Подойдя на расстояние полета стрелы, парень стал оглядывать лагерь: две пары небольших добротных шалашей, обложенное камнем кострище, вокруг которого сидело пятеро бородатых мужчин, заготовленный к ночи хворост… Здесь жили давно и постоянно, видимо, князь не особо заботился о безопасности своих лесов, и разбойникам нечего было бояться. Но их количество смущало, казалось, должно быть больше. Не делая резких движений, Март наложил на лук взрывающуюся стрелу, прицелился прямо в костер и отпустил тетиву. Разбойники не успели осознать, что произошло: костер внезапно вспыхнул, разлетелись в стороны горящие угли и зола, ослепляя и обжигая, и мужчины с криками отшатнулись. Парень подскочил к ближайшему, воспользовавшись его замешательством выхватил кинжал из ножен на поясе разбойника и приставил к его горлу. Зефирка с глухим утробным рыком метнулась к соседу и, навалившись всем весом на грудь, прижала его лапами к земле. Оставшаяся троица с изумлением и испугом взирала на нежданных гостей.

— Не двигайтесь, иначе ваши друзья погибнут! — предупредил Март, заметив, как руки грабителей потянулись к оружию.

— Чего тебе надо?! — хрипло проговорил один из них.

— Ответы. Кто такая Сид, и где она сейчас?

Все тот же мужчина скривил физиономию и презрительно сплюнул.

— Проходимка. Решила, что может тут заправлять, раз знатного роду. Да только, едва её милок окочурился с доброй половиной банды, свинтила по-быстрому в глухую даль.

— Она отдала свой кулон понравившемуся парню? — уточнил Март.

— Да леший его знает, что она Сэму дала да наплела, только он за ней как щенок слюнявый таскался и многих наших на то же подбил. За что и поплатились, — закончил он с нескрываемым злорадством.

«Но кто же тогда написал записку и подбросил ее Зене? И почему она вообще прибилась к разбойникам?»

— Вы точно не знаете, куда она направилась? — решил в последний раз попытать удачу Март.

Мужчина улыбнулся в бороду, и его глаза нехорошо блеснули.

— Не знаю, зачем тебе сдалась эта девка, но я готов поделиться некоторыми соображениями, если ты отпустишь Фреда и поклянешься забыть сюда дорогу.

— Отпущу и забуду, как только расскажете, — Зефирка тихо зарычала, оглядываясь на парня, будто не одобряя его действия.

— Я слышал, как она говорила Сэму, что собирается…

Внезапная боль пламенем пронзила правое плечо рядом с шеей, и в то же мгновение сверху навалилось что-то тяжелое, сбивая с ног и прижимая к земле. Заложник успел вырваться, кинжал, звякнув, отлетел куда-то в темноту. Пума, которая рычала вовсе не на Марта, тут же кинулась на шестого разбойника, напавшего на хозяина сзади, сбила его с парня и, вцепившись в тело зубами, покатилась по земле. Лучника, приложившегося лбом о так неудачно подвернувшийся камень, на мгновение оглушил звон в ушах, перекрывший даже отчаянные вопли раздираемой зверем жертвы и воинственные крики остальных грабителей. Он уперся руками в землю, с трудом распрямил локти, принуждая обмякшее тело подняться, стараясь не обращать внимания на резкую слабость и кружившие перед глазами черные пятна.

В свете почти потухшего костра сверкнула сталь клинков, появившихся в руках у разбойников, и Март перекинул с плеча лук. Тонко тренькнула тетива, еще до того, как он успел ее натянуть — и посланная из другого лука стрела вонзилась в бок пумы. Зверь тихо взвизгнул, но тут же, зарычав, повернулся к обидчику, скаля окровавленную пасть. Март выхватил из-за спины две стрелы, приладил и, сделав глубокий выдох, послал в полет — лучник, не успевший спрятаться за спинами других, рухнул с пронзенным горлом, второму разбойнику оцарапало руку. Снова зарядив оружие, парень боком попятился к пуме, загораживая ее от нападавших. Сердце билось как-то чересчур сильно и тяжело, во рту появился противный металлический привкус, а правая рука слушалась плохо, но Март пытался сосредоточиться не на своих ощущениях, а на действиях противников, на секунду замерших перед атакой. Их осталось четверо. Только четверо, если никто больше не выскочит из леса. И отпускать его не собирались с самого начала.

Зефирка вновь зарычала, пытаясь пробраться вперед — и мужчины кинулись на убийцу своих товарищей. Стрелы прошили сырой ночной воздух, но не нашли цели и воткнулись в малахитовый мох у ближайшего дерева: на таком небольшом расстоянии разбойники смогли без труда определить направление их полета и увернуться. Март застыл, глядя на занесенные длинные кинжалы, что сейчас вонзятся в его тело, на перекошенные от злости и кровожадного азарта темные лица людей, желавших его скорой гибели — и даже не знал, как ему защититься. И тут краем глаза заметил у своих ног движение, светло-серую в сумерках тень, сжавшуюся пружину, готовую к прыжку. Что она делает?! Это их не спасет! Не надо!

Он в отчаянье взмахнул рукой, которой держал лук, словно этот кусок дерева мог послужить хоть сколько-нибудь серьезным препятствием нападавшим — и тот внезапно вспыхнул, озарив поляну. От центра к рукоятям разбежалось яркое сияние, и на рогах распахнулись стальные перья, сверкнувшие тонким лезвием острого края. Послышался звук распарываемой одежды, звон клинков — и прежде, чем Март понял, что произошло, двое мужчин успели отскочить, третий попытался блокировать удар кинжалами, но лишился оружия вместе с пальцами, а последний ошарашенно глядел на широкий, быстро алеющий разрез поперек груди. Яростно сцепив зубы, лучник шагнул к ним, и азарт в глазах разбойников сменился ужасом. Но было уже поздно, чужак не собирался останавливаться.

— Будь проклята ваша реалистичность! — с надрывом выкрикнул Март куда-то в черный, давящий купол леса, когда, всего через десять минут, все было кончено.

В горле что-то заклокотало, и он зло сплюнул кровь, оттирая перепачканное лицо и стараясь не смотреть в сторону поляны, превратившейся в декорацию для второсортного фильма ужасов. Слабость настойчиво давала о себе знать, и парень опустился на колени, утыкаясь лицом в короткий мягкий мех подошедшей пумы, перебирая его пальцами и отыскивая возможные раны — потому что он уже почти ничего не видел. Март постепенно успокаивался, дыхание становилось медленнее и слабее, очень хотелось спать. Ничего страшного не случится, даже если он здесь… если его здоровье упадет до нуля. Просто придет в себя в городе или соседней деревне — смотря, что ближе. Но теплый шершавый язык коснулся лица, не давая провалиться в беспамятство и немного отрезвляя.

— Не надо, я весь чумазый, — невесело хмыкнул парень. — Ты в порядке?

Зверь указал кивком на засевшую в боку стрелу, и лучник осторожно обломал древко, чтобы оно не мешало и не цеплялось во время бега по лесу. Была бы рядом Лана… нет, от нее бы им обоим крепко досталось. Были бы какие-нибудь баночки-лечилки… Март встряхнул лук, возвращая тому исходное состояние, закинул за спину и с трудом поднялся на ноги. Надо добраться в столицу, пока остальные не отправились в пещеру, иначе опыта ему не видать, а лучник даже плохо представлял, где он находится, и в какой стороне город. Но ничего, Зефирка выведет. Он сделал шаг, другой, и тут темнота выпорхнула из леса, крыльями невидимой черной птицы, мягко ударила в грудь, сбила на сырую, усыпанную опавшей листвой землю — и опустилась сверху, укрывая, словно бы плотным саваном.

Март открыл глаза и уставился в низкий потолок, обросший паутиной, едва освещенный парой дрожащих на сквозняке свеч. Он медленно сел, скинув на пол белую простыню, потянулся рукой назад — плечо больше не беспокоило, рана исчезла, а лук со стрелами лежал рядом. На другом конце малюсенькой комнатки, на такой же низкой кровати лежала Зефирка, укрытая с головой — он узнал ее по длинным светлым волосам, разметавшимся по бокам подушки. То, что лицо девушки было закрыто, казалось неправильным, и лучник уже хотел подойти, откинуть ткань, но тут человеческое тело стало изменятся — и легкий порыв ветра, неизвестно откуда взявшийся, скинул простыню, под которой оказалась белая кошка. «Мы реснулись в ближайшем городе, — понял Март. — Хорошо хоть в помещении, а не на дороге. Но как она сюда попала, да еще человеком?» Парню хотелось верить, что лишь одно ранение привело к такому. Видимо, в этом мире, как в реальности, раны могут убивать постепенно.