Уверенной твёрдой походкой я шла по коридору третьего этажа испытательного центра. Громко цокали каблуки, и этот звук, казалось, врезался в стены и отлетал от них, словно шарики от пинг-понга. Вроде бы время полуденное, а никого кругом не было. Одни лишь закрытые деревянные двери, которые молчали, глядели на меня тоскливо, но за каждой из них скрывался свой маленький мир.

Я закусила губу, отсекая опасные ассоциации, и ускорила шаг.

– Добрый день, Маргарита Юрьевна, – улыбнулась, оказавшись в небольшом помещении, где за прямоугольным столом цвета мокко сидела брюнетка среднего возраста в оранжевом пиджаке – технолог. Она хмурилась, листая какую-то толстую папку, но, услышав мой голос, подняла на меня глаза – и её лицо посветлело. – Снова к вам по делам.

– Проходи, дорогая. Что там у тебя?

– Новая партия итальянских тканей для купальников.– Я привычно вытащила из пакета несколько аккуратно подписанных пронумерованных свёртков и отдала ей. Затем протянула синюю папку с документацией. – А вот и договора.

– Отлично. Сейчас внесу в базу данных.

Пока она просматривала бумаги, я лениво оглядывала хорошо знакомый высокий стеллаж, заставленный бесчисленным множеством толстых чёрных папок, серый монитор, бело-голубые жалюзи на окнах и всё те же горшки с фикусами на подоконнике. Зелёные листья выглядели свежими, сочными, хотя и были покрыты местами небольшим слоем пыли. Видно, запара.

Перевела взгляд на соседний стол, заваленный всякого рода бумагами и канцтоварами… Точно.

– Распишись вот здесь, дорогая, – сказала Маргарита Юрьевна, сделав отметку в нужной графе журнала, и протянула мне ручку. Я поставила автограф и тотчас мысленно укорила себя за то, что использовала это слово, и отстранилась. – Хорошо. Приходи через неделю за результатами тестирования образцов. Будем надеяться, что они не полиняют в солёной воде.

– Или в хлорированной, – усмехнувшись, как всегда, закончила я.

Профессиональная шутка. Своего рода рутина. С момента аварии ничего не изменилось. К сожалению или к счастью – не знаю.

Я попрощалась с Маргаритой Юрьевной и, спустившись по лестнице, вышла на улицу. В лицо тут же ударил ледяной порыв ветра. Я поморщилась от холода и поправила меховой воротник тёмно-бордового пальто. На него падали снежинки.

Что ж, закончилась осень – наступила зима. А я всё никак не могла свыкнуться с текущим положением дел.

Ведь в Эдеме стояло жаркое лето…

Как ни странно, первое, что меня шокировало после возвращения на Землю, были жёлтые кленовые листья. Помнится, я вышла из больницы с родными, перебрасываясь на ходу какими-то общими фразами с мамой, и резко замерла на крыльце, осеклась, едва увидела деревья, возле которых курил водитель скорой помощи. За ними расположились кирпичные многоэтажки.

Современные, но по сравнению с архитектурой Либрума совсем простенькие, без шика, изящества и горшочков с геранью…

Это было вторым, что выбило из колеи.

– Кара, что с тобой? – с затаённой тревогой спросила тогда сестрёнка.

– Ничего, – натянуто улыбнулась я и возобновила шаг.

Третье, что поразило, – это машины. Они не летали!

Когда отец вёз нас домой, я была слишком растерянной и усталой, чтобы их разглядывать. Лишь мимолётно отметила устаревший дизайн и отсутствие расправленных крыльев. Но спустя пару дней осознание полной оторванности от реальности накрыло меня с головой.

Мы с мамой собирались проехаться по магазинам. Я хотела сесть за руль, но она была против.

– Перестань, со мной всё в порядке! Не такое уж я тщедушное существо, чтобы прятаться от машин всю оставшуюся жизнь, – выпалила я и рванула к нашему БМВ, пока меня не остановили. – Если что, включу автопилот… – добавила, проскользнув в салон, и осеклась.

Привычной сенсорной панели управления внутри не было. Впрочем, как и выдвижного штурвала-руля. И кнопки автопилота.

Несколько секунд я растерянно смотрела строго перед собой, а затем, как напуганный зверь, выскочила на улицу. Громко хлопнула дверью и протянула маме ключи:

– Наверное, будет лучше, если ты поведёшь.

Она посмотрела на меня с тревогой и вместо ответа кивнула.

Да, высокотехнологичный цветущий залитый солнцем Эдем разительно отличался от того мира, где выросла я.

«Кара, стоп! – пронеслось в голове. – Эдема не существует! Он лишь плод моего воображения!»

Да, верно, всё так.

Я посмотрела на часы. Двадцать пять минут первого. Вот-вот должен был начаться мой обеденный перерыв. Надо было успеть перекусить, а затем вернуться на фирму. Госстандарт на корсетные изделия сам себя не разработает… А жаль. Да и без звонка технологам, раскройщикам не обойтись. Быть инженером по качеству в крупнейшей компании по производству женского белья не так интересно, как писателем в Пантеоне.

Там у меня был рабочий кабинет в виде белоснежной сферы, парящей над пропастью, где можно было создавать города и целые страны! Маленький лиловый драконёнок по кличке Курсивчик и вазочка с фантазийными мандаринками!

А здесь… Небольшая коморка, которую приходилось делить с пятью другими сотрудниками.

Зато меня никто не пытает в чудовищных прототипах, не грозится уничтожить друзей, а самое плохое, что может случиться в случае косяка, – нет, не ссылка на рудники или смерть! – всего лишь лишение премии. У рутины определённо есть свои плюсы.

«Эдема не существует, Эдема не существует… – повторила я свою мантру и направилась в сторону метро. – Моей жизни ничто не угрожает…»

И всё-таки я боялась.

После работы поехала к Елене Константиновне. Моему психотерапевту.

После аварии я долго не могла вернуться к привычному образу жизни. Вела себя странно, вздрагивала от любого громкого звука, постоянно сутулилась, будто готовясь в любой момент получить удар плёткой, а на еду накидывалась так, словно голодала лет десять, не меньше. Даже не могла подолгу находиться одной, из-за чего пришлось переехать из своей квартиры обратно в лоно семьи.

В какой-то момент маме всё это надоело, и она напрямик спросила, в чём дело. Я не знала, что ей ответить.

Воспоминания о жизни в Эдеме смешивались с земными. Более того, я была уверена, что действительно умерла во время создания антиэфириуса в той жуткой белоснежной стерильно-чистой комнате, где уничтожали творцов, но Шону каким-то образом удалось меня спасти. Переместить душу в мой родной мир, причём в прошлое, и уберечь от чудовищного ДТП, которое должно было привести к коме.

Звучит-то как бредово.

О таком даже думать страшно, не то, что произносить.

И я осторожно сказала, что мне кое-что привиделось, пока лежала без сознания и пульса на тротуаре. Мама через своих знакомых отыскала телефончик частного психотерапевта и посоветовала записаться хотя бы на пробный сеанс. Так я и оказалась в кабинете Елены Константиновны.

Светлом, уютном, просторном, но обезличенном.

– Это вам, – улыбнулась я и положила ей на стол стопочку распечаток.

Её брови взлетели вверх.

– Это то, о чём я думаю, Кара? – мягко уточнила она.

– Да. История моих приключений в Эдеме. Вы оказались правы. Как только я дописала последнее предложение, то почувствовала себя лучше.

– Свободней?

– Что-то вроде того, – задумчиво ответила я.

Первое время мне было сложно говорить об Эдеме, о том, что казалось мне настоящим, а что нет. Но эмоции… Они бурлили во мне, ломали изнутри, сводили с ума. И Елена Константиновна предложила выплеснуть их через творчество. В конце концов, я ведь была писателем по призванию.

– Теперь это прошлое. Надо жить настоящим.

Она улыбнулась.

– Исааку Ньютону нужно было яблоко, чтобы совершить своё гениальное открытие… Ну а катализатором вашей фантазии стало…

– То ДТП. Да уж… Неубиваемый Механический человек, госпожа Мартинез с оравой теневых клонов, Берд, превративший себя в зверя, безмятежная Дориан, возглавлявшая бунтовщиков, – отозвалась я со смешком, хотя и ощутила едва уловимую горечь.– Такое можно только придумать.