Но даже осознание всего происходящего и того, что ему неминуемо грозит смерть, не придали его опоенному телу сил, чтобы встать. Он не смог бы сейчас воспротивиться проводимому над ним ритуалу, даже если очень захотел. Страх и ужас мгновенно сменили волшебную эйфорию от удовольствия и объяли всё его естество: от мозжечка до кончика пальцев ног.

«Скорее бы конец! Видно я заслужил такую смерть. Да и зачем сопротивляться? Разве я не люблю её? Ведь не каждый мужчина может получить такое удовольствие, как я. А что ещё мне надо? Зачем жить без неё? Зачем сопротивляться? Вот, она уже опускает свой кинжал. Сейчас он пронзит моё сердце».

Маркус зажмурился. Однако прошла секунда, другая, и … Ничего!

Он уже устал ждать. Тело Аннабеллы почему-то больше не двигается в такт ритуальных барабанов, а как-то странно содрогается. Страшно, но очень хочется посмотреть, что же там происходит, и Маркус опять размыкает веки. Напрасно он думал, что его уже ничем не удивить.

Он созерцает Аннабеллу; у неё по-прежнему кинжал, и его остриё действительно было нацелено Маркусу в самое сердце, пока кто-то не схватил её за запястья за секунду до рокового удара и не отвёл её руки в сторону. Но кто это? Мужчина тщетно пытается рассмотреть возникшую рядом с алтарём фигуру. Это женщина. Только она окружена таким ярким ореолом белого света, совсем не похожего на мягкое лунное сияние, что черт её лица почти не видно.

Эта женщина оказалась очень сильна, и сколько Аннабелла ей не сопротивлялась, она всё-таки выбила у неё из рук ритуальный кинжал и столкнула её с тела Маркуса. Он даже почувствовал облегчение после этого.

Привстав с мраморной плиты, Маркус увидел, как фигура, окружённая белым светом, подлетела к растерянной Аннабелле и, выставив руку, отбросила её ещё дальше; выпустив из ладони мощный пучок энергии, похожий на огненный шар, возникающий перед грозой над полем. При этом лицо Аннабеллы искажала дикая, непередаваемая ненависть и злоба к нападавшей. Прикованная к стене храма Аннабелла, оказалась в ловушке из огненного тумана, окутавшего всё её тело словно коконом, из которого она отчаянно пыталась высвободиться.

Златовласые красавицы прекратили играть на своих музыкальных инструментах и вместе с рыжеволосыми танцовщицами, с исступлением и криками, бросились на так внезапно возникший образ неизвестной женщины. Но фигура неизвестной развернулась и жестом руки образовала в пространстве огненную дугу. Врезаясь в это препятствие, жрицы, словно песчаные фигурки разметаемые ураганом, стали превращаться в мелкую блестящую пыль.

Вот теперь Маркус разглядел лицо своей спасительницы. Это была Брунгильда!

Девушка передвигалась по воздуху стоя на маленьком, клубящемся у неё под ногами розовом облачке. После их последней встречи наряд на ней не изменился, но только теперь он светился ослепляющей белизной. Из-за её спины исходило яркое сияние. Его источник находился в глубинах открытого ею портала, ведущего в потусторонний мир.

Фабер сполз с жертвенника и попытался бежать, но его состояние не позволило ему сделать и пары шагов. Голову по-прежнему обволакивал дурман, а тело абсолютно не слушалось. Брунгильда приблизилась и приложила к его темени свою ладонь. С тела Маркуса тут же слетели невидимые оковы; кровь забурлила, мышцы окрепли и появился такой невероятный прилив сил, что ему захотелось свернуть целые горы.

— Бегите! Бегите отсюда, как можно скорее! — приказала ему Брунгильда. И на этот раз не мысленно, а вслух.

Речь её была текуча и нежна, как у ангела.

Маркус бросился к выходу, но лай и грызня собак, охраняющих его, заставили мужчину отпрянуть обратно. Однако в ту же секунду возник луч света, который ударил в злобных псов и в держащего их на поводках воина, мгновенно превратив их в серебряную пыль. Обернувшись, Фабер, как и ожидал, увидел Брунгильду. Освободив ему путь, она стала медленно исчезать. Облако, держащее её светлый образ, понесло девушку обратно в открытый портал, излучающий невероятное свечение, которое могло изливаться только из высшего, неземного мира.

Заметив прощальный жест поднятой руки девичьего образа, навсегда уносимого в интенсивный источник ослепительно-белого света, Маркус невольно помахал в ответ, сожалея в душе, что даже не успел поблагодарить Брунгильду за своё чудесное спасение.

Выбегая из языческого храма на улицу, он ещё раз обернулся и увидел, что Аннабелла уже почти высвободилась из сковывающего её до сих пор огненно-красного кокона. При этом девушка громко стонала от истязающего её тело пламени, а увидев убегающего Маркуса, стала жалобно умолять его прийти к ней на помощь:

— Маркус, любимый мой, освободи меня. Я твоя. Почему же ты не идёшь ко мне? Почему убегаешь? Я ведь обещала тебе, что мы навсегда сегодня воссоединимся. Не бросай меня, ведь я теперь твоя жена.

Мужчина замер и сжал кулаки. С одной стороны его действительно тянуло к Аннабелле. Он чувствовал, что по-прежнему любит её. Но с другой стороны, помня то, что сейчас произошло и то, какую на самом деле участь она ему готовила, он хотел бежать без оглядки.

— Умоляю тебя, Маркус, помоги мне! Помоги! Ведь ты всё равно не сможешь дальше жить без меня! Ведь я всё равно найду тебя!

Всё жалобнее и нежнее становился её голос. Всё слезливее она его уговаривала. В интонации слышались и всхлипы от плача, и боль от страданий, которым она подвергалась, находясь в ловушке. Видно было, что силы действительно покидают её.

Однако собрав всю свою последнюю волю, Маркус нашёл в себе мужество вновь отвернуться и всё-таки выбежать из храма на улицу.

Луг по-прежнему был залит ярким лунным светом кровавой луны. Побежав в сторону парка, Маркус увидел преследующих его по пятам волков. Их как бритва острые клыки уже клацали у самых ног, когда ему навстречу вдруг выбежал их огромный маститый сородич. Он появился из мрака, словно из преисподней. Перепрыгнув через бегущего мужчину, гигантский волк грозно зарычал и набросился на хищников.

Позади мужчины сразу раздался жалобный визг и хриплые предсмертные рыки.

Взобравшись на холм, Маркус посмотрел назад. Прямо на склоне происходила кровавая бойня лесных хищников. Их было много, но стоящий посреди собравшейся своры огромный чёрный лохматый волк с лёгкостью разрывал глотки своим собратьям и разбрасывал их тела по сторонам. Наконец, сильно поредев, стая отступила и скрылась в ночи. Их же огромный сородич, так неожиданно вступившийся за человека, облизывая кровавые покусанные бока, пошатываясь, засеменил в сторону парка, бросив напоследок свой взгляд горящих красным огнём глаз на ошеломлённого Маркуса. Мужчина, конечно, был очень благодарен этому зверю, чей странный поступок не поддавался никакому логическому объяснению, но идти к дому сразу следом за ним побоялся.

Решив немного выждать пока волк убежит подальше, он ещё раз окинул взором долину.

Лунный коридор с холма, казался сотканным из золотых нитей и был похож на гигантскую лестницу или мостик, перекинутый от ночного светила к земле, в котором до сих пор отчётливо вырисовывалась величественная фигура богини. Только теперь она медленно возносилась к себе домой. В мир между мирами. И как только образ богини исчез, созданная ею галерея из лунного света тоже пропала.

Кружащие над лугом летучие мыши стали камнем падать вниз и ударяясь о землю превращаться в жутких тварей. Эти монстры вставали на свои уродские конечности и разбегались по сторонам кто куда. Небо над храмом разверзлось, и образовался чёрный клубящийся портал, в который стало затягивать всё, что находилось на этом участке земли; траву, цветы, летучих мышей, нечисть в которую они обращались и даже красивый величественный языческий храм. При этом земля дрожала так, словно наступил конец света.

Перекрестившись впервые за долгое время, Маркус продолжил карабкаться дальше. Взобравшись на вершину холма, он обернулся в последний раз. Всё, что ещё пару минут назад он видел в долине, исчезло. Ощущение было такое, словное расстеленный ковёр, на коем только что пировали, свернули обратно. На земле остался лишь снежный почерневший наст, который блестел и искрился в значительно потускневшем лунном свете. Там, где стоял храм, Фабер заметил едва заметное светлое пятнышко по своим очертаниям очень напоминающее тело человека. Возможно, это была Аннабелла, но ему уже не хотелось проверять свою догадку.