В этот момент во дворе резиденции послышался топот копыт и стук колёс. Из-за широкого карниза Людвиг не видел приехавших людей, но догадывался, кто это мог быть. Он отпрянул от окна как мотылёк от огня.
Закрыв глаза, молодой человек вспомнил свою первую любовь и тёплые августовские деньки. Мысленно он вновь купался в тёплых лучах солнца и в душистой зелени заливных лугов. Перед ним возник образ улыбающейся Брунгильды.
— Что же ты молчишь, сын? Я слышал приезд экипажей. Это, конечно же, герцог. Ты должен решить! — закричал на него отец, подходя и хватая за плечи.
— Если я соглашусь, — сказал Людвиг, чеканя каждое слово, — я продолжу жить так, как хочу и буду любить ту, которую люблю?
— Ну конечно, мой мальчик! Да люби ты потом хоть кого! Главное сейчас ваш союз! Наш союз!
В коридоре послышались шаги и через мгновение дверь в комнату широко распахнулась. На пороге возник пожилой человек. Но он был не один, вслед за ним зашли две молодые дамы. Обе были довольно не дурны собой, но одна из них, была всё же повыше ростом, более статна и более молода. Другая, выглядела угрюмой и менее привлекательной, особенно из-за своей строгой осанки, словно её заставляли держаться, а она этого не хотела.
— Вот хорошо! — радостно воскликнул вошедший пожилой мужчина. — А я-то думал, что приехал очередной почтарь! — и засмеялся над своей, понятной только ему одному, шуткой.
Людвиг юмор не оценил, но понимая, что герцогу подобная несуразица простительна, просто молча поприветствовал его лёгким кивком головы.
— Мы давно уже вас ждём! — сказал, хлопнув ладошами, отец Людвига. — А теперь давайте герцог представим друг другу наших детей.
— Ах, ну конечно, — поддержал его герцог. — Эта миловидная особа, моя младшая дочь Луиза, — и он указал на ту фрейлейн, которая выделялась простотой и подвижностью. — А это, — и он взял за руку другую девушку, многозначительно следя за молодым человеком, — моя старшая дочь Тереза.
Обе девушки почтительно присели в глубоком реверансе, во время исполнения которого ни на секунду не отвели своих оценивающих взглядов от молодого человека. Людвиг же проявил невероятное безразличие, даже не улыбнувшись ни одной из них.
— Мой сын, кронпринц Людвиг Карл Август! — громко представил молодого человека король, незаметно толкнув его в спину, чтобы тот хоть немного проявил интерес к представительницам прекрасного пола.
— Какая гадость есть одним в голубой комнате, да ещё вчерашний паштет и вырезку, — брезгливо фыркнул герцог, посмотрев на накрытый стол. — Сейчас же приглашаю вас в нашу главную гостиную, где нам подадут всё самое лучшее, что умеют готовить только истинные Баварцы.
Манеры герцога, конечно, немного шокировали Людвига, но он вновь постарался не подать виду, что смущён скабрёзностью сановной особы.
— Очень будем рады, — громко сказал отец Людвига, прошептав за спиной герцога, — хотя сильно в этом сомневаюсь. — И тут же добавил, но, уже обращаясь к сыну: — Предложи руку Терезе.
Когда вся процессия знатных особ направилась за герцогом, кронпринц согнул в локте левую руку и предложил её старшей дочери герцога, Терезе.
Девушка тактично улыбнулась и опёрлась на руку кронпринца.
Резиденция была огромной. Идя по коридорам и лестницам, покрытым великолепными бесконечно длинными паласами, процессия лишь через несколько минут достигла того самого гостевого зала. Им оказалось просторное помещение, по своим размерам гораздо больше предыдущего, с длинным столом и рядом узких, но высоких окон. Всюду царил ренессанс.
Здесь стол тоже уже был накрыт, но только совсем не так, как в голубой гостиной, которая на фоне этой залы смотрелась как трапезная в дешёвой гостинице. Король Баварии по достоинству оценил здешнюю сервировку и согласился с тем, что герцог не обманывал насчёт редких гастрономических изысков. Людвиг же чувствовал себя довольно скованно. Предстоящий обед немного волновал его, да и вообще, после долгого переезда, он желал поскорее где-нибудь отдохнуть, а не рассиживать на застольях.
Его отец, конечно, заметил на лице сына сумятицу и унылость, но не мог позволить ему в такой ответственный момент просто откланяться и уйти. Хотя эта встреча с герцогом и его дочерями носила неофициальный и соответственно непринуждённый характер.
— А вы уже участвовали в сражениях, принц? — задала ему вопрос его спутница, когда они сели за стол рядом друг с другом.
— Не только участвовал, но и командовал целой дивизией, — ответил молодой человек, потянувшись к вину в хрустальном графине, но вдруг вспомнив об этикете, стал ожидать, когда его обслужит дворецкий.
— Тогда расскажите мне, какие победы вы уже одержали? — не унималась девушка.
Людвига начинали раздражать её вопросы, но он решил вести себя подобающе принцу.
— Если вы имеете в виду победы после сражений, то я ещё не одержал ни одной. И вообще, я предпочитаю сражения с достойным противником, умеющим постоять за себя. Не люблю, когда всё предрешено заранее. Вы меня понимаете?
— О, конечно! — ответила девушка.
«Да она даже не понимает моих намёков. Ну и ну», — подумал Людвиг, заправляя салфетку под ворот.
— Смотрю, наши дети нашли общий язык, — заметил герцог, обращаясь к королю и бесцеремонно толкая его при этом локтем.
— Главное, чтобы их язык был похож на слог Шекспира, а не на вежливые и дежурные фразы, — сказал король.
— А как вы относитесь к музыке и изобразительному искусству? — продолжала засыпать вопросами принца, старшая дочь герцога.
— Обожаю и то, и другое, — проворчал вежливо принц, посмотрев на отца, разговаривающего с герцогом. Но заметив его придирчивый взгляд, добавил: — К тому же я и сам в часы досуга пишу музыку. А вот к написанию картин мне не хватает таланта.
— Ой, как бы я желала, чтобы вы мне смузицировали что-нибудь из своего, — закатив глаза, громко воскликнула Тереза, пытаясь привлечь к себе внимание принца, отводящего глаза то на отца, то на её младшую сестру, а то и вовсе смотрящего на окна. — Нам непременно нужно будет заглянуть в музыкальный зал. Там есть и новый рояль, и старинный клавесин и арфа, и много чего ещё.
— Прошу меня извинить, но боюсь, что сегодня ничего не выйдет, — ответил принц, дорвавшись, наконец, до вина, которое разлил придворный дворецкий. — Видите ли, мой долгий переезд сюда отнял у меня много сил. И я был бы не прочь откланяться прямо сейчас.
Девушке, похоже, надоело это бессмысленное заигрывание, и, обидчиво выпятив нижнюю губку, она решила, что дальше будет просто молчать. Борьба с безразличием принца к её особе, напомнила Терезе сражение Дон Кихота с ветряными мельницами. В конце концов, это мужчина должен был вести с ней диалог, а не она с ним.
Кронпринц же даже не заметил девичьей обиды на себя. Людвигу сейчас не терпелось дать королю однозначный ответ и как можно скорее покинуть гостиную. Он был готов на что угодно, лишь бы это избавило его от данного общества, где герцог продолжал громко гоготать, а король, по-прежнему, его игнорируя, с укором глядел на своего поникшего сына. К тому же ему показалось, что другая девушка намного симпатичнее и молчаливее Терезы. Однако встать и пересесть к ней поближе он не мог.
И неизвестно, сколько бы ещё продолжалось это неловкое затишье между молодыми людьми, если бы в столовую не вошёл лакей с подносом в руках, на котором лежало чьё-то письмо.
Передав его герцогу, лакей удалился.
— Вот неожиданно! — воскликнул герцог, прочитав про себя содержание письма. — Хочу сообщить своим дорогим гостям, а так же и вам, мои дочери, — и он по очереди кивнул головой всем сидящим за столом, — что к нашему городу подъезжает сам Боанапарте.
Король Максимилиан вздрогнул и сразу посмотрел на сына. Младшая дочь герцога взвизгнула от восторга и прикрыла покрасневшее лицо висевшим на поясе изящным веером. Людвига же накрыла волна душевных стенаний. Он понял, что теперь ему точно не удастся, сославшись на усталость и недомогание покинуть это место.
