— Она была бы рада тебя увидеть.

— Увидит, — Арсен проводит пальцем по глянцевой поверхности стола. — Ты меня узнаешь? — резко вскидывает голову, ловит взгляд Сикорского.

— Странный вопрос, Арсеничик, — глаза бегают, вертится на стуле. — Мы же одна семья. Естественно я тебя узнаю. Склерозом вроде еще не страдаю, — нервно усмехается.

— А давай познакомимся еще раз, — Арсен откидывается в кресле, закидывает руки за голову.

— Не совсем тебя понимаю, — Сикорский хмурится.

— Ваня Петрушин, — Арсен называет свое старое имя, вздрагивает. Оно ножом кромсает. Он много лет не произносил его вслух.

— Кто? Что? — Владимир замирает. Явно пытается что-то вспомнить. Но осознания в глазах нет.

Это еще сильнее злит Арсена. Он даже не помнит! Эпизод для Сикорского был настолько незначительный, что он просто его забыл.

В то время как Арсен мучился годами. Страдал. И по его милости проходил все круги ада.

— Валентина Петрушина, — называет имя своей матери.

— Арсенчик, дорогой, кто эти люди? Я что-то никак в толк взять не могу, — придвигается ближе на кресле, жалостливо заглядывает ему в глаза.

— Валентина, Валя, твоя любовница, которую ты убил. А ее сына отдал в детский дом, — цедит сквозь зубы.

Он хотел, чтобы Сикорский сам вспомнил. Но этому старому уроду приходится все разжевывать. Сколько еще таких же дурочек как его мать попали к нему в сети?

— Нет… нет… не может быть! — Владимир мотает головой, из глубины поднимается страх и затуманивает глаза. — Все было не так!

— Вспомнил, — Арсен барабанит пальцами по столу.

— А ты… ты… — дальше он не может говорить, только хрипит и бледнеет.

— А я и есть тот самый Ваня, — поддается немного вперед. — Будем знакомы. Еще раз.

— Ты все не так понял! Я не причинял никому вреда. С Валей у нас была только маленькая интрижка! Я не убивал! — машет руками. — Арсен, ты же меня знаешь, я на такое не способен.

— Отпираться нет смысла. А вранье, только усугубит твою участь.

— Так вот почему ты поступил так снами… Забрал мою дочь… Заставил оплакивать ее на чужой могиле… — до него медленно начинает доходить. Арсен упивается каждой минутой.

— Не надо, Володь. Ты не сильно-то переживал. Тебя больше интересовала сохранность твоей пятой точки. Ты отказался от Теоны легко. Без особых страданий.

— А ты оставил мне выбор? — Сикорский бегает по кабинету и орет. — Ты бы все равно ее уничтожил. У меня не было выхода. А так я хотя бы знаю, что она жива.

— За что ты убил мою мать? — прибивает его вопросом к полу.

Владимир останавливается, опускает голову, сцепляет руки за спиной.

— Я сказал Вале, что она мне надоела. Предложил деньги и попросил уехать подальше. Она стала меня шантажировать. Просила слишком много за молчание. Грозилась разрушить мой брак с Аннушкой. Я понял, что даже если сейчас заплачу, она потратит деньги и снова придет. Нельзя вестись на шантаж.

— И поэтому ты решил просто ее убить? — Арсен сжимает руки в кулаки.

Даже сейчас Сикорский рассказывает о своем поступке без сожалений. Он бы поступил так снова и снова.

— Да.

— А ее сына просто оставил гнить в детском доме?

— А что мне было делать? Чем я мог помочь мальчику? — пинает ножку стола. — Я спасал свою семью!

С ним больше не о чем говорить. Сикорский слишком себя любит, чтобы мучиться угрызениями совести. А больше он никого не любит. Или?

Арсен предложит ему альтернативу.

— Ты понимаешь, что сейчас пришло время платить по счетам?

— Я что мало заплатил? Ты разрушил дело моей жизни. Забрал у меня дочь, внука!

— Мало, — Арсен закидывает ногу на ногу.

— Мало? Ты не нормальный! Больной!

— Смотри, Владимир, на творение рук своих, — Арсен запрокидывает голову и смеется.

Резко прекращает. Снова серьезный взгляд.

— Ты сейчас поднимаешься к своей жене, привязываешь ее и поджигаешь свой дом, — стальной голос, а внутри все клокочет от неземного удовольствия.

— Ты… чего? Серьезно? Арсен, очнись! Ты что несешь?

Владимир обливается потом, губы дрожат, глаза расширены. Он не хочет верить, но все понимает.

— Или… — Арсен делает паузу. — Она привязывает тебя, поджигает дом и уходит. Из этого дома живым уйдет только один из вас.

Сикорский смотрит в глаза Арсену. Молчаливый диалог длится около минуты.

— А потом я буду свободен? — спрашивает дрожащим голосом.

— Если языком молоть не будешь, то я больше тебя преследовать не намерен, — Арсен обводит безразличным взглядом кабинет Владимира.

На столе нет фотографий семьи. Дорогая, коллекционная мебель, картины, которые не столько красивы, как ценны. Это как знак роскоши. Нет, в этом кабинете души, как не ее и у самого Сикорского.

— Я не знаю, как это сделать… — переступает с ноги на ногу.

— А разве это моя забота? — ухмыляется Арсен. — Я со стороны посмотрю, а ты шевелись.

— Ты будешь на это смотреть? — ошарашено уточняет Сикорский.

— Думал, я тебе на слово поверю?

Владимир не твердой походкой выходит из кабинета. Арсен идет за ним следом. Пока они поднимаются на второй этаж, он по телефону дает указание своим людям.

Надо зачистить территорию. Работников нельзя оставлять в живых. Против них он ничего не имеет, они лишь случайные жертвы, которым не повезло устроиться на работу к Сикорскому.

Владимир входит в комнату к жене. Арсен остается за порогом.

— Аннушка, тут такое дело, — ему слышен лепет сломленного врага.

— Что Володь? Арсен еще тут? — беспечный голос супруги.

— Тут. И это извини, — следует удар.

После чего Арсен выжидает еще минуты три и входит.

Сикорский тщательно связывает жену. Которая лежит в полусознательном состоянии, по лицу стекает кровь, на полу валяется подсвечник.

Он пыхтит, обливается потом, но нет в его действиях сожаления. Он будто мешок с мусором связывает.

Снизу раздается истошный вопль. Владимир прерывает занятие. Недоуменно смотрит на зятя.

— Продолжай. Не останавливайся, — Арсен остается стоять у входа. Дальше не проходит.

— Володя… Арсен… я не понимаю… — хрипит Анна.

— Ваш муж сейчас вас свяжет и подожжет, такова цена его жизни, — с улыбкой сообщает Арсен.

Женщина мотает головой, не верит. Смотрит умоляющим взглядом на мужа. А тот, наоборот, делает все, чтобы не встретиться с ней взглядом.

— Раз муж предпочитает молчать. Скажу я, — Арсен невозмутимо поправляет рукава пиджака. — Казалось бы, вы не виноваты в паскудсве своего супруга. Вы тоже жертва. И я должен оставить вас в живых. Но нет. Вы сознательно выбрали свой путь. Вы знали про интрижку своего мужа, и ничего не сделали. Я ведь вам говорил. Но вы предпочли сорвать свою злость на маленьком мальчике, — окидывает ее презрительным взглядом.

Есть еще одна причина, которою он не выскажет — Владимир выбрал Анну. Он расправился с его матерью, чтобы жена ничего не узнала. Из-за Анны погибла его мама.

А ведь женщина могла все предотвратить. Она знала про измену мужа. Возможно, не одну. Но комфортная и сытая жизнь была дороже.

Она не пошла наперекор Владимиру, когда надо было отказаться от Теоны. Она четко следовала плану. Снова она променяла дочь, но комфорт и безопасность. Так что ее душа, так же гнила. Она заслужила свою участь.

— Арсен… — в ее глазах мелькает осознание.

— Да, я Ваня, сын той Вали, которую убил ваш муж. А сейчас он собственными руками подожжет и вас.

— Я не хотела! Пожалуйста, не надо! — она слабо пытается сопротивляться. Во взгляде страх, желание избежать жуткой участи, а раскаяния нет.

У Арсена в кармане лежит сильнодействующий яд. Он может облегчить участь женщины. Но он этого не сделает. Она не отвоевала свое право уйти без боли.

Она, как и ее муж переживает, что попалась. Но если бы ей предложили поступить также но без последствий, она снова сделала бы тоже самое. Два сапога пара.