— К-к-как, вы это сделали? — заикаясь и вертя листок, спросил он у Брюмера.

— Вот интересно, что я должен был сделать с чистым листком бумаги? — вопросом на вопрос, ответил возмущённый молодой человек. — Видно вы что-то напутали и переложили ваш приказ в иное место, — предположил он.

— Нет, нет, нет, — трижды повторил дрожащими губами викарий, продолжая рассматривать листок со всех сторон, — клянусь, приказ был. И написан он был именно на этой бумаге, так как в церкви у нас лишь свитки и таких листов просто нет.

И вдруг выронив лист на пол, он воскликнул:

— Я понял! Это проделки Дьявола! Он пришёл! Понимаете? Пришёл! Теперь мне всё ясно. И этот огромный чёрный человек в маске, и это странное поведение стражников. Он напустил на нас свои чары, и мы ему поверили. Поверили!

Брюмер стоял и смотрел на священника так, словно тот сошёл с ума. Да и как ещё можно было оправдать его поведение. Но арестант-то действительно отсутствовал. И охрана, кстати тоже. Сунув руку в карман и сжав со всей силы драгоценный розовый листочек бумажки с посланием от любимой, молодой человек глубоко вздохнул. «Хоть он здесь». Брюмер вынул надушенную бумажку и нежно её развернул. Ему почему-то захотелось её ещё раз перечитать. Однако и этот драгоценный для него листочек оказался пустым. Все слова и буквы с него внезапно исчезли.

Повертев этот чистый листок несколько раз, молодой человек почувствовал, как его лоб вдруг покрыла испарина. Градины пота скатывались в глаза и застили их белёсой, солоноватой пеленой.

— Боже! — воскликнул викарий, увидев, что произошло, и упал на колени. — Спаси и сохрани нашу обитель от посягательств нечистого! — и, сложив ладони в молитве, он задрал голову вверх.

Молодой человек тут же попытался взять себя в руки. Стараясь унять дрожь, он схватил священника за плечи и, немного потрясая его за них, спросил:

— Куда? Куда и на чём они уехали?

Хоть и не сразу, бормоча бесконечно одну и ту же молитву, викарий всё же ответил:

— Туда, — и он протянул правую руку в сторону Старого моста, — они уехали туда. На огромной карете с решётками на окнах и запорами на дверях.

Поняв, наконец, что он стал участником хитроумной аферы, Брюмер забежал в свою келью, забрал оттуда заряженный пистолет, и бросился бегом на улицу. Времени на раздумья, куда направились арестант и его неведомый похититель, у молодого человека не оставалось. Хотя размышляя на ходу, он понимал, что направиться беглецы могли только по дороге из города. Ведь он сам невольно целых три часа провёл в центре, а возвращаясь по главной улице, так никого и не встретил. Да и увеличенное в последнее время количество нарядов полиции, должно было отпугнуть любого беглеца от городских прогулок.

Но фон Майер! Какой же он комендант, если даже не проверил смену такого важного караула! Пора менять старика. Ничего, время ещё есть. В такую тёмную ночь беглецы не могли далеко уйти, а Брюмер прекрасно знает все здешние дороги. Поехать они могли только в Мюнхен. Тут, у молодого человека не было никаких сомнений. Оставалось одно, оседлать свою подуставшую лошадь, и, не раздумывая отправиться вслед за ними.

Дав напоследок указание викарию, немедленно оповестить коменданта крепости о побеге узника, Брюмер спешно покинул территорию церкви.

Прорываясь сквозь тьму, словно через невидимую преграду, молодой человек помчался не щадя свою лошадь по дороге в Мюнхен. Путь был не близким и пролегал через множество деревень, почтовых станций и постоялых дворов, и Брюмер очень надеялся, что экипаж похитителя не сможет долго двигаться в такой темноте и обязательно где-нибудь остановится.

Несмотря на то, что уже начался месяц апрель, было прохладно и сыро. И хотя ночные заморозки давно закончились, грязь на дороге была неимоверная, и несчастная лошадь частенько буксовала или скользила на крутых подъёмах и резких поворотах, рискуя переломать свои копыта. Но Брюмера это не пугало и не останавливало от постоянного бешеного темпа скачки, который он выбрал. Поворот, ещё один поворот. Спуск, подъём, опять спуск, опять подъём. И так целых полтора часа, пока, наконец, не появилась первая почтовая станция. Её яркий ночной фонарь так и манил к себе усталых путников. Она стояла чуть ли не на самой дороге, и проехать мимо неё было просто невозможно. Да и лошадь молодого человека уже не проскакала бы и десяти миль. Загнанное измученное животное валилось от усталости.

Заехав на двор станции, Брюмер к своему разочарованию не увидел ни одной кареты или запряжённого экипажа. Спешившись, он стал громко стучать в двери небольшого деревянного здания и бил в них, руками и ногами до тех пор, пока в окнах не загорелся огонёк светильника и ему не открыли.

На пороге возник станционный смотритель с ружьём в руках и надетым на ствол оружия фонарём. Объяснившись с ним звоном монет, коих, кстати, оказалось в карманах молодого человека не так и много, Брюмер с трудом выбил себе другую лошадь.

— А что, приезжал ли кто к вам сегодня вечером, кроме меня, для смены лошадей? — поинтересовался он у смотрителя, когда, тот вывел ему свежее, отдохнувшее животное.

— Никому, кроме вас, я сегодня не менял лошадей, — ответил пожилой человек, устало зевая. — Да и вам бы советовал поостеречься от ночных поездок. Время сейчас смутное, в дороге всякое может случиться. Разбойники не редко озорничают и грабят почтовые дилижансы даже днём. А уж ночью, — и мужчина закатил глаза и закачал головой так, словно он «умывает руки» если с Брюмером что-то случится.

— Ничего, — запрыгивая в седло нового скакуна, ответил молодой человек, — мне лишь бы добраться до следующей станции. Дорога широкая и всего лишь одна.

— Это так. Только ближайшую остановку лучше сделать в гостинице «Корона Империи». Там вы найдёте и обед, и отдых.

— И на том спасибо, — махнул ему рукой Брюмер и быстро покинул территорию станции.

Следующий участок дороги оказался более свободным и открытым. Леса по бокам дороги поредели и открылись бескрайние, покрытые ковром молодой сочно-зелёной травы, луга. Иногда проглядывающая через облака луна стала лучше освещать путь. Дорожная лента вилась как змейка и уходила куда-то вдаль, исчезая за тёмной полосой горизонта. В какой-то момент Брюмер вдруг почувствовал, как начинает засыпать. Вцепившись в лошадь, он иногда тряс головой и силился разглядеть, куда же он едет; не сбился ли он с пути и не свернул ли с дороги в поле. И каждый раз отмечал про себя однообразие мелькающего пейзажа, от чего ему начинало казаться, что он вовсе ездит кругами. Однако в какой-то момент выглянувшая луна, всё же, наконец, осветила впереди какое-то строение, и обрадованный этим обстоятельством Брюмер лишь сильнее пришпорил свою лошадь.

Постоялый двор оказался довольно большим и гостеприимным. Здесь стояли сразу несколько повозок, карет и один огромный дилижанс. На территории были два строения, та самая, хоть и небольшая, гостиница с вывеской «Корона Империи», и приличная с виду харчевня. И в отличие от предыдущей станции здесь ещё явно не ложились спать. Несмотря на столь поздний час, а было уже с час, как за полночь, в окнах харчевни горел мягкий оранжевый свет, а из трубы валил ароматный дым.

Обрадованный таким неожиданно приятным обстоятельством, Брюмер спешился, привязал под навесом лошадь и зашёл в харчевню. Благо здесь его не встречали с ружьём у входа. Окинув быстрым проницательным взглядом все закутки помещения, молодой человек заметил лишь двух запоздалых посетителей. Один из них был молодым офицером и сидел поближе к очагу, над которым в подвешенном котелке бурлила похлёбка. Этот человек не вызвал у молодого инспектора никаких подозрений. Другой же посетитель сидел к входу спиной, в самом тёмном и отдалённом углу, где вообще не было никакого освещения. Виднелся только силуэт этого гиганта, и слышалось издаваемое им побрякивание столовых приборов.

Решив тоже стать не особо узнаваемым, Брюмер натянул до бровей шляпу и, наклонив пониже голову, прошёл к столику, стоящему за небольшим выступом лестницы. Там он расположился так, что посетителю в тёмном углу не было видно его, и он не мог знать, где новый гость сел, а Брюмеру невозможно было бы пропустить этого человека, если бы тот вдруг решил покинуть своё место.