Он не знал, но почему-то кивнул.

— Величайший портретист нашего времени. Эту работу он назвал «отражение».

Климский не мог не удивиться:

— Почему?

— Так кто ж знает. Разговаривая с господином Мережским, он отметил, что «сестры похожи, как две стороны одной медали: одно естество, поделенное на два лица».

Юрист поморщился. Высказывание ему не понравилось. Аглая, внимательно следящая за его реакцией, спросила:

— А вы здесь хозяйку искали что ли? Так она в другой гостиной. К ней господин прибыл с букетом. Проводить вас?

— Нет, спасибо.

Мужчина чеканным шагом отправился в кабинет.

* * *

— Не понимаю вас.

— Гастин хочет прийти к вам с обыском, — Талькин навис над ней, сжав кулаки. — Вы понимаете? Они…они… Это же ужасно!

Екатерина безразлично пожала плечами.

— Мне все равно. Пусть приходят.

Мережская встала, чтобы поставить в воду врученный ей пять минут назад букет. Юрий взял ее за плечи и усадил обратно, затем сам сел рядом.

— Вы…знаете, вы очень интересная женщина. Я… — он нервно потеребил рукав, потом отобрал у Кати цветы, положил их на стол и взял ее за руки.

— Катерина, хотите я поклянусь быть всегда на вашей стороне?

— Я очень ценю вашу помощь и особое ко мне расположение, но, право, не стоит…

Вдова не договорила — юноша коснулся ее щеки.

— Разрешите мне быть рядом, и вас никто никогда не ударит.

Катя попробовала отодвинуться, но оказалось, что она и так сидит на краю дивана.

— Вы меня пугаете, — призналась девушка, отклоняя голову. Пальцы собеседника в результате этого маневра соскользнули со щеки на ее шею. Мережская бы встала — но Талькин все еще сжимал ее руку своей.

— Это какие-то новые методы ведения допроса? Я что-то пропустил из законов и положений последних лет?

Инкнесса облегченно выдохнула. Однако к ее удивлению, секретарь только сильнее впился пальцами в ее кисть.

Михаил холодным голосом заметил:

— Впрочем, возможно, я зря зашел.

Екатерина так перепугалась, что он сейчас их покинет, что выкрикнула:

— Не уходите! Пожалуйста!

Ее отчаянная мольба остановила юриста у двери. Он развернулся и быстрым шагом подошел к дивану.

— Талькин? Что вы себе позволяете?

Юрий отпустил ее руки. Мережская встала, не желая сидеть с гостем в такой близости, и оказалась стоящей вплотную к Михаилу. Тот тут же приобнял ее одной рукой, не давая ей рухнуть обратно на диван.

— Возможно, вам уже пора?

Помощник следователя встал.

— Инкнесса, простите мне мою горячность, если сможете. Возможно, я не совсем правильно расценил вашу реплику про «больше нравитесь», сказанную не столь давно, и сделал неверный вывод о том, что мне…позволено надеяться…и… Не думайте, что данные мною обещания были пустыми словами. Как бы то ни было, я намерен до конца настаивать на вашей непричастности к случившейся в этом доме трагедии. На этом вынужден с вами попрощаться. Светлой стороны, господа.

Михаил промолчал. Екатерина кивнула на прощание.

Гость, бросив ревнивый взгляд на стоявших вплотную друг к другу людей, покинул комнату.

Когда дверь за ним захлопнулась, Михаил особенно остро ощутил чужое дыхание на своей шее. А Катя — тепло от мужской руки на своей талии.

— Спасибо, — прошептала едва слышно вдова, и Климскому вдруг захотелось податься чуть вперед и…

В задумчивости он провел рукой по ее спине…

Катя вздрогнула, отпрянула и рухнула на диван. Сердце ее бешено колотилось.

Михаил, опомнившись, сделал шаг назад.

— Я вас напугал?

— Нет, — инкнесса сосредоточенно разгладила подол юбки. Климский узрел наконец лежащий на столе букет.

— Приказать выбросить?

— Зачем? — удивилась Екатерина и смущенно добавила: — Они красивые.

Мужчина нахмурился.

— Вы собираетесь поощрять этого юношу?

— Нет! Но…цветы причем? Жалко же. Мне таких букетов никогда не дарили.

Климский недоброжелательно осмотрел букет. Тот действительно был собран с большим вкусом.

— А какие дарили?

— Никакие.

Она сообщила это словно нечто само собой разумеющееся.

— Еще подарят.

— Не надо! — почти испуганно воскликнула вдова.

— Почему?

Мережская о чем-то задумалась, а потом неопределенно ответила:

— Просто не надо, и все.

— Екатерина, а если бы…ну, допустим…я подарил бы вам цветы. Вы бы то же отказались?

— Нет. Наверное…

— Крайне неоднозначный ответ.

— Может быть.

Климский раздосадовано стукнул ладонью по столу. Катерина вздрогнула. Мужчина это заметил и грустно спросил:

— Вы меня боитесь? Или до сих пор мне не доверяете?

— Неправда! — инкнесса встала. — Я всегда считала вас человеком благородным и честным!

— Но букет от меня не взяли бы? Хотя от этого следственного хлыща приняли его запросто!

— Да сдались вам эти цветы! Никогда бы не подумала, что вы такой въедливый!

— Вы тоже далеки от идеала!

— У каждого, знаете ли, свой идеал! А вообще… выкидывайте, — Екатерина обиженно отвернулась. Михаил сразу остыл.

— Ну, если вы так хотите, могу даже вазу принести, — пошел он на попятную.

— Как вам будет угодно.

Климский сел рядом с девушкой.

— Катя… — он положил ладонь ей на плечо. — То есть, Екатерина…

Она обернулась. Он замолк.

Вязкая беспокойная тишина воцарилась в комнате.

— Почему-то у меня сейчас такое ощущение, — прошептала задумчиво вдова, — что я нарушаю закон…

Ладонь мужчина перекочевала с плеча ей на колени и сжала ее пальцы.

— Не нарушаете.

Они просидели в молчании больше получаса. Просто держась за руки. Пока не прошла мимо гостиной, громыхая ведром, Дуня, и они поспешно не отпрянули друг от друга и не вышли из комнаты в разные двери.

Испуганная произошедшим, Катя ужинала в одиночестве в своей спальне.

* * *

По лицу Михаила текли струйки крови. Прикрытые веки, лоб, нос, щеки, подбородок — все медленно окрашивалось в алый. Отец довольно расхохотался, наблюдая эту картину, и отбросил нож для писем в сторону Екатерины.

— Кажется, я все-таки тебя опередил, — заявил он с довольной ухмылкой. — В чем, собственно говоря, сомнений быть не могло. Ну что? Теперь он тебе нужен? Или мне все же прислать своего юриста?

Климский со стоном коснулся лица ладонями. Они тут же стали красными.

— Нужен! — Мережская кинулась к мужчине и попыталась оторвать его руки от залитого кровью лица. — Миша, пожалуйста…пожалуйста…давай чем-нибудь перевяжем рану…

Он молчал. Дыхание юриста стало прерывистым, хриплым, он сел, опираясь одной рукой о землю. Катя с ужасом взирала, как второй ладонью он пытается смахнуть кровь с век, но той становилось при этом все больше. Вдова дрожащими пальцами коснулась холодного лица мужчины.

Ее слезы мешались с алыми каплями…

Глаза отца тоже загорелись алым.

— Ну…раз нужен — получай…

Нож вошел в горло…

Климский захрипел, нелепо взмахнул рукой и повалился прямо Кате на колени. Платье тут же стало мокрым, тяжелым, пропитав ткань насквозь, кровь потекла по голым ногам.

Неужели в человеке помещается столько жидкости? В…живом человеке…

Катя завыла. Как воют безродные девки на похоронах и свадьбах.

Ей долгим протяжным воем ответили волки.

Грязно-желтая луна треснула и осыпалась слюдяными осколками в грязь.

— Сон… — инкнесса встала, оглядываясь. Сквозь тьму проступали очертания леса без листьев.

— Ты просто сон, — она истерично рассмеялась. — Видение… Как же я рада…

Отец, точнее тот, кто им притворялся, поморщился.

— Рада? Я тоже. Теперь я знаю, чего ты так сильно боишься.

Лицо Аристарха перекосилось и поплыло словно было сделано из воска.

— Сон это или нет, пусть он, — кивок в сторону тающего в сумраке тела Михаила, — лишь образ, но ты-то живая…

Катя отступила назад. Существо протянуло в ее сторону скрюченные пальцы. Ногти на них удлинились, пытаясь достать до жертвы. Острые, с загнутыми концами, поблескивающие в сумраке леса, словно были сделаны из металла, они походили на тонкие гиленские кинжалы-полумесяцы.