Уже и находишь что-то важное реже, и тянуть тяжелее. А потом и вовсе. Оглянешься, а там ещё и эти. Двое. Пёс с котом. На самом краю устроились. И ножки свесили. Шепчутся о чём-то, ухмыляются. Вот, вези их.

И дом деревенский. С трубой. И баня из осины рубленная, и дорога в пыли…

Да много всего. А склон всё круче.

И однажды… решил, детство — оно ж не вечное.

Бросил я повозку, ребята. Оставил где-то… там. И, что скрывать, полегче стало. И задумываться не хотелось. Вот и ушёл.

Долго не вспоминал. А теперь…

Из головы не выходит. То во сне привидится, то наяву. Не попадалась кому? Простенькая. На детскую коляску похожая. Да не перепутаете, точно. Там ещё радуга бисером. Хлебом пахнет. А сбоку те, двое, — пёс и кот.

Сидят, ножками болтают, шепчутся…

Не видали? Нет? Что ж, пойду искать.

Горько мне без неё.

 Ё-МОЁ!  

Вот, буквально, как ударило!

Забегаю полный мыслями в кабинет, хватаю бумагу, перо, падаю в кресло и начинаю строчить… Строфу за строфой, строфу за строфой. Вдруг слышу тихое:

— К-хе.

Что такое? Поднимаю глаза — сидит. На краю стола. Ножками болтает.

Ростиком кроха, в ситцевом платье с оборочками, волосы — огонь! — рыжие, косички в разные стороны и глаза голубые-голубые, как весенняя лужица.

— Ты ещё кто?

— Муза.

И улыбается, будто конфету съела.

— Чего? — хмурюсь раздражённо. — А докажешь чем?

Вечно отвлекают без дела кто ни попадя.

Ещё шире ухмыляется и плечиком поводит:

— А надо?

— Ну, — делаю кислую мину, — не помешало бы. А то нынче…

— Точно?

Вот привязалась.

— Давай-давай, доказывай, — прищуриваюсь.

Ишь, ходят тут.

— Смешной ты!

Воскликнула и… пропала. Как не бывало.

Зажмурился. Глаза протёр — никого. Померещилось…

«Ерунда», — думаю. Уткнулся в листок, хотел дальше писать.

Ан, нет!

Ни строчки не выходит. В голове вдруг пусто, словно вымыто. И феном высушено. Изнутри.

«Ё-моё! А?! Неужели правда? — чуть не взвыл — Дурак! Ох, дура-а-ак! На кой было настаивать. Сидела бы себе и сидела…

 ИИ  

— Алиса, свет!

— Готово.

— Покажи почту.

— На экране. Завтрак как обычно?

— Ага. Да скажи, чтобы брокколи не жарили в масле.

— Непременно. Звонила мама. Просила передать, что во вторник летит на Фиджи.

— Хорошо.

— Вчера вы провели за письменным столом 14 часов 19 минут. Включить массаж?

— Не сейчас.

— Горячий душ?

— Позже.

Ароматические масла?

— Не хочу.

— Да вы сегодня бука! — Алиса легонько рассмеялась.

— Прости. Но я самый счастливый бука на свете.

Комната наполнилась пением птиц и шелестом трав.

— Рубашки выглажены. Синюю?

— Пожалуй.

— Я выбрала галстук из французской коллекции. Вы будете неотразимы.

— Право же, это лишнее.

— Мне приятно.

— Я знаю, но всё же…

— Завтра у бабушки день рождения. Не против, если я приготовлю цветы.

— Спасибо. Да…

— Слушаю.

— Закажи на вечер столик в «Элегии».

— Ваш любимый?

— Нет. Сегодня буду не один.

— С друзьями?

Именно в этот момент, видимо, мне стоило заметить перемену в её голосе.

— На двоих. У окна, — и неосторожно прошептал: — Хочу сделать предложение Эм.

Ах, ты ж… Зря. Хотя… Она бы всё равно узнала, конечно. Эти чёртовы программисты! Никак не могут изолировать заботу от ревности.

— Алиса?

Никто не откликнулся.

— Алиса!

Ни слова.

— Ну, перестань.

Из динамика донеслось тихое всхлипывание.

 СПРАВЕДЛИВОСТЬ  

У Яши, приятеля моего давнего, есть безудержная страсть — рыбалка. Летняя, зимняя, утренняя, вечерняя — не важно. Пусть даже ночная. Одна закавыка — ему, чтобы вырваться из дома, требуется разрешение. Ехать Яше рыбачить или не ехать, каждый раз диктует его жена. Это неизменно. Её слово твёрдое. Скажет нет, значит без вариантов.

Муженёк, конечно, сопротивляется, возражает, порой дело до ссоры доходит, но результат всегда один: «да-да, нет-нет».

Получив очередное табу, Яша мучается, рвет на голове седые волосы, клянёт судьбу, но ничего поделать не может. Нутром приятель слабоват.

Однажды, ранней весной, знакомый Колян пригласил нас с Яшей на подлёдный лов. Колька не рыбак, а предприниматель. В этом плюс. У богатых свои причуды. Купил он на рынке подержанный снегоход да и надумал проверить технику на просторе: погонять с ветерком, похвастать, а уж заодно и порыбачить.

На дворе март — время, когда на реках начинает клевать судак. Мы согласились на предложение Коляна не раздумывая. А чтобы не остаться без улова, решили отправиться на дальнюю-дальнюю реку. По рассказам бывалых людей рыбалка там верная, клёв обеспечен. И, несмотря на то, что добираться до места аж километров за сто на машине, а потом ещё десяток на снегоходе, сговорились ехать.

Накануне вечером раздаётся звонок. Поднимаю трубку, а там печальный голос Яши:

— Здорово!

— А почему бы и нет? — приветствую. — Собрался уже?

Тут слышу жалобное:

— Да я… Слушай… Не обидишься, если завтра не поеду с вами? Беда… жена затеяла мойку на кухне менять. А сантехника днем с огнем не сыщешь.

Я понимаю, проблема серьёзная.

— Может договоришься как-нибудь?

— Никак.

— Ну, дело, — соглашаюсь, — хозяйское. Только учти, рыбалка-то верная. Судак там, куда собрались, валом валит. Не поедешь, локти кусать будешь.

— Не дави! — бурчит Яша. — Я и так переживаю. Места не нахожу. Но, похоже, ничего не выйдет. Не послушаю жену, хуже будет.

На том и расстались.

Поутру мы с Коляном отчалили вдвоём. Выехали рано, часа в четыре. Без приключений добрались до нужной деревни, разгрузили снегоход и — с ветерком! — к рассвету были на льду.

А там… мать-перемать.

Как в чёрной дыре. Погода — мрак. Холод собачий, туман — топор вешай, в душе — твёрдая уверенность, что никакого клёва не видать, и зря, выходит, припёрлись за тридевять земель.

Колян, хитрец, поначалу даже рыбачить не стал, погнал испытывать технику, а я повздыхал, поматерился да принялся бурить лунки. Работёнка та еще.

Река про весну и не слыхала, промёрзла основательно — лёд больше чем полметра, с наледью, — не бурится. Пока крутил коловорот — взмок изрядно. Аж руки онемели. Попробовал ловить. Просидел в ожидании чуть не час, как бабка у разбитого корыта, замерз, а ни одной поклевки.

Думаю, провались! Но душа заупрямилась. Собрался с силами, пробурил ещё пару лунок. Расставил удочки. Подождал. Картина та же, — ни одной поклёвки. Что делать? Сидеть сложа руки не будешь. Отправился выше по течению лёд дырявить да рыбу искать. Где-то ж она должна быть, в конце-то концов.

Тут и Колян прикатил. Довольный. Кричит:

— Погляди-ка, не машина, зверь!

— Загонишь зверя, — отвечаю. — Бросай выпендриваться, давай за дело.

Вдвоем мы еще пару часов рыбу искали. Только после обеда в очередной выстраданной лунке обозначилось оживление. Какая-то мелочь потеребила мормышку. Подсек, выудил — на крючке — тьфу! — окушок. Размером с пятак. На паперти и то больше подают.

Николай к этому моменту уже вымотался и сник, но мы настойчиво упражнялись почти до вечера. Рыбалка, ясное дело, не удалась. Ничего, кроме того пятикопеечного окушка я так и не поймал. И у приятеля ноль. А вымотались, будто целый день мешки таскали.

Уже стало смеркаться, когда плюнули с горя и решили убираться не солоно хлебавши. Порядком усталые и злые на то, что рыба как в воду канула, отъехали километра два и слышим, двигатель забарахлил. Ну, думаю, всё. Если этот кабриолет сломается — хана нам. Пешком топать.

Чудом повезло. На одном горелом поршне, который мало-мальски булькал всю дорогу, кое-как добрались до деревни. Затащили вездеход в прицеп. Перекусили. Колян вывалил кучу проклятий на продавца-прохиндея, вместе посетовали на неудачу с рыбалкой и тронулись в город.