И вот, когда он уже действительно распрощался с надеждой на спасение, в соседнем помещении раздался топот сапог и дверь в его комнату резко открылась. Судя по звукам, вошли сразу несколько человек.
— Смотрите, здесь ещё один! — прокричал кто-то. И Маркус увидел склонившегося над собой человека с факелом в руке.
Это был мужчина, солдат. На его голове красовался кивер с аксельбантом, а пышные усы закрывали половину лица.
— Живой? — спросил другой голос.
— Непонятно, — ответил солдат и наклонился над Маркусом ещё ниже, чтобы заглянуть в его широко открытые глаза. Заметив в них блеснувшие в свете факела слёзы, солдат закричал: — Живой! Ей Богу Живой!
— Осторожнее, — предупредил ещё один голос, — этот может оказаться одним из них.
— Но он привязан!
— Привязан? Хм, освободите его, только очень осторожно, — раздался чей-то приказ из темноты. — И ведите сразу наверх. Там разберёмся.
Маркус почувствовал чьё-то прикосновение к своим запястьям и лодыжкам, и понял, что его, наконец-то отвязали от сдерживающих много дней пут. Однако, даже напрягшись, встать он не смог. Сил на это уже не осталось.
— Э, да он же не в состоянии самостоятельно передвигаться, — заметил солдат, пытаясь приподнять затёкшее, закоченевшее от холода и ослабленное тело Маркуса.
К нему тут же подошли на подмогу ещё пару человек. Подхватив Маркуса, они чуть ли не на руках вынесли его из тёмной гробницы и, пробежав несколько помещений, поднялись с ним по лестнице наверх. Тут они миновали коридор, в котором с двух сторон располагались комнаты, похожие на тюремные казематы, где никого уже не было, и вышли в большой светлый зал с высоченным сводчатым потолком. Здесь Маркус, наконец, понял, что находится в каком-то соборе или монастыре. Однако резко ударивший в глаза яркий свет и поток опьяняющего свежего воздуха моментально лишили его сознания. И мужчина вновь провалился в серую, липкую пустоту.
22 глава
— Сильно же я вас приложил, — раздался грубый и очень знакомый баритон мужчины.
— Вы мерзавец, и непременно ответите за все ваши деяния, — ответил ему человек с более молодым и звонким голосом.
— Ах, кажется, я действительно перестарался, у вас огромная гематома на лобной части головы, — с досадой проговорил его собеседник, не обратив внимания на сказанные в свой адрес слова. — Ну, ничего, раз вы мыслите и говорите, значит, ваш мозг не задет.
«Интересно, где это я? И кто эти люди, разговор которых я слышу?» Маркус открыл глаза и попытался пошевелиться. Перед его взором был лишь деревянный потолок из старых гнилых досок, а тело оказалось связано по рукам и ногам.
«Боже, опять? Неужели этот кошмар никогда не закончится? Неужели это опять сон? А если это реальность, то почему я вновь связан? Нужно вспомнить. Нужно всё вспомнить». Маркус закрыл глаза и напряг свою память. Так. Вот он видит лицо девушки. Она прекрасна! Мелькают картинки каких-то страшных сражений. Кругом умирают люди. Это — сражённые пулями или осколками взрывов солдаты. Очередная вспышка в сознании и он уже переносится в парк. Видит огромный особняк и слышит знакомую, дивную мелодию. Откуда он её знает? Опять возникает лицо красивой девушки. Она от него отдаляется, и её лик резко закрывает чья-то тень. Возникает чужой, но знакомый образ. Вот оно! Перед ним лицо человека, на которого он работает! То же самое лицо закрывает ему обзор звёздного неба, куда устремлён его взгляд, потому что он лежит на спине в каком-то поле, в грязной холодной луже, сражённый разрывом бомбы вражеской артиллерии. Теперь он видит тот же облик в помещении, где его содержат. А вот он уже лежит на столе и видит этого же человека стоящим рядом с собой; в его руках ланцет, с жуткой и перекошенной улыбкой человек склоняется над ним и вонзает ему в сердце свой страшный хирургический инструмент.
Маркус вдруг закричал от внезапно возникшей в сердце боли и открыл глаза. Вспомнил! Теперь он всё вспомнил!
— Тише, дружочек, сейчас и до вас дойдёт очередь, — услышал он мерзкий знакомый голос человека, имя которого теперь хорошо знал.
— Доктор Штанц, — выдохнул Маркус на одном дыхании, корчась от неутихающей в сердце боли.
— Да, вы меня вспомнили, это хорошо, — отозвался человек, и Маркус увидел склонившееся над ним лицо. — Только не питайте иллюзий на счёт себя, мой друг. Вы, это вовсе не вы. И вскоре, вы это сами поймёте.
— Мерзавец, — опять раздался голос молодого человека.
Маркус вдруг понял, что лежит связанным по рукам и ногам на столе и макушкой своей головы касается головы ещё одного пленённого доктором человека. «Но кто же этот несчастный? Как он здесь оказался и почему доктор их так странно расположил?»
— Мне очень жаль, что вы так считаете, — ответил незнакомцу доктор. — И если бы вы знали, какую цель я преследую и чего добился в области медицины, то тогда могли бы в полной мере оценить мои способности. Те открытия, которые я совершил и в скором времени представлю всему миру, станут самыми прорывными и значимыми за последние сотни лет. Такого в медицине ещё никто не совершал.
— Я скажу вам, кто вы на самом деле, — послышался голос незнакомца. — Вы обычный сумасшедший. Свихнувшийся от переизбытка своих знаний доктор. Негодяй и мерзавец, ни во что не ставящий человеческую жизнь.
— И это мне говорит человек, не имеющий даже высшего образования, — злорадно рассмеялся Штанц. — Будь вы умнее герр Брюмер, то не оказались бы сейчас здесь.
— Вы гордитесь тем, как ловко обманули меня своими подложными письмами? Да, возможно ваша нечестная игра будет стоить мне жизни, но я не принадлежу той тёмной силе, которой вы, судя по всему служите, иначе как объяснить то, что вы нас с отцом Густавом заставили поверить в несуществующий на самом деле на бумаге текст. Зато после смерти я наверняка попаду в рай. И верю, что Господь вас всё равно покарает за ваши деяния. За смерть инспектора Леманна, за смерть всех тех, над кем вы ставили свои бесчеловечные и никому ненужные опыты.
— Ха-ха-ха, — зло рассмеялся Штанц. — Чёрт возьми, а с вами интересно вести беседу! И клянусь, что если бы я не был так ограничен во времени, то непременно подискутировал с вами, хотя встречал собеседников и поумнее. Ведь что касается записок, адресованных вам и отцу Густаву, то там нет никакой помощи дьявольских сил или чёрной магии, на которые вы намекаете. И будь вы пообразованней, вы бы знали про симпатические чернила, изобретение коих я не могу, к сожалению, приписать себе, ибо первыми их стали использовать ещё греки, задолго до рождения Христа. А способы получения таких чернил описал ещё Филон Александрийский. И использованный мной для письма сок чернильных орешков и раствор железомедной соли, которым я пропитал бумагу, лишний раз подтвердили состоятельность его великого изобретения.
Что же касается ваших обвинений в смерти людей, то и тут вы опять ошибаетесь. Они положили свои жизни на алтарь науки. Их гибель можно оправдать спасёнными жизнями миллионов людей; страдающих мигренью, сердечными и желудочными заболеваниями, в конце концов, стареющих и умирающих от изношенности своих внутренних органов. Я докажу, что старение это болезнь, которую можно лечить. Что человеческое тело лишь сосуд, в котором теплится биологическая жизнь и в этом сосуде можно повсеместно заменять любые внутренние органы. Вплоть до головы. Единственное, чего мне осталось понять, это что происходит потом с сознанием человека, его памятью, его душою. Остаются ли они прежними и переходят ли от своего старого носителя к новому обладателю. Но скоро, я и это буду знать. Спасибо вам герр Брюмер и моему тринадцатому, увы, безымянному объекту, который, кстати, оказал мне ещё одну услугу.
— Идите к дьяволу! — выругался молодой человек, скрежеща зубами, на самом деле почти не понимая того, о чём говорил ему Штанц. — И будьте прокляты!
Доктор в ответ на это проклятие лишь злобно рассмеялся и лязгнул каким-то металлическим предметом. Затем подошёл к столу, на котором лежал Маркус и поднёс к его губам флакон с непонятной вонючей жидкостью. Маркус попытался сжать губы, но не смог противостоять силе доктора, который приподнял ему, как беспомощному ребёнку, голову, и насильно влил в рот горькое, мерзко пахнущее, густое содержимое флакона. Растёкшаяся по его внутренностям жидкость оказалась горячее влитого кипятка и моментально заставила Маркуса почувствовать нестерпимый жар во всём теле. Затем в его глазах всё потемнело, члены налились свинцом, а потолок комнаты растворился в накрывшей сознание пустоте.
