Спасала только работа, которую он теперь исполнял с особым рвением и желанием, что очень удивляло и настораживало Грина. Однако сколько Маркус не пытался загрузить себя ею, каждый час, каждую минуту, его всё сильней и сильней одолевали отрицательные эмоции. А две последних ночи у него даже возникало беспричинное и бессознательное стремление к побегу. Но только он порывался покинуть усадьбу, как в голове раздавался громкий приказ Аннабеллы: «Нет! Даже не смей!»

В конце концов, вымотанный за двое суток душевно и физически, больше чем за несколько месяцев службы здесь, на утро третьего дня, Фабер с огромным трудом открыл глаза и с большим нежеланием что-то сегодня делать, встал с прогретой им тёплой постели.

Подойдя к корыту и умывшись, он несколько минут задумчиво разглядывал себя в небольшое старое зеркало.

«Чёрт возьми, что он здесь делает? И за что только Аннабелла полюбила его? Уж за столько веков она давно могла бы найти кого-то получше и сбежать с ним навсегда от своего чокнутого мужа. А куда сегодня ночью побегут они? Что он, простой, да к тому же сильно бедный человек сможет предложить такой девушке, как Аннабелла? Нужно будет попросить сегодня у Грина плату, хотя бы за то, что я здесь заработал».

Одевшись и собравшись уже выходить из дома, Фабер вдруг заметил на единственном столе у окна какой-то небольшой листок белой бумаги.

«Странно, откуда он взялся?» Мужчина быстро взял его и начал читать:

«Здравствуй, мой милый. Спешу тебя предупредить, чтобы после десяти часов вечера, ты никуда не выходил из своей комнаты. Главное, ничего не бойся и выполни всё, о чём тебя попросят. И тогда ты навеки соединишь свою судьбу с моей судьбой. Твоя Аннабелла».

«Интересно, кто и о чём меня попросит? Если уж хочешь предупредить о чём-то важном, нужно предупреждать с разъяснениями. А то теперь гадай, что всё это значит».

«А может…?» Маркус вдруг подумал, что девушка собирается подготовиться к побегу более тщательно, чем он предполагал. Быть может, она не только организует лошадей, не пешком же им отправляться в путь, но и даже скажет, куда им бежать. Это у него нет ни родных, ни друзей, ни денег, а у неё-то наверняка и деньги есть, и друзья. Тем более, она сама предложила ему побег. Хотя, почему побег? Она лишь сказала, что после этой ночи они смогут воссоединиться. Ладно, гадать можно бесконечно, нужно просто дождаться ночи и тогда всё станет ясно.

«Да-а-а, ничего не скажешь, хороший любовник ей достался». Фаберу вдруг самому от себя стало противно.

Засунув листок бумаги в карман шинели, он, наконец, вышел из дома.

Сегодня у него мог бы быть и выходной, так рьяно он работал последние дни, заготовив и дров и воды на целую неделю вперёд. Да и погода радовала. Небо чистое, ветра нет, снега нет. Красота! Но нужно было позавтракать и хотя бы ненадолго, показаться управляющему на глаза.

Грин и кухарка уже конечно находились на кухне. Управляющий обошёлся без своих обычных подковырок и не стал нагружать Маркуса работой. А когда Фабер потребовал рассчитать его за отработанные дни Грин спокойно попросил подождать до вечера. Якобы хозяина сейчас нет и денег он у него пока взять не может.

Позавтракав без особого аппетита, Фабер покинул кухню и, выйдя на улицу, стал наблюдать за окнами комнаты Аннабеллы. Шторы как всегда были опущены и никакого движения за ними не наблюдалось. Простояв так ни меньше часа, Маркус решил, наконец, вернуться в домик для слуг и на всякий случай собрать все свои вещи.

Когда он шёл через парк, недалеко от забора его внимание вдруг привлекли несколько странных людей. Они вели себя так, словно наблюдали за особняком. Один укрывался за сенью елей на противоположной стороне дороги, другой прогуливался у калитки, будто случайно проходил мимо, третий выглядывал из-за бугра за поворотом. Фабер даже подумал, уж ни шайка ли это каких-нибудь воров, присмотревших богатый особняк и пожелавших его обокрасть с наступлением темноты. А что, место глухое, отдалённое от города, да и поживиться, наверняка, есть чем в таком доме. Рассказать бы о своих наблюдениях и подозрениях управляющему, да Маркусу не хотелось уже возвращаться. Да и если так разобраться, то плевать ему на этого Штанца, пусть хоть что с ним делают; он чудовище, выродок и убийца и нет таким прощения. Главное, что Аннабелла бежит с ним, и произойдёт это сегодня ночью.

Собрав и уложив в ранец все свои вещи, Маркус решил остаток дня провести в комнате. Поначалу время текло очень медленно, но затем он немного вздремнул, и когда проснулся, увидел в окно уже вечерний закат.

Он опять направился на кухню и, подходя к дому, заметил в темноте человека, только теперь стоявшего за деревом. Не подавая виду, что заметил его, и, ведя себя естественно, Фабер поднялся по ступенькам крыльца и зашёл в кухонное помещение.

Управляющего не было. Фабер очень надеялся, что он не забыл о его просьбе и брал сейчас для него у доктора деньги.

— Странные люди сегодня ходят весь день вокруг нашего дома, — решил поделиться своими наблюдениями с кухаркой Маркус.

— Какие люди? — насторожилась женщина, поставив ему миску с едой.

— Не знаю? — пожав плечами, ответил Маркус. — Утром я видел троих за забором, они не спускали глаз с особняка. А сейчас я заметил одного в усадьбе, он стоит за большим старым дубом, возле кухни, и наблюдает за этим входом. Нужно поставить в известность Грина. Вы, кстати не знаете где он? Может у хозяина?

Женщина не ответила Маркусу, после его слов о слежке за домом, она как-то странно побледнела, а потом сев рядом с ним за стол, вцепилась ему в руку и тихо проговорила:

— Умоляю вас, не говорите ничего Грину.

Посмотрев с удивлением на кухарку, Маркус прочёл в её глазах мольбу.

— Это мой сынок стоит за дубком и ждёт, когда я ему вынесу какой-нибудь еды, — пояснила она впавшему в недоумение мужчине. — У меня в городе живёт трое детей. Они голодают. Двоим шесть и девять, а старшему сыну, который приходит сюда, пятнадцать. Отец их умер от чахотки год назад, и я должна платить за их обучение и за наше в городе жильё.

Лицо Маркуса просветлело. Теперь-то ему стало ясно, кого он видел однажды стоя на парапете здания, когда эта женщина выносила с кухни большой свёрток.

— Прошу вас, не говорите никому, — вновь повторила слёзно свою просьбу кухарка, — ведь тогда меня выгонят из этого дома, и я опять останусь без работы. Тех денег, которые зарабатывает мой старший сын, трудясь помощником подмастерья в городе, им не хватит даже на неделю. Клянусь вам, что я не обворовываю никого, а лишь собираю остатки и объедки с хозяйского стола. Да и что там соберёшь? Доктор ест совсем немного, а светские приёмы в его доме бывают не часто.

— Не стоит вам передо мной оправдываться, — сочувственно ответил Маркус. — Достаточно того, что вы мне объяснили. Клянусь, я никому не открою вашей маленькой тайны. Да мне, если честно, это и не нужно. Я прекрасно вас понимаю и полностью оправдываю ваш поступок. Дети не должны голодать. Только почему же они живут где-то в городе, а не с вами? Хотя бы младшие?

— Просто когда я нанималась на эту работу, Грин предупредил, что ему нужна не имеющая детей повариха, якобы такова была причуда его хозяина; не брать прислугу с маленькими детьми.

Поначалу, когда Фабер шёл на кухню, он собирался попросить эту женщину собрать ему остатков хоть какой-нибудь еды, ведь неизвестно, как там сложатся обстоятельства после их побега с Аннабеллой, и когда они смогут потом поесть. Но теперь, он и думать об этом забыл.

— Обещаю вам ещё раз, никто от меня не узнает о вашем секрете.

— Спасибо, спасибо вам огромное, — сжав его руку, начала приносить ему свои слова благодарности несчастная, напуганная тем, что её изобличили, женщина. — Хотите, я положу вам добавки и дам жареного мяса?

Маркус отстранился.

— Нет, — отрицательно покачал он головой, — не надо мне никакой добавки. А мясо, отдайте лучше своим сыновьям. Им оно нужнее.