все хорошо. Отделалась легким испугом.

Какой же он легкий?

Максим не показывался и сердце начинало изнывать. Он должен быть здесь, я хочу его видеть!

— Где он? Позови его, — шепчу Алиме

Та кивает и уходит, пока врач продолжает зачитывать рекомендации.

Когда Максим вернулся, я смогла выдохнуть. Одно его присутствие сохраняло во мне рассудок, стойкость духа. А иначе, иначе я бы сломалась. Врач ушел, и мы остались наедине.