— Этим же самым перстнем в дальнейшем обладал и царь Соломон, — сказал Штанц, убирая палец от свечи. — И по преданию загнал в него дух ифрита, который помогал ему вещать будущность и насквозь видеть души людей со всеми их тайными желаниями и грехами.

— Но Кассандра обладала лишь даром предвидения, — заметила фрау с высокой причёской, — а я говорю о связи с умершими людьми. Астральной связи.

— А кто вам сказал, что Кассандра видела свои видения благодаря своему дару, а не из-за связи с потусторонними силами? Поверьте, эти вещи практически неразделимы. Вот, что она сказала мне однажды сама: «Я стала видеть образы людей и события, после того, как заснула в храме Аполлона Фимбрейского». Там к ней якобы подполз змей и, лизнув ухо, одарил её даром предвидения. А как мы все знаем, змеи бывают разные.

— Вы намекаете на библейского соблазнителя?

— Ну конечно, — ответил Штанц.

— А где же вы взяли этот перстень? — спросила молодая фрау с высокой причёской. — Ведь судя по тому, как он врос в ваш палец, вы уже давно обладаете им.

— Совершенно верно, фрау, — ответил Штанц. — Перстень этот привёз в Иерусалим царь Давид из своих военных походов, где передал своему сыну Соломону, по приказу которого он был немного изменён, после чего, царь никогда его больше не снимал. Так и был погребён вместе с ним. Но рыцари из ордена тамплиеров, охранявшего храм и могилу Соломона, были вынуждены перезахоронить тело своего небожителя, а с ним и все оставленные в гробнице богатства. Слишком много было посягательств на это добро, даже со стороны других царей, не говоря уже о ворах. Вот только куда они спрятали все богатства и гроб с царём, никому кроме нескольких человек из ордена не было известно и тайну эту они унесли с собой в могилу. В течении года их всех постигла странная и внезапная смерть; кого от неизвестной болезни, а кого и от несчастного случая. А первый рыцарь и вовсе сложил свою голову на плахе. Ведь после того как выбранные советом ордена люди вернулись в храм и сообщили о том, что перепрятали тело царя и его сокровища, на пальце одного из них предводитель храмовников увидел этот самый перстень. Его принадлежность к Соломону опознали вот по этой печати.

Штанц поднял руку, сдвинул верхнюю часть перстня с камнем в сторону и представил на вид своим гостям находящийся под изумрудом знак в виде начертания нескольких соединённых треугольников.

— Это звезда Соломона, — пояснил доктор. — Так называемый пентакль. Есть подозрение, что именно его и использовал в виде своей личной печати иудейский царь.

Штанц вернул драгоценный камень на место и положил руку на стол, но гости невольно опустили на неё свои глаза. Чистое сияние и переливы над изумрудом не давали им отвести от него своих восторженных и пленённых его красотой взоров.

— Как я уже сказал, воришку лишили не только пальца, но и головы, — продолжил рассказывать Штанц. — А перстень стал переходить с руки на руку главных магистров ордена тамплиеров. Именно от одного из них я и получил этот элемент власти по наследству, когда вступил в их сообщество.

— Но ведь этого ордена давно уже не существует, — возразил герр Стилиус, потрясая бородой.

— Это не так! Он был, есть и будет! — торжественно возразил Штанц, приложив левую руку к сердцу, на мизинце которой как-то зловеще блеснул изумруд.

— Позвольте вас спросить доктор, а какую религию вы исповедуете? — вдруг поинтересовался у него герр Стилиус, словно не желая продолжать спор в том же направлении.

— Науку! — пафосно ответил Штанц, скривив губы и выставив вперёд свой массивный подбородок. И заметив оторопелые и растерянные взгляды многих гостей, пояснил: — Ведь любая наука выросла из религии. И я убеждён, что именно она, наука, вскоре станет современным Богом, так как со временем, она найдёт объяснение всему происходящему и с помощью неё в этом мире многое теперешнее потеряет смысл. Именно тогда человек и поймёт, что окружающий его мир намного более многогранный и разнообразный, чем ему казалось раньше.

— И даже объяснит наличие души? — спросил герр Стилиус.

— Когда это произойдёт, существование нашего тела вообще потеряет всякий смысл. Но невидимые нашим глазам преграды между мирами, исчезнут только тогда, когда придёт конец. А любой конец чему-либо, порождает начало чего-то нового. И так будет всегда! До бесконечности.

По спокойному взгляду и хитрому прищуру герр Стилиуса, можно было сделать вывод, что он являлся единственным человеком из всех присутствующих, кто относился довольно скептически к словам доктора Штанца и даже как будто насмехался над ним и теми, кто выказывал интерес к его россказням.

— Но на вашем кольце тогда должна быть ещё и надпись, — заметил образованный герр Стилиус. — Уж вам-то она доподлинно известна, — добавил он.

— Omnia transeunt et id gougue, — спокойно ответил Штанц. И заметив растерянные вопросительные лица гостей, перевёл сказанное: — Она гласит, что «Всё проходит». Эдакий жизненный девиз и принцип великого царя, нанесённый гравировкой снаружи на принадлежащее ему кольцо. Но существует и его вторая часть, написанная с внутренней стороны: «И это пройдёт», как и третья, высеченная на ребре кольца: «Ничего не проходит». И начертаны эти все три надписи на древнем иврите, а не латыни, на коей я одну из этих фраз произнёс.

— Хм, — недовольно фыркнул старичок, раздосадованный тем, что ему не удалось поймать Штанца хоть на каком-нибудь незнании или лжи.

— Но не переживайте вы так, герр Стилиус, — обратился к нему доктор, покрутив немного рукой с перстнем, перед ним. — Ведь у меня совсем не то кольцо, о котором вы читали в легендах о царе Соломоне. Убедитесь сами, на моём перстне, нет этих надписей.

— Ох, — вздохнул старичок, разочарованно, и покачал головой.

— И мне тоже жаль, — кивнул в ответ Штанц, — что я не обладаю ещё и тем самым знаменитым кольцом. Но, — поднял он руки, — оно и сейчас никому не принадлежит, и никогда принадлежать не будет.

Наступила недолгая пауза, которая неловко зависла над непонимающими, о чём вообще ведётся речь, людьми. Но любопытство девушки с высокой причёской своевременно заставило её нарушить эту странную тишину.

— Кстати, доктор, всегда хотела у вас спросить, хотя, может быть это и невежливо; скажите, почему левая кисть вашей руки всегда облачена в эту обрезанную перчатку?

— В вашем любопытстве нет ничего предосудительного, — чуть улыбнувшись, ответил Штанц. — А перчатку я ношу потому, что на левой ладони у меня сильный химический ожог, который я случайно получил в молодости во время проведения лабораторных опытов. Фаланги же обрезаны из-за размеров моего перстня, и для простого удобства в обиходе. Хотя ещё не так давно такие перчатки являлись востребованным атрибутом аристократии.

— Так как насчёт вызова души умершего человека? — решила вернуться девушка к так интересовавшей её теме, полностью удовлетворившись ответом доктора. — Уж в вашем-то доме призраки есть — это точно.

— Да? — удивлённо подняв брови, выказал немалое удивление Штанц.

— Конечно, — подтвердила она, закивав головой. — Разве вы не знаете, что произошло в этом доме до вашего заселения?

— Если честно фрау, не знаю, — признался, улыбаясь, Штанц. Его, кажется, даже обрадовало, что эта девушка так удачно изменила направление их разговора.

— Неужели вы не видите, что доктор отрицает религию, как веру во что-то сверхъестественное, а потому, являясь атеистом, исключает существование такого явления, как душа, — вновь влез в разговор герр Стилиус.

— Как? Вы атеист? — удивлённо спросила у Штанца фрау с высокой причёской.

— Конечно же, нет, — как-то тихо, ответил доктор. Было видно, что ему данная тема разговора не очень приятна.

— Значит, вы эпикуреец или приверженец деизма? — задал вопрос герр Стилиус, вновь возбуждённо потрясая своей седой бородкой.

— Не тот, и не другой, — опять едва слышно ответил Штанц. — Просто для меня религия является нечто большим, чем обычная вера в богов. Нет, герр Стилиус, я не имею в виду присущую философии Бэкона бездоказательную рациональность в религии. В отличие от него, мне она не нужна. Ибо я лично видел такое, отчего его объяснение антропоморфизма идолов ненаучным подходом язычников не выдерживает никакой критики и выглядит абсолютно смешным и неверным. Творец один — это верно. Но богов много и каждый из них находится на своём плане и управляет своим миром, коих тоже превеликое множество. Они как ступени, ведут от низшего плана — земного, к наивысшему плану, как мы говорим — небесному, который является конечной целью для всех душ. Но не каждая из них может сразу достичь этой сферы.