— Хм, — удивился старик, — да почитай с тех пор как вернулся со службы нашему курфюрсту.

— А в последнее время, вы ни у кого не гостили? — задал вопрос начальник полиции.

— Да кому же я нужен, молодые люди. Все мои друзья и сослуживцы давно умерли. Да и жену я схоронил несколько лет назад. Вот живу на пенсию офицера и принимаю помощь лишь от внимательных соседей. Если бы не они, мне бы и топить камин было нечем.

— Вы знакомы с доктором Штанцем? — спросил старика Леманн, никак не в силах себя унять.

— Доктором Штанцем? — повторил вопрос старик, почёсывая затылок и щуря один глаз. — Нет, это имя я слышу впервые.

— Да что же это такое! — не выдержал Леманн. — Да ведь вас здесь вчера не было! — выкрикнул он, заглядывая старику в глаза. — Ни вчера, ни позавчера, ни неделю, ни две назад — вас не было! Это же мне и подтвердили ваши соседи!

— Леманн, не кричите, — резко попросил его Генрих Штольц. — Что с вами такое? Лучше подождите меня на улице.

— А как же вы объясните своё присутствие чуть больше месяца назад на приёме у доктора Штанца? — продолжал наседать на старика с вопросами инспектор.

Его волосы растрепались, глаза расширились, дыхание участилось, а руки задрожали. Казалось, что он сейчас задушит несчастного пожилого человека.

— Леманн! — не выдержав, закричал на него начальник. — Я же попросил вас выйти и подождать меня на улице.

Но Леманн, словно не слышал его приказов. Он подбежал к камину и стал рыться в нём, поднимая снопы искр и рискуя развести пожар.

— Вот! — закричал он. — В камине почти нет углей. Значит, его затопили недавно.

Затем он подбежал к старому буфету и раскрыл его дверки.

— А в этом месте, ещё вчера находилась куча испорченных продуктов, — продолжал он. — Где засохший и заплесневелый хлеб, который здесь лежал? Куда делись старая гнилая колбаса и миска с горохом? А ещё тут отсутствуют два уже вялых яблока?! — и он вынул из кармана своего пальто два тех самых сморщенных фрукта.

— Что за сумасшедшего вы привели в мой дом? — с нескрываемым страхом и опаской спросил старик, обращаясь к начальнику полиции.

Видя, что Леманн его не слушает, Генрих Штольц подошёл к нему и, схватив за рукав грязного и изодранного пальто, вывел инспектора за входную дверь, извинившись перед герр Штроделем за столь недостойное поведение своего сотрудника.

Леманн, действительно, словно сошёл с ума. Его голова кружилась, а мозги кипели от бурной работы. Он знал, что был здесь вчера! Он знал, что никто в этом доме до сегодняшнего дня уже больше месяца явно не жил!

Но как возможно, что сегодня здесь уже находится хозяин? На это даже инспектор был не в состоянии ответить.

«Соседи! Нужно вновь опросить соседей!» Леманн бросился через дорогу к ближайшему домику, у которого на морозном утреннем воздухе развешивала на натянутую между деревьев верёвку стираное бельё молодая женщина.

Он её помнил! Поздоровавшись с ней и стараясь держать себя в руках, Леманн поинтересовался, как давно её сосед герр Штродель вернулся к себе домой.

— Вернулся? — удивилась соседка. — Да разве он уезжал? Не знала. Ну, а так он всё время здесь. Мы часто помогаем ему ходить за продуктами или приносим дрова.

— А меня? Меня вы помните? — тыкая себя в грудь пальцем, спросил её инспектор.

Женщина закинула на верёвку бельё и посмотрела внимательно на Леманна.

— Вас я не помню. Но, скорее всего вы из жандармерии, раз задаёте мне столь странные вопросы, — сделала вывод она.

Всё, Леманн поплыл. Голова уже не болела, она просто взрывалась. По телу пробежал озноб, а руки затряслись, как у припадочного старика. Он ясно помнил, как вчера этой женщине задавал вопросы, и она на них отвечала совсем другое.

Вдруг, с его сознанием что-то случилось. Он развернулся и набросился на женщину, словно она была мужчиной. Он схватил её за плечи и стал трясти.

— Сколько?! Сколько, он заплатил вам?! — выкрикивал он свои вопросы, сотрясая тело женщины.

И если бы не подоспевший в этот момент инспектор полиции, вышедший из дома герр Штроделя и бросившийся немедленно спасать женщину, Леманн бы точно вытряс из неё всю душу.

— Остановись, безумец! — закричал на него Генрих Штольц, заламывая ему руки и оттаскивая к двуколке.

Леманн перестал сопротивляться только тогда, когда ощутил физическое превосходство своего хоть уже и немолодого начальника. Он закрыл лицо руками и молча сел с ним в полицейский экипаж, который моментально сорвался с места и помчался по гулкой мостовой к центру города.

И не Леманн, не Штольц так и не заметили медленно выехавшую следом за ними большую чёрную карету, всё это время стоявшую в переулке между домами и из которой пристально следил за всем здесь происходящим чей-то полный злорадства прожигающий взгляд.

17 глава

В ту же ночь, когда инспектор решил понаблюдать за особняком Штанца, и впоследствии был вынужден позорно бежать, Маркус тоже не мог заснуть из-за своего ночного похождения по карнизам здания.

Вернувшись в домик для слуг, и зайдя к себе в комнату, он так же, как и инспектор, рухнул на свою кровать и стал напряжённо думать.

«Что делать? Бежать или немедленно сообщить обо всём увиденном местным властям? А может просто забыть об этом и жить, как и раньше? Нет, такое навряд ли забудется. Хотя… Может это был какой-то эксперимент? Всё-таки герр Штанц доктор и имеет право совершать операции. Но ведь юноша был явно мёртв, и проводить подобное изуверство над телом усопшего не имеет права ни один здравомыслящий человек, будь он хоть сто раз учёный».

Все эти мысли не давали Маркусу покоя. Он пытался найти логичное объяснение увиденному зрелищу, но не находил его. Да и Аннабелла: почему она так странно себя вела? Она ведь прибывала в той же комнате и как будто спала, словно её это совершенно не касалось.

Нет, сообщать властям он конечно не станет. Такой всемогущий и богатый человек, как доктор Штанц, просто сотрёт его в порошок. Маркус ничего не докажет, а Штанц выгонит его или ещё чего похуже сделает.

«Нужно подумать, нужно подумать. Ну конечно! Необходимы железные доказательства вины доктора Штанца в жутчайшем преступлении, которое он совершил у себя в особняке. Но где их взять? Ах, да, можно переговорить с Аннабеллой. Но как ей об этом сказать? Что если она с ним заодно? Что если она тоже соучастница? Да нет, не похоже. Ну не может такая девушка быть замешанной в подобных грязных делах.

Точно! Я же видел, как перед этим она выпила кубок с какой-то вязкой красноватой жидкостью. Доктор мог запросто усыпить её. Но зачем тогда она оказалась на этом чердаке?»

Словом, у Маркуса возникало больше вопросов, чем ответов. Передумав всё, что только можно, он несколько раз вскакивал и начинал собирать свои вещи, но затем вновь садился на кровать и, опустив голову, погружался в глубокие раздумья.

«Что же делать? Что мне делать?»

Так, он продолжал лёжа размышлять и теряться в догадках до того момента пока не услышал в своей комнате чьи-то лёгкие шаги, сопровождаемые шуршанием женского платья по полу. Глаза Маркуса были открыты, но в комнате стояла такая темень, что он не мог видеть даже стен. Луна висела за домом, и её свет освещал лишь небольшую часть парка, пока совсем не попадая в его окно.

Вот шаги возобновились, и подол женского платья прошуршал в сторону самого дальнего угла комнаты, туда, где висели книжные стеллажи. Маркус резко остановил течение своих мыслей, словно боясь, что нежданная гостья каким-то образом услышит их.

«Неужели это Аннабелла? Всё понятно, я не пришёл сегодня в лесной домик, и она решила сама навестить меня. Но как она пробралась в комнату?» Входная дверь в дом хоть и не закрыта на замок, но такая скрипучая, что он бы вряд ли не услышал, как её кто-то открыл. Маркус не раз собирался смазать эти старые заржавевшие петли, но затем передумал, потому что понял; так он сможет всегда знать, когда и кто из слуг вернулся или вышел.