Лёгкий минус сковал окончательно дорожную грязь после дневного дождя и очертил на стёклах белую рамку из инея. Но в особняке было тепло. Стараниями слуг и в холле и в гостиной и даже во многих комнатах поддерживался в каминах огонь.

Гости доктора Штанца чувствовали себя уютно и комфортно. Они внимательно следили за ним и его представлением. Но Штанц решил дальше не продолжать. Он обошёл стул с сидящей на нём девушкой и сделал несколько движений руками над её головой. Затем склонился над девичьим ухом и тихо что-то в него прошептав, щёлкнул пальцами перед её остекленевшими глазами.

Молодая особа содрогнулась, пару раз моргнула и стала мотать головой, растерянно оглядываясь по сторонам.

— Так что, я так и буду просто сидеть? — спросила она доктора, когда он предстал перед ней.

— Вы уже всё сделали, благодарю вас фрейлейн, — ответил ей Штанц.

Потом он взял её за руку и отвёл на своё место.

Девушка была в замешательстве. Похоже, она действительно не помнила того, что только что с ней происходило.

— Вот, господа, — обратился к своим гостям доктор Штанц, — вы только что стали свидетелями возможностей человеческого мозга.

— Доктор, вы гений! — вставая, сказала одна из молодых фрау, слегка похлопав в ладоши.

— Вы что, предсказатель? — спросил доктора кто-то из гостей.

— Ну что вы, — возразил Штанц, занимая своё прежнее место, — я был лишь лечащим врачом фрейлейн. Ничего подобного я предсказать не в силах, — и тут же добавил, — к сожалению.

— Похоже, мы были свидетелями глубокого гипноза, в который доктор погрузил фрейлейн, — высказал своё мнение один из гостей.

Это был Иоганн Рихтер.

— Подобное явление хорошо описано Францем Месмером, — добавил он, привлекая к себе взгляды остальных. — Только не каждый может впасть в такой сон. Как утверждает Месмер, с контактируемым объектом у гипнолога должна быть постоянная связь или же, он должен обладать просто невероятной внутренней силой, называемой им магнетизм. Скорей всего, доктор, вы обладаете как раз подобным могуществом своего разума. И именно поэтому являетесь очень сильным магнетизёром. Вот только позвольте у вас осведомиться; развивали ли вы в себе возможности магнетизма или это просто дар?

— Вы абсолютно правы, герр Рихтер, — согласился с молодым человеком Штанц. — Я применил именно тот способ магнетизма, о котором вы говорите. Его использовали ещё жрецы Древнего Египта и все именитые врачеватели Востока. Но поверьте, мне очень далеко до тех, кто в полной мере обладал мощной внутренней энергетикой разума, благодаря которой мог погрузить в гипноз любого человека. Я, как и вы, во время своего учения лишь поверхностно прошёл курс обучения гипнозу и направленному самовнушению. Но мой учитель, может быть известный вам под именем Кольмера или Альтотаса, обладал этим искусством в полной мере. И мог силой своего магнетизма погрузить человека в сон, даже на большом отдалении от него.

Просто человек по мере своего развития и познаний начинает совершенствовать в себе те способности, к которым чувствует тягу. Я не ощутил в себе таких сил и возможностей, которые мог бы тренировать и культивировать дальше в этом направлении и выбрал медицину и фармакологию. А значит, дара магнетизма у меня нет.

— А как вы объясните сделанные этой девушкой предсказания, если так можно их назвать? — спросил доктора Рихтер.

— Да разве фрейлейн что-то предсказывала? — посмотрев на него, переспросил Штанц. — Она лишь ответила на заданные вопросы, но ни разу не коснулась грядущего.

— А что скажете вы, герр Штольц? — обратился один из гостей к начальнику полиции, который сидел с угрюмым видом и осушал бокал за бокалом.

Герр Штольц выпрямился и растерянно осмотрел сидящих за столом людей.

— Я не скажу, что не согласен с только что высказанными фрейлейн, предположениями, но как человек закона, должен проверить всё сказанное ею и подтвердить это фактами, — ответил он. — Но если быть честным до конца, мы даже не рассматривали такую версию.

— А теперь рассмотрите, — сказал кто-то из присутствующих, покачав указательным пальцем.

Все гости негромко рассмеялись. Только герр Шульц, судья, сидел такой же угрюмый, с опущенным и задумчивым взглядом.

— Я уверяю вас, что это дитя, — Штанц показал на фрейлейн Диммар, — как чистый девственный сосуд, был правдивым источником информации на задаваемые вами вопросы. Она не могла солгать.

После этих слов доктор внимательно посмотрел на герр Штольца и судью, но оба никак не отреагировали на его слова, хотя наверняка хорошо их слышали.

— А что вы скажете, доктор о философии? — задал ему вопрос герр Рихтер. — Можно ли её считать наукой?

— Конечно, — ответил Штанц, кивнув утвердительно. — Вы же помните, что с древнегреческого она переводится, как «любомудрие». Она изучает законы мира, познания и бытия человечества. Конечно — это наука.

— Но какую практическую пользу приносит эта наука в нашем мире? — не унимался Рихтер, любитель подискутировать.

— А разве философия не включает в себя познание человеком Бога? — спросил у него Штанц. — Это религия, а религия управляет человечеством уже много сотен веков. Да куда ни глянь, везде требуется не только физическое, но и нравственное изучение вопроса. А это и есть философия. Любое построение логических изысканий, это тоже философия. Так что она просто необходима человечеству. И если даже вы закоренелый материалист, вы не исключите сего предмета из своих убеждений. Ваши принципы всё равно будут построены на рассуждениях и материальных доказательствах, что так же являет собой суждение. А это, опять же и есть философия.

— Фи, что за тему для разговоров вы выбрали, — поморщившись, сказала одна из молодых фрау.

— Герр Рихтер, женитесь, и станете убеждённым философом, — посоветовал молодому человеку какой-то гость под всеобщий хохот.

— Любовь и тщеславие делают людей слепыми, — заметил, задумчиво Штанц, резко прекратив это странное веселье.

— Лучше расскажите нам о своих путешествиях по миру, — попросила доктора всё та же молодая особа. — Судя по вашим знаниям и рассказам, вы много где побывали. Где вы родились и жили? А то наше общество уже приписало вам настолько фантастическую биографию, что иногда не понимаешь, где, правда, а где выдумка.

— Если вам угодно, — сказал Штанц, сделав ей поклон головой. — Я не знаю года своего рождения…

— Ах, счастливчик, — перебила его одна из дам, весьма среднего возраста, лицо которой покрывала настоящая маска из белил с ярким тоном румян на округлых щеках.

— Извольте фрау, — сказал ей доктор, улыбнувшись. — Просто на вашем месте я бы поменьше пользовался пудрой и румянами. Особенно румянами! — добавил он, оттопырив указательный палец и помахав им так, как обычно грозят нашкодившим детям. — В этой косметике теперь принято использовать парфюмерами сурьму и свинец. А это очень опасное вещество. Накапливаясь в организме и проникая туда через кожу лица, оно лишь старит вас и нарушает восстановительные функции вашего эпидермиса.

Женщина в ужасе приложила ладони к щекам и открыла от удивления рот.

— Так, а чем же вы посоветуете пользоваться, если других средств у нас в городе нет? — спросила она. — Да и все женщины пользуются такими средствами, даже при дворе. Разве я не права? — спросила она, посмотрев на сидящих подле неё великовозрастных дам, на лицах которых также имелись белила и румяна, словно пытаясь найти среди них поддержку.

— Им я посоветовал бы то же самое, — спокойно ответил Штанц. — А коль вам нужны средства для ухода за вашей увядающей красотой, то обращайтесь ко мне, так уж и быть, — бесцеремонно сказал ей доктор, даже не заметив, как дама после его слов о её коже покраснела так, что ей не помогли даже белила. — Мне известны секреты бальзамов и румян, в состав которых входят ингредиенты, созданные только на природной растительной основе, не несущей человеческой кожи никакого вреда. И даже скорее наоборот. Подобными же средствами пользовались и Клеопатра, и Анна Болейн и даже Маргарита Наваррская.