На самом деле никаких возрастных цензов для участия в предварительном отборе никогда не устанавливалось. Но правда была в том, что компания старалась привлекать больше молодежи, поэтому среди последних тридцати финалистов средний возраст составлял двадцать восемь лет. Но этот конкурсант оказался особенным во многих отношениях: из восьми победителей он был одним из двух человек, которые не участвовали в конкурсе добровольно.

У Джона также была исключительная привилегия, о которой никто из других участников не знал. Привилегия, которую он должен был скрывать как можно дольше.

Военный с боевым опытом, участвовавший в качестве посредника во многих международных конфликтах, был нужен компании именно там, на Марсе. Человек, способный сохранять спокойствие даже в самых экстремальных обстоятельствах. Тот, кто многое повидал и умел многое сохранять в тайне.

Его рост в метр девяносто и сто десять килограммов мускулов позволяли навести порядок в любой ситуации, а уж тем более в небольшой колонии, насчитывающей всего восемь жителей. В поселении без полиции, судей и адвокатов…

Многие социологи предупреждали, что в месте, где нет законов, человек может легко встать на путь саморазрушения.

Видеопрезентация Джона была также одной из самых коротких. Он рассказал о причинах, по которым хотел отправиться на Марс, сводившихся в основном к получению нового опыта. В двух словах мужчина прокомментировал свое прошлое, большая часть из которого была государственной тайной. И, наконец, он поделился несколькими фотографиями своей повседневной жизни. Тут же бросалась в глаза большая татуировка на мускулистой правой руке – изображение змеи, чья голова располагалась на тыльной стороне ладони, а тело проходило через всю руку и заканчивалось где-то в районе трицепса, практически на плече. Татуировка, которую в будущем ему придется тщательно скрывать.

– Привет, Нел, – сказал он, почти не глядя на меня.

– Привет, Алан, – ответила я почти беззвучно.

Я встала и протянула ему руку, не более того. В тот день я поздоровалась со своим братом так же, как поздоровалась бы с коммивояжером, постучавшимся в дверь дома.

Между нами было расстояние в десять лет, в течение которых мы не знали и не видели друг друга, и, возможно, даже не пытались сделать это.

– Как ты? – спросил он меня.

– Хорошо, все хорошо… а ты? – я уклонилась от вопроса, потому что в прошлый раз, когда брат задал мне его, я чуть не упала в обморок.

– Я? Хорошо. Теперь уже все позади. На самом деле я ушел из компании несколько лет назад, когда произошла та ситуация с конкурсом. Она все изменила для меня, заставив задуматься, какой короткой может оказаться жизнь… И я все бросил.

– Надо же, я не знала… – его слова застали меня врасплох. Об уходе моего брата из компании не сообщалось ни в одной газете. Такая новость появилась бы на первой полосе.

– Я устал быть постоянной мишенью для критики за то, к чему не имел никакого отношения. Просто потому, что мой отец был моим отцом. Нападки, оскорбления, угрозы… все, что не могло добраться до него, обрушивалось на меня.

Молчание. Мы оба смотрели в пустоту, пока он снова не нарушил тишину.

– Ты уже видела город? Все изменилось, но, похоже, все осталось по-прежнему.

– Да, – сказала я, пытаясь взглядом отыскать каждую знакомую деталь, вспомнить каждый момент, который я здесь пережила.

– А парк помнишь? – спросил он меня, указывая на окно.

– Да, конечно. Конечно же помню, – я слегка улыбнулась, глядя на другую сторону улицы, всего через несколько окон от нас.

– Уверен, что, если мы прямо сейчас выйдем отсюда и отправимся искать то третье дерево…

– …справа, – закончила я автоматически.

– Да, именно так. Ты помнишь? – он снова улыбнулся мне. – Думаю, если начнем копать, то мы точно найдем там наш мешок с сокровищами.

Наши сокровища: его маленькая пластиковая машинка, моя кукла в синем платье, его серебряная монета, один из моих плащей супергероини, письмо, которое он написал мне, когда я упала из домика на дереве и пролежала несколько дней в больнице… Вспоминая все это, я поняла, что не смогу больше сдерживать слез. С тех пор, как он вошел, я пыталась их скрыть в этом маленьком пространстве между веками, стыдясь своей чувствительности… В конце концов, спасение пришло в лице официанта.

– Привет, ребята! Вот, принес вам то, что вы заказывали, – сказал он, подмигнув мне.

Мужчина поставил на стол поднос и протянул мне мороженое с двумя шариками – клубничным и банановым, со сливками и двумя печеньями. То самое мороженое, которое я заказывала, когда мы приходили сюда с отцом по пятницам после обеда. Моему брату он отдал мороженое с двумя ванильными шариками и шоколадкой.

Мы оба рассмеялись.

– Ну, нет у меня таких же шоколадок с улыбающимся личиком. Думаю, их уже много лет как перестали выпускать, но, надеюсь, что эти тоже подойдут, – сказал он, положив руку на плечо Алану, а затем вернулся за барную стойку.

Мы с братом снова посмотрели друг на друга, держа мороженое перед собой. Как в те годы, когда он искал подходящий момент, чтобы незаметно стащить у меня одно из двух печений. Я увидела в его взгляде намерение снова так сделать.

Несколько мгновений мы ели мороженое, почти не глядя друг на друга. Возможно, мы искали вкус воспоминания в каждой ложке.

– Похоже, что нам опять придется играть, – сказал он, снова ломая лед молчания.

– Не знаю, хочу ли я этого, – ответила я, не поднимая глаз.

– Конечно, хочешь… поэтому ты здесь.

Мы продолжили есть в тишине, пока не вернулся официант и не дал этому разговору утонуть в терзающем молчании.

– Сколько мы тебе должны? – спросил его мой брат.

– Вы, ребята, шутите? Ничего, абсолютно ничего. Поедете в хижину? – спросил он нас.

– Да, пожалуй, начнем оттуда, – ответил Алан.

– В таком случае должен вас предупредить, что дорога уже не та, что раньше. С годами ее совсем разбило, на обычной машине не проедешь, не говоря уже о вашей. Нужен автомобиль с полным приводом.

– Вот ведь, – отозвался мой брат, – мы об этом как-то не подумали. Ты не знаешь, где можно его арендовать?

– Ну, вы всегда можете воспользоваться вон тем, – сказал он, указывая на новенький внедорожник.

– Красный? Твой?

– Мой? – улыбнулся он. – Хотелось бы, но нет. Думаю, что он ваш.

Вопрос безопасности был одним из наиболее важных на всех последующих переговорах. Ученые, юристы, философы и судьи месяцами спорили о том, какое законодательство и правосудие будут применяться на Марсе.

Было тщательно изучено несколько конституций разных государств: Соединенных Штатов, Исландии, Японии, а также почти всех стран Европы, чтобы разработать нормативно-правовой документ, который служил бы гарантом порядка для любой колонии за пределами Земли. Будь то Луна, Марс или любая другая планета, до которой только предстоит добраться в будущем.

Создание общества с нуля могло быть отличной творческой идеей. Но, по мнению экспертов, холокост, советский ГУЛАГ, равно как и любая братоубийственная война, показали, на какие зверства способны люди, когда ими командует тот, кто не должен. Конечно, существовала вероятность, что все участники умрут раньше. Задолго до того, как население может начать расти.

В то время один из наиболее популярных комментариев в социальных сетях был сделан в интервью самым богатым и признанным гуру в области технологий:

Если человек не способен договориться с небольшим числом соседей, что, по вашему мнению, произойдет в месте, где нет полиции и некому вершить правосудие? Изнасилования, убийства и нападения… Всего этого не избежать, и в конце концов закон сильнейшего разрушит колонию. Поселение за пределами Земли – это среда, создающая условия для тирании. К примеру, тот, кто получит контроль над кислородом, получит власть над всем населением.