– Нет, это мне подарила мама, очень давно! Отдай, Маркус, пожалуйста!

– Твоя мать жива?

– Нет! Ее и отца убили, когда мы с братом были еще детьми.

– И этот медальон тебе дала мама, которую, как ты думаешь, убили… маги?

Что его так удивляет? Не могу понять его зацикленности на этом вопросе.

– Да.

Маркус, рассматривая медальон, продолжил:

– С чего бы ей это делать?

Он перевел взгляд с медальона на меня, и в его глазах я вновь увидела странную боль.

– Хотя, если ты была маленькая, а вы пряталась, тогда это объяснимо.

– Откуда ты зна…

– Твоя мать сдерживала ваши силы, чтобы вы по незнанию не выдали ваше месторасположение чародеям, вот почему она надела этот серебряный медальон на тебя!

Он говорил совершенный, просто немыслимый бред! Тогда почему от его слов все струны моей души натянулись и готовы порваться? Маркус жестокий, но почему его глаза излучают страдание, когда он смотрит на медальон?

Не могли глаза мага так обманывать, слишком много скрытой боли было в этом взгляде. Он быстро взял себя в руки после того, как всучил мне цепи, хотя медальон так и не вернул, затем отошел к двери, но не сразу покинул комнату. Маг еще какое-то время наблюдал за мной. Что он хочет? Чего ждет?

Когда я отбросила цепь, до недавнего времени сковывавшую меня, я мгновенно испытала невероятный прилив сил. Словно в вены ввели жидкость, которая расправляет крылья. Мне даже захотелось заглянуть себе за спину, потому что там неминуемо должны появиться крылья, готовые вознести меня к голубым небесам. Маркус подмигнул мне и улыбнулся, а после, довольный собой, развернулся и вышел из комнаты.

Когда он ушел, я просто сидела неподвижно на кровати и наслаждалась приливом сил. Увидев пустую бутылку из-под воды, я схватила ее и буквально расплющила несчастный пластик. Я подкинула то, что осталось от бутылки, вверх и силой телекинеза переместила на деревянную прикроватную тумбу. Я одновременно и радовалась, и ужасалась. Во-первых, сила ко мне вернулась, но она вернулась сразу после того, как сняли цепи. Во-вторых, а это плохая новость для меня, серебро влияет на мои силы. Но это происходит лишь с магами и вампирами. Уж точно я не вампир, но… я маг?

Я маг? Нет, этого просто не может быть! Чародеи не позволили бы магам жить среди них. Так что есть другое объяснение. Но какое? Не знаю, но я не маг… я не маг… я не могу быть магом… я не маг!

Я бродила по комнате кругами и бормотала себе под нос как безумная:

– Я не маг, я не маг, чародеи убили бы меня уже давно, так что нет, я точно не маг!

Прокручивая в голове все, что произошло со мной за последнее время, я вспоминала родителей, но не могла даже представить, что наши родители маги. Может быть, кто-то один из них? Мама или папа? А второй – чародей? Только так можно объяснить, почему чародеи нас не убили, если мы с Ремисом маги. А вдруг Ремис не маг, а только я?

Я остановилась у кровати не в силах больше терпеть пытку вопросами, которые крутились в мозгу и ответов на которые не было.

Обессиленная я упала поперек кровати и на минуту просто закрыла глаза, вслушиваясь в дикий ритм своего сердца. А еще временами этот ритм сбивался, и я опять чувствовала вибрацию, которая то усиливалась, то утихала. Это какое-то издевательство над моей нервной системой! Но, должна признать, когда я смирилась с этой вибрацией, мне было приятно ее ощущать. Как ласковые поглаживания перышком по коже она действует немного успокаивающе и даже усыпляюще, если, конечно, не думать о природе такой вибрации. При мыслях об этом сердце начинало бешено колотиться.

Меня клонило в сон, глазам все сложнее и сложнее было оставаться открытыми. А что я могу с этим поделать? У меня есть кровать и мои мысли, которые сегодня я точно не смогу привести в порядок. Поэтому по примеру Скарлетт О’Хара я решила «подумать об этом завтра». Тело требовало отдыха, теперь у меня была такая возможность, и ею необходимо воспользоваться.

Если верить Маркусу, второго мага они не убили, значит, брат жив. Я зацепилась за эту мысль, ведь это единственное, что позволяло не впасть в истерику. После моего похищения и сообщения о том, что я маг, мне только и оставалось, как верить, что Ремис жив. Это все, что у меня осталось. Все. Как в ту ночь в шкафу.

Много лет я гоню от себя воспоминания о той ночи, иначе рискую утонуть в слезах и одиночестве. Да, именно в одиночестве, поскольку Ремис после этого никогда не был со мной так же близок.

В последнее время я все чаще сожалею о том, что не бессмертная и мне свойственны обычные недостатки смертных – усталость, голод, боль от ран. Все это мешает, чертовски мешает! Но наличие комфортной кровати обещало, что я могу поспать, а с проблемами и сомнениями разберусь позже. Сейчас я не была способна даже продумать план побега. Нет, я немного успокоилась, поверив магам, и ухватилась за их слова как за соломинку. Я готова признать, что я маг, только пусть братик будет жив. Ладно! Если в этом заключается сделка, где мне расписаться? Я признаю себя магом, но брат должен жить!

Я все же смогла уснуть, хотя чему удивляться? Комфортная кровать и мои травмы располагали к этому, но я пыталась оставаться в сознании так долго, насколько это было возможно. Меня разбудил странный звук, словно кто-то пытается открыть окно. Теперь грохот в комнате уже невозможно было игнорировать. Если я это слышу, то и маги должны это услышать!

Я по-детски прижала подушку к груди, вслушиваясь. Сомневаюсь, что кто-то из магов пытался попасть в комнату. Тогда кто? Никто посторонний не мог пробраться на их территорию. Никогда! Даже чародеи всегда выманивали магов, а не проникали к ним, если только это не какая-нибудь случайность, и эта «случайность» обычно была результатом детально продуманного плана чародеев или оплошности самих магов.

Борясь с внутренним страхом и желанием сбежать, я аккуратно на цыпочках подошла к окну. Надо признать, что и у чародеев, и у магов ночное видение не работает в отличие от других бессмертных. Я пыталась вглядеться в темноту, но так ничего и не смогла различить. Оконные рамы вздрагивали, колыхались и хлопали, словно невидимая рука пыталась их раскрыть. Если бы не щеколда на окнах, они распахнулись бы уже давно.

Сложно сказать, что мною двигало. То ли страх навсегда остаться в заключении у магов, то ли угроза смерти и потеря брата, но, решив, что мне уже нечего терять, я попыталась открыть окно. С помощью телекинеза я развела тяжелые гардины и отодвинула щеколду. Опасаясь высунуться, я решила, что замереть как мышка (ой, это же мое привычное состояние) – самое правильное решение сейчас. В комнате нависла тяжелая тишина, разбавленная лишь моим не менее тяжелым дыханием. Ничего не происходило, ветер колыхал гардины, за которыми я спряталась.

Но как долго мое любопытство будет спать и как долго я буду пребывать в состоянии легкой заморозки страха? Просто посмотрю, что там за окном, да? Я медленно вскарабкалась на высокий подоконник и начала разглядывать темноту, буквально всматриваться в ночь, и внизу увидела… Ремиса!!! Он! Жив! Он жив, жив, жив! Я готова была кричать от радости и восторга, вновь видя братика. Как он выжил – это совершенно неважно, главное, что он жив!

От нахлынувших на меня эмоций, всепоглощающего облегчения и удовольствия я чуть не выпала из открытого окна и не закричала. Но Ремис жестом указательного пальца у губ приказал мне сохранять тишину и кинул мне веревку. Где он ее взял? Хотя чему я удивляюсь? Это же Ремис! Схватив край веревки, я стала метаться по комнате в поисках места, за что ее зацепить. Не найдя ничего лучше, привязала веревку к ножке кровати. Да, слабая штука при побеге, но за неимением ничего лучшего берем, что есть.

Закрепив веревку, я вернулась к окну. Ремис жестом показал, чтобы я спускалась. Просунув свое тело через оконную раму, я молилась, чтобы веревка меня выдержала! Он ЖИВ! Он пришел за мной! Это все, что сейчас имеет значение, даже если я покалечусь, выпав из окна!