Тут шорох повторился вновь. Фабер попытался чуть приподнять и повернуть свою голову. Когда ему, наконец, удалось это сделать, он затаив дыхание уставился в тот тёмный угол, откуда доносился странный звук. Как раз в этот момент лунный свет изменил направление и полоснул через плотный узорный тюль, немного разрывая непроглядный мрак спальни.

Маркус обомлел. Прямо перед ним, в том самом месте, где висели книжные стеллажи, вырисовывалась полупрозрачная женская фигурка в пышном, но немного устаревшем платье без кринолина. Она стояла к нему спиной и попеременно вытаскивала из нескольких рядов книг по одному экземпляру, и быстро перелистывая их, возвращала обратно. Нет — это была не Аннабелла.

Стан незнакомки тоже казался изящным и грациозным, но эта девушка имела более низкий рост и совсем другую причёску. Аннабеллу, Маркус узнал бы из тысячи.

Девушка действовала быстро и неосторожно. Она переворачивала каждую книгу корешком вверх и трясла её так, словно надеялась, что из неё что-то выпадет.

Нет, бесплотный образ не касался книг как живой человек, он лишь совершал похожие движения, а они сами двигались по воздуху. Особенно отчётливо это было заметно с той стороны, где сидел мужчина, откуда призрак и вовсе не всегда различался. Его образ то проступал, то нет, как туман над небольшим водоёмом или лёгкое облачко на лазурном небе, временами раздуваемое налетающим ветерком, а иногда опять формирующееся из дымчатых пятен конденсируемой влаги.

Маркус устал находиться в одной позе, его согнутые руки, спина и шея жутко затекли. Он невольно шевельнулся, чтобы поменять положение своего тела, но кровать предательски скрипнула.

Незнакомка явно услышала этот резкий звук и сразу прекратила своё занятие. Она бросила очередную просматриваемую ею книгу на пол и резко обернулась. Хотя скорее это был даже не разворот, а её образ просто вывернулся наизнанку, словно двусторонняя шляпа корсара.

Теперь Маркус увидел её лицо. Оно, как и весь девичий облик, было полупрозрачным, фантомным, но невероятно прекрасным. Нет, не таким, как у Аннабеллы. Здесь явно чувствовалась европейская кровь. Даже несмотря на однотонность видения, Маркус понял, что девушка являлась блондинкой.

У неё были длинные ровные волосы, милое овальное лицо, чуть вздёрнутый носик, тонкие, но не портящие её чувственные губы и бездонные голубые глаза.

Где-то он уже видел это лицо. Но где? Неожиданно в памяти Фабера возник образ, который он наблюдал в зеркальной чёрной глади местного пруда. Точно! Это была она! Те же голубые глаза, тот же взгляд полный печали и тоски. И смотрела она на него не только из-под воды, но и со своего портрета, который висел в спальне Аннабеллы, прямо напротив того окна, куда несколько дней назад заглядывал Маркус, стоя на узком межэтажном карнизе в глухой ночи.

Девушка пристально уставилась на Маркуса этим очень печальным, полным отчаяния взглядом, и, протянув к нему свои руки, словно моля о помощи, поплыла медленно в его сторону, шурша по полу подолом своего платьем.

«Помоги мне. Найди его», — вдруг раздался в его голове её клич о помощи. Голос был тихий и нежный.

Маркус невольно попытался отстраниться от своего видения, но упёрся в стену. Незнакомка же, всё так же вытянув руки, медленно приближалась к нему.

Мужчина раскрыл широко глаза, не зная к чему готовиться. Вскочить он не мог, так как столбняк сковал всё его тело. А в тот момент, когда незнакомка почти вплотную приблизилась к нему, он явственно услышал в своей голове женский надрывный стон. От внезапно охватившего его ужаса, Фабер почувствовал, как его душа вдруг вырвалась из тела и, закачавшись на невидимых волнах, устремилась в бесконечность, туда, куда улетело и само́ сознание.

Однако это состояние нельзя было назвать обычным обмороком. Фабер, словно погрузился в гипнотический сон. Он вновь оказался на поляне возле дома, куда был послан товарищами в разведку. Изодранный мундир совсем не согревал от наступивших осенних холодов, а в мокрой шинели тяжело было бы поднимать ноги в болоте, поэтому тело бил жуткий озноб. Вот в окне кто-то мелькнул. Маркус опять заглянул в него. На этот раз никого, ни единой души. Только в битом черепке еле тлеет свеча.

Постучать? Нет, нужно осмотреться снаружи.

Выставив кремнёвое ружьё штыком вперёд, молодой человек двинулся вдоль избы. Французская артиллерия стихла, и природа постепенно стала оживать. В лесу заухал филин, из ближайших камышей закричала пугливо выпь. Двигаясь перебежками, Маркус обогнул дом и даже заглянул в сарай. Правда, на его дверях висел огромный ржавый замок, но через широкие щели исходил лишь лошадиный храп. Во всяком случае, никаких намёков на пребывание здесь французских фузилёров не было.

Возвращаться за своими сослуживцами по темноте и холоду ужасно не хотелось, но и позвать их криком Фабер тоже не мог. Поэтому нацепив на штык белый платок, и подняв высоко ружьё, он просто помахал ими, как стягом, надеясь, что товарищи увидят этот знак и всё поймут.

«Подожду здесь, а если через десять минут никто не появится… Ну что же, придётся за ними сходить самому».

Притаившись, Маркус не просидел и пяти минут, как вдруг из избы послышались странные звуки; будто рычало какое-то животное, вроде большой собаки. Он прислушался. Раздался скрежет по дереву и ещё один рык.

«Странно. Что это?» Маркус подошёл к дверям избы. Звуки исходили оттуда, но заходить самому, было немного боязно. Однако очередной резкий громкий рык, опять привлёк его внимание, и, не выдержав, он приоткрыл входную дверь. К удивлению, она оказалась не заперта. Ступив в дом, он сделал пару шагов и замер, как вкопанный. Прямо на него, из темноты сеней, смотрели несколько пар горящих как угли, красных глаз. Теперь, более-менее понятно, почему хозяин не закрылся на засов. С такой охраной можно спать спокойно. Наверно это те самые пастушьи собаки, которых держат все местные жители. Но зачем же оставлять их в доме?

Фабер потянулся в карман и чиркнул огнивом. О, ужас! К своему великому удивлению, он увидел вовсе не собак, а людей. Три или четыре человека, он точно не рассмотрел, вернее даже солдата, стояли перед ним на коленях и злобно разглядывали его. Их глаза действительно светились дьявольским огнём, а белые, как альпийский снег, лица, выражали эмоции настоящих безумцев. Морща носы, словно унюхавшие добычу охотничьи псы, они все разом рванулись в сторону Маркуса, издав при этом, то самое звериное рычание. Успев отпрыгнуть к дверям, молодой человек заметил, что к его счастью их крепко сдерживали привязанные к ногам цепи.

В ту же секунду двери из избы в сени отворились, и в освещённом свечой проёме возникла фигура мужчины. Удивительно, но Фабер опять не видел его лица; только размытое пятно маячило над довольно крупным телом. Медленно пятясь к выходу, Маркус зацепился за высокий порог и упал наружу в сырую траву.

Вдруг из-за полоски леса раздалась канонада и через несколько секунд стали разрываться выпущенные из гаубиц гранаты. Видно француз решил выбить притаившихся в лесном массиве партизан, и тем самым пробить себе брешь в окружении, в которое попали несколько их дивизий, пожелавших под покровом темноты вырваться из него.

Место ночной тишины возник один сплошной оглушающий свист. Взрывы, один за другим, стали валить деревья, а попадая в болото вздымать фонтаны тухлой воды и разбрасывать огромные комья грязи. Ещё минуту назад, прекрасная дивная ночь, превратилась в кромешный, ужасающий ад, из которого уже не было спасенья.

Разорвавшаяся рядом с избой граната мгновенно ослепила и оглушила Маркуса. Взявшись за контуженую голову, он громко закричал от дикой боли и… Проснулся.

Утренний яркий свет застал его, когда он услышал чьи-то громкие голоса. Они доносились с улицы. Открыв припухшие, от последних бессонных ночей и нерегулярного питания, глаза, Маркус с трудом встал с кровати и подошёл к окну.

Прямо перед домиком стоял Хейно Грин и, очень красноречиво жестикулируя руками, что-то объяснял нескольким, незнакомым людям, одетым как рабочие.