– Двадцать шестая? ― рыская глазами по табличным номеркам уточняет тот, вытирая пот со лба. А, запыхался потому что жарко. Он на велике или самокате небось гоняет под солнцем, палящим с утра до вечера. Бедняга. Ладно, забираю слова обратно про астматиков, у них и так работёнка неблагодарная.
– Она самая, ― сестра, как самая ближняя, принимает крафтовый пакет. Ещё тёпленький и ароматный. От запаха слюнки текут. ― Спасибо, ― благодарит она доставщика и тот с тяжелым вздохом отчаливает. Дальше трудиться. ― Я вам помешала, по всей видимости?
Это она про меня и Калинина? Ёлы-палы, правда ведь странно смотрится. Он не пойми в каком виде, по волосам видно, что только из душа. Ещё и обед на заказ…
– Не-не-не. Вааабще не то, что ты думаешь.
– А что я думаю?
– Знаю я, что ты думаешь. И не думай об этом. Выбрось бяку из головы. А тебе пора, никак не свалишь! ― сердито шикаю на блондина, пинками в спину отгоняя его к балкону. ― Не видишь? Ты третий лишний, ― не так-то просто ржущего бегемота отбуксовывать. Надорвёшься.
– Футболку хоть верни.
– Не замёрзнешь. Давай, проваливай уже, ― с трудом вытуриваю тушу наружу и захлопываю дверь. Для надёжности ещё и шторы задёргиваю. Чтоб не отсвечивал. Фух, избавилась.
Лизка, наблюдающая за нами, непонимающе хлопает глазами. И брови такие вверх всё ползут и ползут.
– Не, я понимаю: второй этаж всего, но это как-то чересчур, ― замечает она. ― На апельсинах для больнички разоришься.
– А? Да ну его, ― раздосадованно отмахиваюсь. ― Лучше рассказывай: что там с твоим силиконовым фетишистом?
– Да ничего. Финита. Оправдания не слушала. Собрала вещи и купила билет на самолёт. С его карточки. И браслетик себе заодно в ювелирке аэропорта, ― трясут тонким запястьем, на котором поблескивает золото. ― Как моральную компенсацию.
Красотка. Сестрёнка себя никогда не обделит.
– Карточку ему вернёшь?
– Пускай роется в мусорке и ищет, если она ему так нужна. Правда там всё равно теперь баланс нулевой. У нас мартини остался?
Мартини под бургеры и картоху? По-моему идеальный обед, вишенкой на торте которого становится душевный разговор. Не очень весёлый, хоть систер и пытается хорохориться. У неё не тот тип характера, чтобы плакаться и жалеть себя, жалеть уж скорее надо Ваню. И телефон, который напоследок влетел ему чётко в затылок.
С удобством располагаемся в когда-то родительской комнате-тире-гостиной, а ныне её личной комнате, шурша обёртками и звеня бокалами. Никакого женского алкоголизма, прошу заметить. Всё исключительно для поддержания душевного равновесия.
Лиза рассказывает о поездке в Сочи, которая в целом была весьма приятная, пока не всплыла "силиконовая долина", я ябедничаю на свалившуюся блондинистую напасть. Такой вот круговорот информации в природе получается.
Надо заметить, новость о том, что у нас появился домовёнок, приходящий когда ему вздумается, не вызывает у сестры должного ужаса.
– У меня силиконовый фетишист, у тебя балконный. Прикольно. Так и живём.
– Ага. А делать мне с ним что? Он нормальных слов не понимает.
– Отгородись стеллажом. Только успей позвонить в скорую. В лепёшку не превратится, но конечности может переломать, когда полетит.
– Какой стеллаж? Мой? А ничего, что после первого дождя он разбухнет и можно будет его выкидывать? Про зиму так молчу.
– Тогда надо стеклить. Родители давно собирались.
Это да. Собирались, но руки так и не дошли. Весь бюджет вливался в стройку на даче, поэтому в конечном итоге было решено оставить как есть: склад мы на балконе не устраиваем, для этого есть кладовка; закрутки тоже не храним, их у нас банально нет.
– Стеклить. Это сколько ж зарплат моих придётся угрохать… ― мне заранее дурно. Любимая работа хоть и кормит нищую студентку, но шиковать не приходится.
– Можем вскладчину.
– Видимо, придётся.
– Ну или не торопи события. Посмотри, во что всё выльется. Вдруг судьба?
– В смысле?!?
– Ну вдруг ты скоро переедешь за стенку. Прикинь, как удобно будет? Не придётся через подъезды пробираться, чтоб в гости приходить.
Картошка идёт не в то горло. Точнее, не в горло вовсе, а в нос
– Шутишь!? ― пытаясь отчихаться, хриплю я.
– А чего нет? Всякое случается, ― многозначительно хмыкает Лиза. ― Раз моё замужество накрылось чужими сиськами, хоть на твоей свадьбе погуляю.
– Фу на тебя.
– Что, не нравится Булатик? Очень даже симпатичный. Он мне, кстати, кого-то напоминает. Только понять не могу: кого.
– Психа с весенним обострением. От тех тоже не знаешь, чего ожидать.
– Не, ты дверку, конечно, закрывай. На всякий случай, мало ли что. Но над моим вариантом поразмышляй ― богатенькие мальчики всё же на дороге не валяются.
– В ютуб залезь. Этот с расквашенной физиономией где только не валяется, ― Лизон хихикает, оценив шутку, но на этом тему соседа и его моральных качеств мы прикрываем. И без того слишком много внимания оказано его персоне, а мне, между тем, немножко ссыкотно в комнату возвращаться. А если тень за шторой никуда не делась?
Фух, делась. Через пару часов всё же проверяю это, на цыпочках пробравшись к окнам. Капец. Такими темпами недалеко до паранойи, но нельзя ж опечатать спальню и вообще в ней не появляться. А душно как, трындец! Правда всё, что позволяю себе ― открыть створку наверх, в такую щель точно не пролезут. С проветриванием помогает несильно, зато всё как-то поспокойнее.
Вот теперь можно и немного расслабиться, пожив для себя в собственный выходной. Калинин потихоньку вытряхивается из памяти, но вот загвоздка: его невероятное соблазнительное приглашение на "'свидание" не торопится отправиться следом в утиль.
Ну а что? Я же девочка. Да, знаю, что брошено оно было не всерьёз, только вот картинки в голове выстраиваются против воли. Чисто гипотетически: а если бы я всё-таки согласилась, он был сразу дал заднюю? Или нет? А если бы свидание всё же случилось, то какое? Куда бы он меня позвал? Или сразу в койку потащил? А если бы в койку, я бы…
Брр, стоп, Мира. Хорош пороть горячку. Сейчас понапридумываешь! Меньше Лизку слушать надо, а то пустилось воображение в пляс, не остановишь.
***
Все "романтические" грёзы разбиваются об скалы нерадужной реальности, когда сквозь кирпичную кладку, уже ближе к ночи, начинают разноситься голоса. Блин, опять к нему компашка заявилась. Им там что, мёдом намазано? Устроил притон.
По первой приглушённое бормотание легко перекрывается сериалом, но громкость начинает с каждым разом повышаться в соответствии с эмоциональным диапазоном уникумов, что снова глазеют футбольный матч. Диванные аналитики, блин, нашлись.
Терплю, сколько могу, но когда собираюсь ложиться спать ― не выдерживаю. Ну нет сил, правда. Ладно, когда у самой что-то перебивает их вопли, не так долбит по мозгам, но в тишине это слушать невозможно. Причём у сестры в комнате всё тихо, вся орава топчется именно с моей стороны.
– Иди послушай серенады мартовского кота, ― зову её за собой. Пусть оценит.
Оценила.
– Фига акустика, ― посидев пару минут и угорая с отчетливо доносящихся комментариев, присвистывает она. ― Я раньше не замечала.
– Потому что раньше там никто не жил.
– Но других соседей же так не слышно. Не, иногда скандалят и дети как слоны топают сверху, но всё равно. Не так громко. Эй, спартаковцы, ― рыкает сестра, хорошенько приложив кулаком по стене. ― Громкость убавьте.
– Я ж уже говорил: нужно тише ― приди и сделай, ― долетает в обратку.
– Вот говнюк. И почему ты до сих пор не разбила белочке его орешки? Ты ж вроде не трусиха.
– Не трусиха, но одной идти туда, где топчется непонятно сколько мужиков и порой слышны звуки оргии как-то не улыбается.
– Ничёсе, они и так умеют отдыхать? Завидую, ― Лизка решительно встаёт, разминая до хруста пальцы. ― Ну что, пошли?