Вполне вероятно, что юный Пушкин вел себя в театре примерно так же, но стихотворение «К молодой актрисе» свидетельствует о том, что он уже тогда мог оценить такое поведение со стороны.

29 ноября 1815 года Пушкин сделал запись в своем лицейском дневнике: «Я счастлив был!.. нет, я вчера не был счастлив; поутру я мучился ожиданием, с неописанным волнением стоя под окошком, смотрел на снежную дорогу – ее не видно было! – наконец, я потерял надежду, вдруг нечаянно встречаюсь с нею на лестнице, сладкая минута!..

Он пел любовь – но был печален глас.

Увы! Он знал любви одну лишь муку! —

Жуковский

Как мила она была! Как черное платье пристало к милой Бакуниной!

Но я не видел ее 18 часов – ах! Какое положенье, какая мука. —

Но я был счастлив 5 минут —».

Здесь же он записал и свое стихотворение.

Итак, я счастлив был, итак, я наслаждался,

Отрадой тихою, восторгом упивался…

И где веселья быстрый день?

Промчались лётом сновиденья,

Увяла прелесть наслажденья,

И снова вкруг меня угрюмой скуки тень!..

Смятение чувств влюбленного подростка так выразительно передано в этом сочетании живых впечатлений, чужих поэтических строк и собственных стихов.

Он влюблен в Катеньку Бакунину, сестру лицеиста Александра Бакунина. Ей уже 20 лет, она – фрейлина, живет во дворце, часто навещает брата и всегда приезжает на лицейские балы. С. Д. Комовский вспоминал: «Прелестное лицо ее, дивный стан и очаровательное обращение произвели всеобщий восторг во всей лицейской молодежи»[11]. В Бакунину влюблены и два друга Пушкина: Пущин и Илличевский. Любовь была чисто платоническая, и соперничество не омрачало ни их романтической влюбленности, ни их дружбы.

С именем Бакуниной, несомненно, связано еще одно стихотворение 1815 года.

К живописцу

Дитя Харит и вображенья,

В порыве пламенной души,

Небрежной кистью наслажденья

Мне друга сердца напиши;

Красу невинности небесной,

Надежды робкия черты,

Улыбку душеньки прелестной

И взоры самой красоты.

Вкруг тонкого Гебеи стана

Венерин пояс повяжи,

Сокрытой прелестью Альбана

Мою царицу окружи.

Прозрачны волны покрывала

Накинь на трепетную грудь,

Чтоб и под ним она дышала,

Хотела тайно воздохнуть.

Представь мечту любви стыдливой,

И той, которою дышу,

Рукой любовника счастливой

Внизу я имя подпишу.

Предполагалось, что оно обращено к Алексею Илличевскому, но скорее всего, это просто условный адресат. Николай Корсаков переложил стихи на музыку, текст и ноты лицеисты поднесли обожаемой Катеньке. Романс пользовался большой популярностью не только в Лицее, но и за его стенами.

Бакунина вышла замуж только в тридцать девять лет; кто знает, может быть, те дни, когда она была окружена трогательным восхищением милых талантливых мальчиков, были самыми счастливыми днями ее молодости. 30 апреля 1834 года Пушкин, видимо, присутствовал на ее свадьбе с А. А. Полторацким, своим старым знакомым. Вспоминал ли он о своей мальчишеской влюбленности? Находил ли в Екатерине Павловне черты прежней Катеньки? Этого мы не узнаем никогда.

О лирическом герое

В 1815–1816 годах Пушкин написал более двадцати элегий, объединенных мотивами безответной любви, печали и горестных раздумий о своей судьбе. Эти элегии обычно относят к так называемому «бакунинскому циклу»[12]. Между тем адресат каждого из стихотворений устанавливается лишь предположительно. Не исключено даже, что в некоторых случаях реального адресата у стихотворения попросту нет.

Лирическое стихотворение принадлежит одновременно двум мирам: реальной жизни и литературе. Подчас трудно установить, что определяет содержание стихотворения – события, непосредственные впечатления поэта или же литературные мотивы и образы. Любовное томление и уныние, столь характерные для юношеских элегий Пушкина, в какой-то степени, видимо, соответствуют его настроениям того времени. Однако лирические сюжеты и содержание этих стихотворений определяются не только фактами его жизни, но и фактами литературы его времени.

В связи с гипотетическим «бакунинским циклом» В. Э. Вацуро писал, что проблема заключается не столько в установлении реального прототипа, сколько в анализе лирического субъекта и лирического же адресата[13]. (Выражение «лирический субъект» гораздо точнее, чем «лирический герой», мы вынуждены часто выбирать последнее лишь по стилистическим причинам.) Ранние элегии Пушкина создаются под влиянием «унылой элегии», лирический субъект такой элегии – это юноша, увядающий во цвете лет и оплакивающий свои любовные страдания. Его любовь лишена чувственного начала, это романтическое, возвышенное и безответное чувство. Затем у Пушкина появляются элегии иного типа, ориентированные уже не на Мильвуа и Ламартина, а на их предшественника Э. Парни. Лирический субъект здесь может быть противоречив, ироничен, не чужд наслаждениям жизни и вовсе не лишен чувственности. Изменение внутреннего мира элегического субъекта, очевидно, соответствовало развитию самосознания взрослеющего поэта, но необходимо учитывать, что широко заимствуемые им поэтические формулы, клише, общие места обладают собственным содержанием, в какой-то мере преображающим или искажающим реальные чувства автора стихотворения. В 1815–1816 годах у Пушкина еще очень мало личного опыта в отношениях с прекрасным полом. Первые влюбленности необычайно начитанного подростка облекаются в литературные, книжные мотивы и образы. Реальные девушки и женщины, занимающие его воображение, сливаются в его стихах в единый образ лирической героини, в котором уже не различимы их индивидуальные черты.

Готовя к печати первый сборник своих стихотворений, Пушкин выделил раздел «Элегии», куда предполагал включить пятнадцать стихотворений. Вероятно, это была попытка выстроить лирическую биографию поэта по примеру Парни, Батюшкова, Дениса Давыдова. Издание не было осуществлено, но все эти элегии известны, и, следовательно, возможность проследить лирическую (а не житейскую) биографию Пушкина у нас есть.

Слеза

Вчера за чашей пуншевою

С гусаром я сидел,

И молча с мрачною душою

На дальний путь глядел.

«Скажи, что смотришь на дорогу? —

Мой храбрый вопросил. —

Еще по ней ты, слава богу,

Друзей не проводил».

К груди поникнув головою,

Я скоро прошептал:

«Гусар! Уж нет ее со мною!..» —

Вздохнул – и замолчал.

Слеза повисла на реснице

И канула в бокал.

«Дитя! ты плачешь о девице,

Стыдись!» – он закричал.

«Оставь, гусар… ох! сердцу больно.

Ты, знать, не горевал.

Увы! одной слезы довольно,

Чтоб отравить бокал!..»

22 октября 1815 года в Царское село возвратился из заграничного похода лейб-гвардии Гусарский полк. Можно вообразить, с каким восторгом встречали лицеисты победителей, которых летом 1812 года они провожали на войну с французами! Пушкин, как и многие его однокашники, мечтает о военной службе и, наверное, завидует молодым офицерам, которым довелось уже столько испытать и увидеть.