«Проклятие! Французские фузилёры. Неужели все мои товарищи погибли под их огнём?»

Фабер лёг обратно на землю. Он понимал, что сейчас, наверняка, об него споткнётся один из этих людей и тогда обязательно проткнёт своим штыком. Бесславный конец, нелепая смерть!

— Brûlez cette maison! (Сожгите этот дом. франц.) — громко крикнул кто-то из солдат.

Маркус приготовился к худшему. Вот солдаты ступили уже на твёрдую землю; он скорее это почувствовал телом, чем услышал их синхронный топот. Однако даже его худшие ожидания не могли предвидеть того, что произошло потом.

Скрипнула входная дверь дома и оттуда вырвался дикий, нечеловеческий, звериный рёв. Лязгнули цепи после щелчка, похожего на отпирание замка и мимо лежащего Фабера кто-то пробежал.

— Mon Dieu, qui est-ce?! (Боже, кто это. франц.)

Стали раздаваться выстрелы, послышались звуки борьбы, затем крики и ругань; её смог понять даже Маркус.

— Qui se passe, ce sont les nôtres?! (Что происходит, это же наши. франц.)

— Diable!!!

Засвистели сабли и палаши. Округу заполнили звуки настоящего рукопашного боя. Некоторые солдаты, видно раненные противником, кричали от дикой боли.

Но кто он, этот противник? Где он? Неужели товарищи Фабера вступили в неравный бой с французскими фузилёрами? Да их и оставалось-то без него всего трое, не могли они решиться на такое. Ведь это было верное самоубийство.

Однако до слуха Маркуса ещё долго доносились звуки борьбы, вопли, хрипы, ругань и периодические выстрелы.

— Mon Dieu, pourquoi ne meurent-ils pas?! (Боже, почему они не умирают. франц.)

Маркус набрал воздуха в лёгкие и опять приподнялся. Совсем стемнело. Почти ничего не было видно. Только сплошные мелькающие тени и редкие вспышки от выстрелов.

Солдат оказалось не так уж и много. Скорей всего это была разведывательная рота. Вот только с кем они сцепились в такой смертельной схватке? Не могли же три человека так долго им противостоять.

Совсем рядом с Фабером шла долгая возня. Затем раздался крик, перешедший в тихое, надрывное хрипение. Последовали странные чавкающие звуки, будто какой-то хищник рвал зубами свою жертву и поглощал с рычанием её живую плоть. Приглядевшись, Маркус увидел силуэт человека, склонившегося над повергнутым на землю солдатом, у того торчал козырёк его кивера с помпоном, которому он вцепился в горло зубами и жадно пил из него кровь. Волосы на голове Маркуса встали дыбом от увиденного ужаса. Он перевернулся на живот и быстро пополз, в другую от них сторону. Однако упёршись в неожиданную преграду, которой оказались чьи-то ботфорты, он вынужден был остановиться и приподнять голову.

Опять фантом! Он совершенно не может разглядеть лица этого человека. Вдруг, следует сильный удар по голове, резкая боль и мгновенно наступившая пустота в сознании.

Сильный толчок в плечо разбудил Фабера в самый разгар дня, когда уже осеннее солнце приблизилось к зениту. Открыв глаза, Маркус увидел Грина.

Выслушав от него очередной нагоняй и угрозы быть оштрафованным, Фабер встал с кровати и направился опять на улицу. Возле особняка его ждала повозка с продуктами, после разгрузки которой, он должен был немедленно приступить к уборке основного двора.

Весь день в доме и вокруг него царили ажиотаж и суета. Фабер вёл себя очень растерянно и постоянно делал что-то не так. Однако внимательный взгляд и периодические проверки управляющего Грина заставляли его моментально исправлять свои ошибки.

Самого же доктора Штанца весь день не было дома. Его карета, управляемая наёмным кучером, а не личным слугой, въехала во двор только ближе к вечеру. Маркус проводил её тяжёлым взглядом и закрыл следом ворота.

Приближение ночи, как всегда сулили Фаберу муки бессонницы. Он уже и не помнил, когда в последний раз придавал свой разум полноценному беспробудному сну. Опускавшиеся теперь довольно рано сумерки, застали его уже за ужином.

На кухне работали несколько человек, готовя на утро овощи и заготовки, хоть намечающийся субботний приём и должен был начаться ближе к вечеру.

Перекусив, Маркус вышел из кухонного помещения особняка, и немного отойдя к зарослям парка, обратил свой взор на дорогие ему окна Аннабеллы. Сейчас там было темно, но ночь довольно быстро окутала особняк, и вскоре в окне загорелся свет лампы. Рама, скрипнув, приоткрылась и чудные звуки до боли знакомой музыки вновь разнеслись по усадьбе.

Фабер прислонился к дереву и, услаждая свой слух, не сводил с окон Аннабеллы влюблённого взгляда. Вдруг его внимание привлёк какой-то шум в ближайших кустах. Поначалу, Фабер не придал ему значения. Мало ли падающих сухих веток в парке или ночных птиц. Да что там, он не раз видел даже белок, прыгающих с ветки на ветку или пересекающих парковые дорожки.

Однако звук повторился и теперь он не был похож на упавший сухостой или крылатый трепет ночной птицы. Кто-то неосторожно шёл по зарослям парка, и это явно был человек.

«Странно, все работники, кроме тех, что суетились ещё на кухне, были Грином давно отпущены. Да и в самой гуще зарослей сухого кустарника, вряд ли кто-нибудь стал бы лазить по темноте просто так».

Маркус знал эту часть парка как свои пять пальцев. Он прижался ещё сильнее к дереву и немного склонившись, повернул голову в сторону шума. Вскоре кусты шевельнулись, и на небольшую прогалину вышел какой-то человек.

Он был одет в добротное новое пальто и высокую шляпу. В его руках мелькнула маленькая трость с блестящим набалдашником. Маркус впервые видел этого человека. Из-за того, что до полуночи луна висела на другой стороне особняка, не пропускавшего своей черепичной крышей её света, лица мужчины разглядеть было невозможно.

«Интересно, кто это?» — спросил у самого себя Фабер. Он очень не желал быть раскрытым и поэтому по возможности даже стал дышать через раз.

Мужчина огляделся по сторонам и, убедившись, что его никто не видит, двинулся в сторону особняка. Из открытого окна спальни Аннабеллы продолжала литься красивая музыка. Именно на это окно и уставился незнакомец, что очень не понравилось Маркусу.

Он лёг на холодную землю и потихоньку пополз за человеком. Тот ступил, наконец, на задний двор особняка и короткими перебежками оказался у дверей, ведущих в подвал. Маркус поднялся с земли и, с трудом сдерживая дыхание, нырнул за кухонное крыльцо.

В этот момент он услышал скрип дверей конюшни и увидел слугу коротышку, направившегося к подвалу. Маркус поначалу испугался за него, зная, что там прячется незнакомец, но затем посчитал это даже забавным. Любопытство взяло верх, и он вновь выглянул из-за крыльца. Но слуги-карлика уже не было видно. Он словно растворился в ночи. Маркус вышел из-за своего укрытия и, приблизившись к этому месту, стал вглядываться в темноту.

Вдруг из кромешного мрака до него донёсся звук приглушённого тупого удара. Фабер сразу присел на корточки. Так он стал даже лучше видеть. Из плотного ночного сумрака показалась фигура Бенгсби. Кряхтя, и громко дыша, он что-то волочил по земле. Вот он доволок свою тяжёлую ношу до железных дверей подвала и, звякнув связкой ключей, открыл их.

В этот момент изнутри пробился свет фонаря. Это был доктор Штанц.

— Проклятие, — послышался его грозный голос. — Ты где это взял?

В ответ, Бенгсби лишь промычал. Доктор вышел на улицу и, приподняв его ношу с земли, вернулся в подвал дома. Находящийся рядом на тот момент Фабер без труда узнал в ноше доктора, тело мужчины из парка. Незнакомец явно находился без чувств. Зашедший за Штанцем карлик, сразу захлопнул за собой железную дверь и громко щёлкнул внутренним замком. Теперь Фабер мог спокойно встать с земли.

Маркусу конечно было любопытно: кто тот лишённый чувств незнакомец, но следовать за доктором и его слугой в подвал особняка, ему совсем не хотелось. Особенно после того, как в его памяти возникла картина с глумлением доктора над телом мальчика. Да и ключа от железных дверей у него всё равно не было.