Маркус ждал. Чего? Кого? Он не признался бы в этом даже себе. Страхи и волнения, пережитые прошлой ночью, вновь закрались в его душу. Но ведь его никто не выгнал и не убил. Значит, либо она не рассказала мужу, либо все события прошлой ночи действительно были только сном.

А если всё это имело место быть, то почему она не выдала его. Может она его тоже любит?

«Нет, такие мысли нужно гнать из своей головы», — решил Фабер. «Только настоящий безумец может думать, что дама такого социального статуса и неземной красоты, может влюбиться в простого отставного солдата».

Нет, сегодня он никуда не пойдёт. Он обеими руками вцепился в кровать и зажмурил глаза. Сердце начало биться так сильно, что он с лёгкостью отсчитывал его удары. Ему хотелось позвать Грина или ещё кого-нибудь, чтобы тот его привязал покрепче к кровати.

Вот снова стукнула входная дверь. Это пришёл лакей итальянец. Он поднялся по скрипучей лестнице и зашёл в свою комнату.

Всё, пора! Ещё пара секунд и Маркус уже стоит на ногах и, осторожно ступая по скрипучим половицам, выходит из дома на улицу. Что с ним? Почему он опять это делает? Он не знал.

Мозги становятся словно желе, а его душа неудержимо рвётся наружу.

«Иди же ко мне», — звучит чей-то голос в его голове. «Иди, ты мне нужен. Только ты можешь меня освободить. Не сопротивляйся, это бесполезно. Ты делаешь только больней себе и забираешь лишние силы у меня».

Маркус обхватил голову руками и захотел разбежаться и броситься в ледяной пруд. Он не знал, что с ним происходит; буйное помешательство или обычные галлюцинации, но его это безумно пугало. На столько, что ему захотелось покончить с собой.

Вот он слышит шорох пальто и чувствует дурманящий аромат женских духов. Она уже где-то рядом. Маркус быстро перебежал тропинку и спрятался в кустах боярышника. Тут ему почему-то, сразу полегчало, и физически и душевно. Разум очистился от тумана, и стало проще дышать.

Мужчина присел. Вот вышла из-за поворота и она. Он увидел, как девушка немного прошлась по тропинке в сторону дома, и вдруг, недалеко от места, где прятался Маркус, остановилась. Тонкие голые прутья боярышника неожиданно странно задрожали и стали хлестать его по лицу.

«Как это возможно?» — подумал Фабер. Он отстранился от кустов и на корточках перешёл под большую разлапистую ель.

Небо вновь было ясным. Цепляясь за макушки высоких деревьев, полумесяц весело созерцал землю. Звёзды брезжили, как крохотные искорки от костра. Пожухлая трава и опавшие листья засеребрились сверкающим пеплом белого инея. Ни одно дуновение ветра не нарушало тихой осенней ночи.

Простояв несколько секунд без движения, девушка резко развернулась, и, сойдя с тропинки, направилась к месту, где прятался Маркус, громко шелестя полами своего пальто. Мужчина выпрямился и спрятался за ель.

Внезапно всё стихло. Шаги девушки и шорох её одежды неожиданно стихли, словно она вновь остановилась. Выждав с минуту, Фабер потихоньку стал высовывать из-за ствола ели свою голову. К его великому удивлению, ни на тропинке, ни в парке, девушки не оказалось. Она вдруг бесследно исчезла, растворившись, словно утреннее туманное облако над лесным озером.

«Неужели очередная галлюцинация?»

Фабер развернулся и хотел уже направиться через парк, к своему домику, как вдруг прямо перед ним, будто из-под земли, возникла жена доктора Штанца.

11 глава

Абелард Вагнер встал сегодня пораньше. Накинув халат, он сразу направился в спальню жены.

За последнюю неделю, благодаря ежедневным визитам доктора Штанца, его жена Эльза достаточно сильно изменилась. И изменения эти были в лучшую сторону. Её некогда усохшая полупрозрачная кожа вытянулась и стала бархатистой. Лицо округлилось и обрело нормальные человеческие черты. Она впервые с начала своей болезни стала принимать пищу два раза в день.

Радости Вагнера не было предела. Он готов был отдать доктору всё, что имел, в благодарность за такое действенное лечение. После заседаний в магистрате он торопился теперь домой. Ему не хотелось уже оставаться на общие обеды и ужины.

Всё что у него было дорогого, это его любимая жена, которая хорошела и выздоравливала с каждым днём. И это стало единственной радостью его жизни.

Войдя к ней в комнату, он поставил светильник на этажерку и сел возле её кровати. Конечно, будить жену ему не хотелось, но сегодня у него было важное собрание в магистрате, и он зашёл проведать её перед своим отъездом.

Женщина, услышав шум, открыла глаза.

— Абелард? — удивилась она. — Ты почему пришёл так рано?

— Т-с-с-с, — прошипел, приложив палец к губам, Вагнер. — Я зашёл посмотреть на тебя и поцеловать перед своим уходом. Сегодня у нас важное собрание и я должен уйти пораньше.

— Ах, тогда понятно, — улыбнулась женщина.

Её поведение, подвижная мимика и здоровый цвет лица, говорили о том, что она прекрасно себя чувствует.

Протянув мужу руку, за которую он взялся, она привстала.

— Можешь поцеловать меня и идти.

Вагнер горячо чмокнул жену в щёку, и она опять откинулась на подушки.

— А доктор Штанц сегодня придёт? — спросила она его.

— Обещался ближе к обеду, — ответил Вагнер. — Но если я не успею, он проведёт осмотр без меня. Сегодня ты сможешь открыть, наконец, окна в своей комнате. Но помни, тебе по-прежнему запрещено находиться под прямыми солнечными лучами.      

— Да я помню, помню, — успокоила его жена. — Ах, ну что за чудо, этот доктор Штанц, — потянувшись с удовольствием, проговорила она. — Ведь если бы не он, я уже умерла или же всё ещё лежала больная и обессиленная. Обещай мне, что хорошо ему заплатишь за моё выздоровление.

— Обещаю, — сказал Вагнер, вставая. — Только пока, он не взял ни крейцера.

Выходя из комнаты, он обернулся ещё раз, и, посмотрев на улыбающуюся жену, послал ей воздушный поцелуй.

Когда его карета подъехала к Вюрцбургской резиденции, там уже было полно народу, а на площади стояла куча экипажей. Вагнер чуть ли не на ходу соскочил со ступенек своей кареты и быстро направился в резиденцию. Толпа роящихся тут же парламентариев ринулась вслед за ним.

В огромном холле он свернул в сторону северных апартаментов, взбираясь по массивной мраморной лестнице с золочёными перилами. Но, не дойдя и до её середины, он вдруг столкнулся с начальником жандармерии Штольцем.

— А вы что здесь делаете? — спросил его, не останавливаясь, Вагнер. — На сегодня судебных разборов вроде не намечалось?

— Я по другому вопросу, — ответил Штольц. — Мне просто необходимо с вами переговорить.

— Но не сейчас же, — сказал Вагнер, указывая на несущуюся за ним толпу.

— Желательно сейчас, — настойчиво попросил Штольц.

Вагнер остановился.

— У меня есть не больше десяти минут, — сказал он. — Вас устроит?

— Вполне, — ответил начальник полиции.

— Тогда проследуем в эту комнату, — и Вагнер свернул в первый же кабинет длинного коридора. — Проходите! — крикнул он движущейся за ним толпе. — Я буду через десять минут!

После этого он зашёл с начальником полиции в отдельную комнату. Здесь было темно, окна закрыты, но это не смутило его. Он чиркнул огнивом и зажёг одну из свечек в стоявшем в углу огромном позолоченном канделябре.

— Так что же это за дело, по которому вы меня позвали поговорить? — спросил он, обращаясь к Штольцу. И заметив, что тот мешкает, добавил: — Да не тяните же, а то я сейчас уйду.

— Я хотел испросить вашего разрешения, посетить особняк доктора Штанца, — на одном дыхании, выговорил начальник полиции.

Теперь, замешкался Вагнер.

— А в чём дело? — спросил он. — Раз вы спрашиваете моего разрешения, значит, вы хотите нанести ему не обычный визит вежливости?

— Дело очень щекотливое, герр Вагнер, — сказал Штольц, — но вы же знаете, что творится сейчас в нашем городе. И в отсутствие бургомистра…

— А что творится в нашем городе? — решил уточнить Вагнер, перебив начальника жандармерии.

— Пропадают люди, и в основном молодые люди, — ответил Генрих Штольц, — а…