— Может, перестанешь говорить об этом и узнаешь сам? — требует она, задыхаясь.

Смеясь, я так и делаю, медленно провожу языком от низа до верха её киски.

— О Боже, это так хорошо, — я вижу, что она на грани, и хочу продержать её как можно дольше, но также очень хочу увидеть, как она кончает.

Я ввожу в неё два пальца, облизывая и посасывая клитор, как будто от этого зависит моя жизнь, она извивается подо мной, выкрикивая моё имя. Я чувствую, что пьянею от её запаха и вкуса.

— Чёрт возьми, ты такая чертовски тугая, не могу дождаться, когда почувствую, как твоя киска душит мой член, когда ты кончаешь, — я чувствую, как она сжимает мои пальцы, похоже, ей нравятся грязные разговоры.

Хорошо. Двигая пальцы внутрь и наружу, я изгибаю их внутри неё, пока не нахожу точку, которая, как я знаю, приведет её к экстазу. Обводя языком её налившийся клитор, лижу и сосу.

Я чувствую, как напрягается всё её тело, как киска сжимает мои пальцы, когда она кричит:

— О Боже! Зак! О Боже!

Я продолжаю входить пальцами и лизать, пока она не кончит.

— Это была самая красивая вещь, которую я когда-либо видел, — говорю я ей, вставая и снимая джинсы, наконец-то давая своему члену свободу, которую он так долго искал. Потянувшись к прикроватной тумбочке, я нахожу презерватив и разрываю его. Не теряя времени, надеваю, прежде чем устроиться между её ног. Она еще не оправилась от оргазма, который только что испытала, когда я ввожу в неё кончик.

Я не могу придумать лучшего ощущения, медленно проталкиваясь внутрь.

— Думаю, именно так должны ощущаться небеса, — говорю я, целуя её, медленно вводя свой член в неё.

Когда я погружаюсь до упора, чувствую, как она напрягается. Я перестаю двигаться, стиснув зубы. Мне нужно всё моё мужество, чтобы не выебать её на хуй прямо сейчас.

— Ты такая охуенно тугая, эта киска создана для меня.

Как только я чувствую, что её мышцы расслабляются, я начинаю входить и выходить. Ей так чертовски хорошо. Я не думаю, что долго продержусь. Потянувшись вниз между нашими телами, я обвожу пальцем её клитор.

— Мне нужно, чтобы ты кончила снова, ты так охуенно чувствуешь себя на моем члене, солнышко.

Я вхожу и выхожу из неё всё быстрее и сильнее, она повторяет мои движения, толчок за толчком.

— Зак, не останавливайся. О боже, не останавливайся, блядь, — кричит она.

Наклонившись, я шепчу ей на ухо:

— Я никогда не перестану трахать тебя. Для нас всегда будет завтра.

Стенки её киски сжимаются и душат мой член, она откидывает голову назад, выкрикивая моё имя. Этот момент, когда она впервые кончает на мой член, останется в моей памяти, как лучший день в моей жизни.

Я чувствую покалывание в позвоночнике, мои яйца напрягаются, когда я грубо вгоняю в неё член, пока не достигаю финиша. Я сильно кончаю, продолжая вливаться в нее, требуя, чтобы она стала моей.

— Алисса. Ты. Блядь. Моя, — падая на нее, я ловлю свой вес и перекатываюсь в сторону, приземляясь рядом с ней. Мы оба лежим там, тяжело дыша, греясь в послесвечении оргазма, переводя дыхание.

— Это было… о Боже, я даже не знаю, что это было. Что это, черт возьми, было Зак? — Алисса запрокинула голову, встретившись с моими глазами.

— Это, Солнышко, было гребаное совершенство. Ты и есть совершенство, — она жует нижнюю губу. Я заметил, что она делает это, когда думает, — задержи эту мысль, не двигайся, — я иду в ванную и избавляюсь от презерватива, смачивая полотенце, прежде чем выйти обратно и найти Алиссу там, где я её оставил. Стоя над ней, я раздвигаю её ноги и использую полотенце, чтобы провести между ног.

Она смотрит на меня.

— Какого черта ты делаешь? — она выглядит подавленной, но мне, блядь, все равно.

— Я вытираю твою киску. Поправка, я вытираю свою гребаную киску, — моё лицо невозмутимо.

— Я могу позаботиться об этом сама, просто дай мне несколько минут, чтобы мои ноги не были похожи на желе, — говорит она, пытаясь сомкнуть на мне свои ноги.

Ни хрена не получится, никогда.

— Я забочусь о том, что мне принадлежит, и, солнышко, эта киска, — я провожу рукой по её киске, — моя.

Бросив полотенце в корзину для белья, я забираюсь обратно в кровать и притягиваю Алиссу к себе.

Когда я натягиваю на нас одеяло, она смотрит на меня.

— Когда у меня будет больше энергии, мы вернемся к этой концепции, согласно которой ты думаешь, что у тебя есть право собственности на мою анатомию.

Я не пытаюсь возразить, что намерен владеть каждым дюймом её тела, вместо этого целую лоб.

— Ложись спать, мы можем обсудить, кому что принадлежит, после того как проснемся.

Как только я подумал, что она заснула, она шепчет:

— Зак?

— Да? — мой голос такой же тихий.

Алисса опускает голову.

— Я боюсь того, что это такое, — она молчит, и пока я думаю, что сказать, чтобы успокоить её, она продолжает, — того, что происходит между тобой и мной.

Черт возьми, я бы никогда не поверил, если бы мне сказали, что я буду чувствовать себя так ради одной женщины, что отдам всё и вся ради еще одного завтрашнего дня с ней, если бы это было всё, что я могу иметь.

— Солнышко, я тоже боюсь. Но не того, что происходит, между нами, потому что, что бы это ни было, это уже произошло. Бесполезно бороться с этим, — сделав паузу, я осыпаю поцелуями её макушку, прежде чем признаться ей в своем настоящем страхе, — я боюсь того, что случится, если у меня не будет завтрашнего дня с тобой. Если что-то случится или я всё испорчу, и ты поймешь, что могла бы получить в сто раз больше. Не иметь тебя — вот чего я боюсь.

Алисса поднимает голову и целует мою грудь, прямо туда, где находится моё сердце.

— Я буду здесь столько завтра, сколько ты захочешь, — говорит она и снова опускает голову. Так мы погружаемся в сон.

Алисса

Я просыпаюсь от ощущения поцелуев, пробегающих по моему лицу, по шее и обратно. Улыбаясь, я могу сказать, кто ответственен за эти поцелуи, по одному только его запаху. Глубоко вдыхая, я чувствую этот древесно-цитрусовый аромат. Постойте, я снова вдыхаю носом, и мой мозг улавливает еще один запах — кофе.

— Я чувствую запах кофе, — бормочу я с закрытыми глазами, — пожалуйста, скажи мне, что я не сплю и в моем ближайшем будущем будет кофе.

Я чувствую вибрацию от усмешки Зака.

— Пора просыпаться, солнышко. Да, у меня есть готовый ванильный латте, который ждёт, — ну, вот и всё.

Мои глаза открываются, и меня встречает видение, которое заставляет поверить, что я, должно быть, всё ещё сплю. Зак, без рубашки, все эти загорелые мышцы выставлены прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки. Еще лучше то, ладно, может быть, не лучше, но точно не хуже, что он протягивает чашку с кофе.

— Честно говоря, я не знаю, за чем мне хочется потянуться больше: за тобой или за кофе, — я улыбаюсь, беру чашку с кофе и подношу её прямо ко рту. Чувствуя прекрасный вкус ванильного кофе, я стону: — ммм, ради этого стоит проснуться.

— Значит, я проиграл кофе? Ну, если это не удар по самолюбию, то я не знаю, что это, — Зак дуется. Это мило.

Не торопясь, я делаю огромный глоток кофе, медленно ставлю чашку на прикроватную тумбочку, а затем набрасываюсь на него. Потянувшись вверх, я хватаю его за голову, притягивая ближе к себе. Он не сопротивляется.

Я прижимаюсь губами к его и целую так, словно это первый и последний поцелуй. Словно его губы обеспечивают меня всем необходимым, чтобы продолжать дышать. Я пытаюсь вложить в поцелуй всё, что чувствую. Он не подводит меня, возвращая мой жар своим собственным, беря контроль в свои руки, наклоняя мою голову и лаская мой рот своим языком. К тому времени, как мы отстраняемся друг от друга, я задыхаюсь и чувствую, что мои губы опухли от поцелуя.

— Это был очень, очень трудный выбор, ты занял очень близкое второе место после кофе, но этот ванильный латте… — взяв чашку с кофе, я вдыхаю аромат, прежде чем отпить глоток.