Девушка вцепилась Маркусу в плечи и, выгнувшись, словно маятниковая пружина, вся без остатка ему отдалась.

15 глава

Это было одновременно и прекрасно и очень необычно. Здоровое, крепкое и разгорячённое сердце Фабера работало на грани своих возможностей, пытаясь согреть и его самого и его партнёршу.

Но, несмотря на это, Маркусу ещё никогда и ни с кем не было так хорошо. Он чувствовал, как часть его мощной энергии перетекает из него в тело Аннабеллы. Она даже стала обдавать его тёплым дыханием, а её холодное тело наконец-то прогрелось.

Ночь пролетела так быстро, что любовники не заметили, как стало светать. Открыв с трудом глаза Маркус заметил, что наступает утро. И хоть ещё было пасмурно и хмуро, вступающее солнце уверенно прогоняло остатки ночной тьмы.

Аннабелла лежала рядом, повернувшись к нему лицом. Оно показалось Маркусу ещё более прекрасным, чем прежде. В нём появилась жизнь. Её облик олицетворял для него чистоту красоты и настоящей большой любви. Откинув с себя комканное шерстяное одеяло, он ощутил, как стало в доме зябко. Угли в печке давно погасли, и раздуть из них хоть искру для разведения огня не представлялось уже возможным. Да было уже и незачем.

Сев на кровати, Маркус осторожно провёл по щеке девушки своими пальцами. Она чуть вздрогнула, поморщилась, и медленно подняла свои веки с немного заиндевевшими пушистыми ресницами.

Увидев Маркуса, Аннабелла широко улыбнулась. Сейчас, при дневном, пусть и слабом свете, зрачки её глаз не горели таким диким зелёным огнём, как ночью. И вообще, она опять побледнела и стала холодной; Фабер это почувствовал, взяв её ладони в свои руки.

— Ты замёрзла? — спросил девушку Маркус, коснувшись своими губами кончика её носа.

— Нет, мне нормально, — ответила она. И тут же спросила: — А почему так светло?

— Потому что наступает утро, — ответил Фабер, отстраняясь и указывая на одно из окон, через стекло которого было видно быстро светлеющее небо. — С добрым утром, Аннабелла, — добавил он, касаясь губами её щеки.

Девушка вздрогнула и вырвала свои руки из рук Фабера. Затем она странно задрожала и спряталась за его широкоплечий торс.

— Что с тобой? — спросил её Маркус.

— Спаси меня! — срываясь на крик, ответила она, продолжая ёжиться и прижиматься к мужчине. — Укрой меня от света! Мне плохо!

Маркус был сбит с толку таким странным и неожиданным поведением девушки, но всё же отреагировал на её просьбу; резко обняв и полностью закрыв от поступающего из окна света.

— Скорей, мне нужно попасть домой, — сказала Аннабелла. — Дай мне мой плащ.

Фабер встал и, осмотревшись, увидел висящий возле входа на оленьих рогах женский плащ. Теперь ему стало понятно, в чём пришла к нему девушка и почему она так быстро разделась. Одежда, конечно, была не по сезону. Плащ скорее подходил для укрывания от летнего дождя, чем от осеннего холода.

Как только он снял его и протянул Аннабелле, она, быстро скинув одеяло, полностью в него замоталась, накинув сверху на голову глубокий остроконечный капюшон.

— Я провожу вас, госпожа, — резко изменив обращение, предложил ей Фабер.

Девушка прижалась к самому тёмному углу в доме и ничего не ответила.

Фаберу тоже не хотелось, чтобы кто-нибудь их случайно заметил. Ведь слуги вставали рано и могли их запросто увидеть. Хотя девушка была закутана в свой плащ так, что даже по фигуре нельзя было бы определить, кто это, мужчина или женщина.

Быстро достигнув особняка, они остановились и, взявшись за руки, посмотрели друг другу в глаза.

— Здесь я вынужден вас оставить госпожа, — сказал Маркус, прижимаясь к высокому фундаменту, чтобы не быть замеченным из огромных окон особняка.

Аннабелла чуть приспустила глубокий капюшон и, не выпуская рук Маркуса, приблизилась к нему и нежно на прощание поцеловала. Фабер был счастлив! Он разжал пальцы и подождал, пока девушка поднимется по мраморным ступенькам и скроется в дверном проёме. Но только он собрался покинуть это место, как обернувшись, увидел перед собой лакея итальянца и управляющего Грина.

— Рано же вы сегодня встали, — заметил дворецкий. — Я смотрю, моё вчерашнее замечание не прошло для вас даром. Это конечно хорошо, но сегодня у меня к вам не будет особых поручений. Всё как обычно. Наберите воды и займитесь заготовкой дров, а то в последнее время погода стала непредсказуемой и Гвидо жалуется, что отсыревшие поленья трудно разжечь и от них слишком много дыма.

Фаберу данные поручения были только на руку. Ведь теперь он знал точно, что выполнив свои постоянные дневные обязанности, сможет спокойно заняться и личными делами.

Ничего не ответив управляющему, он развернулся и пошёл в домик для слуг.

Весь день ночное событие, ставшее для Маркуса самым значимым в жизни, не выходило у него из головы. Он был счастлив! Он был безмерно счастлив!

Хотя иногда, ему опять казалось, что всё произошедшее предыдущей ночью было лишь игрой его больного воображения. Он постоянно пытался убедить себя в том, что девушка такой неземной красоты и столь высокого положения не смогла бы обратить своё внимание на простого человека, как он.

Да и некоторые странности в поведении девушки, так же не остались для него незамеченными. Несмотря на безумную любовь к ней, он, так и не смог, допустим, понять, почему Аннабелла испугалась дневного света и захотела немедленно от него укрыться.

«Ну ладно, закутавшись в плащ, она не желала быть случайно узнана и замечена своими же слугами или даже мужем. В этом можно было её понять. Но почему она спряталась от света, когда проснулась в доме, где никого, кроме них двоих, больше не было? Может быть, она переживала, что кто-то увидит её в окно сторожки? Точно! Так и есть!

Как же бедняжка боится своего мужа. Возможно, что в семейной жизни он настоящий тиран. Не потому ли он не выпускает её никуда? Не поэтому ли она никогда не выходит из дома днём? У девушки нет ни подруг, ни друзей. Страшно представить, что сделал бы с ней Штанц, узнай он о её романе с другим мужчиной. А что бы он сделал со мной? Об этом лучше даже не размышлять».

Все эти мысли, рассуждения и вопросы, на которые Маркус сам же находил ответы, не давали ему целый день покоя. За любой работой они роились у него в голове и отягощали ему его душу.

Ведь он посмел прикоснуться к чужой жене. Больше! Он посмел стать её любовником.

Фабер был так увлечён своими размышлениями, что не заметил, как день стал близиться к закату. Он обрадовался этому, как никогда. Везя очередную повозку с дровами из ближайшей рощи, он не сводил глаз с окон своей возлюбленной. Теперь-то он точно знал, где они.

Приближаясь к особняку, он вдруг заметил, как штора за окном её спальни шевельнулась. Его сердце сразу забилось чаще.

Неужели она тоже скучает и следит за ним? Неужто он и правда ей неравнодушен и это не было обычным девичьим увлечением вследствие скуки? Ведь могло оказаться, что, находясь, всё время под гнётом мужа тирана, она лишь захотела временно поразвлечься с Маркусом, а не стать его тайной возлюбленной.

Ладно. Пусть так. Он всё равно от неё теперь не отступится.

Фабер остановил повозку возле дома и начал сгружать дрова в подвальное помещение. В это время до него стали доноситься голоса. Разговаривали двое мужчин. Один голос принадлежал явно доктору, а вот второй, Маркусу был незнаком. Разговор проходил на повышенных тонах, поэтому Фаберу стало интересно, и он на время даже прекратил свою работу.

Беседа велась в одной из комнат особняка, откуда вентиляционная отдушина выходила через медную трубу в подвале. Именно поэтому слышимость была почти идеальная. Замерев возле этой трубы, Маркус прислушался.

— Так вы утверждаете, что у вас в доме нет слуги карлика? — спросил голос.

— Я утверждаю другое; мой личный слуга, не имеет никакого отношения к тем похищениям, о которых вы только что говорили, — последовал ответ доктора. — А то, что десятки свидетелей видели похожего человека перед исчезновением людей, обычное совпадение. Да и разве в городе мало подобного сброда? Я сам лично видел таких уродов, возле городского рынка. И кстати, мой Бенгсби вовсе не карлик. Да, он невысок ростом. Да, он горбатый и кривой, но это следствие его принудительного уродства ещё в раннем возрасте, а не наследственность.