— Но что я сделаю один, без наряда солдат? — вдруг догадываясь о бессмысленности такого поступка, спросил герр Штольц, перед глазами которого двигалась длинная вереница кричащих людей.
Абелард на секунду задумался.
— Ах, ладно! Плевать! — прервал его мысли начальник полиции, положив руку себе на пояс, где под плащом обрисовался силуэт рукоятки пистолета. — В конце концов, я вооружён, и попытаюсь сам произвести арест доктора Штанца. Главное — успеть раньше толпы.
— Да-да, поторопитесь мой друг, — подбодрил его герр Вагнер, кладя свою ладонь ему на плечо. — Правосудие должно быть честным и беспристрастным. Арестуйте и доставьте Штанца прямиком в крепостную тюрьму, а там разберёмся. И да поможет вам Бог!
В этот момент слуга Вагнера, подвёл к крыльцу дома молодого красавца коня. Запрыгнув в седло, начальник полиции натянул потуже свой высокий цилиндр, поправил под плащом пистолет, и, козырнув двумя пальцами над полями, пришпорил разбуженное животное.
Скрывшись за углом дома под сенью старых оголённых лип, герр Штольц быстро помчался к дому доктора Штанца по указанному Абелардом пути.
Проводив его тревожным взглядом, Вагнер вернулся в дом. Всё произошедшее с ним за последние сутки так сильно вымотало его, что он, наконец, решил приложиться к бутылке. Протащившись, устало к буфету, и, достав оттуда бутылку вина, он почал её. Заливать стресс спиртным ему приходилось уже на протяжении многих лет, поэтому трёхдневный перерыв, после последнего визита доктора Штанца, уверяющего, что он излечил его от этой пагубной привычки, превратил нервную систему Вагнера в натянутую до предела струну.
Трясясь всем телом, он заполнил вином, стоявшую на столике большую кружку. Ярко-красная жидкость моментально ударила своим ароматом Абеларду в нос. Почувствовав запах терпкого напитка, Вагнера вдруг накрыла волна сильного, необъяснимого страха, сковавшего всё тело и заставившего его испытать какое-то удушение и нехватку кислорода в груди. Голова почему-то закружилась, в ушах зашумело, а перед глазами возникли вспышки из прошлого, когда Вагнер совсем ещё ребёнком чуть не утонул в несущем его бурном потоке реки.
Отставив бутыль и выронив наполненную кружку, разлившую содержимое по потёртому старому паркету, Абелард схватился за горло и сделал несколько шагов назад.
Пытаясь осознать и осмыслить происходящее, он вдруг услышал женский крик. Только крик этот исходил не с улицы, а с верхнего этажа.
— Хозяин, кажется, кричит ваша жена, — раздался позади него голос пожилого слуги.
Вагнер сразу взял себя в руки и опрометью бросился вверх по лестнице. Вбежав в спальню супруги, он увидел корчащуюся, словно от ужасной, невыносимой боли, женщину. Несчастная хрипела и извивалась в агонии. Вдруг мужчину толкнул в спину вбежавший следом слуга.
Выхватив у него шандал, Вагнер склонился над бьющейся в конвульсиях женой. Но осветив ей лицо, он с ужасом отшатнулся. С обликом женщины происходили невероятные изменения. Её кожа вспучивалась и бугрилась, из глаз текли настоящие кровавые слёзы, а тело принимало самые невероятные позы. Вагнер был растерян и не знал, что ему делать.
И друг, в один момент всё это прекратилось. Женщина расслаблено выдохнула, и, раскинув в стороны руки, рухнула на подушки. После перенесённого ею припадка лицо несчастной осталось сильно обезображенным. От прорывающихся гигантских гнойников на нём появились глубокие, саднеющие кровью язвы. Теперь узнать в Эльзе Вагнер ту самую симпатичную женщину было уже невозможно.
Услышав позади себя грохот, Абелард обернулся и увидел лежащего без чувств, слугу; такое сильное впечатление произвели на него произошедшие с хозяйкой внешние изменения. Хотя герр Вагнер и сам находился недалеко от такого же состояния.
Заметив, что супруга шевелит распухшими окровавленными губами, пытаясь что-то сказать, Вагнер набрался мужества и склонился над ней. Едва распознав знакомый голос, он, хоть и с большим трудом, смог расслышать лишь одну фразу, повторяемую женщиной многократно:
— Убей меня. Убей меня. Очень прошу тебя, убей меня.
Абелард закрыл уши руками и сделал несколько шагов назад.
— Нет! Нет! Нет! — прокричал он трижды, и, спотыкаясь о тело слуги, бросился бежать вон из комнаты.
Спустившись бегом в свой кабинет, он трясущимися руками открыл стоявший в углу несгораемый шкаф и достал оттуда заряженный двуствольный кремнёвый пистолет, подаренный ему на вступлении в должность самим бургомистром. Редкая и дорогая модель. Второй раз в жизни он брал его в руки. Осмотрев оружие и убедившись в том, что оно заряжено, герр Вагнер приставил пистолет к виску.
Простояв в нерешительности пару секунд, он вновь услышал крик своей жены. Абелард побежал обратно. Ворвавшись в спальню к женщине, он увидел, как лицо несчастной превратилось за его минутное отсутствие в настоящее кровавое месиво.
Сквозь пелену слёз он навёл пистолет на свою супругу и зажмурившись, выстрелил. Попавшая прямо в сердце пуля, мгновенно убила несчастную, моментально избавив её от страшных мучений, которым она подверглась из-за страшной, неизвестной болезни. Тело женщины обмякло, а её голос навеки затих. На голубом пеньюаре стало быстро расползаться багровое пятно.
Перед глазами Вагнера резко вспыхнул алый закат. В нос ударил аромат цветущей черёмухи, а из возникшего перед ним открытого окна большого дома, полилась чудная мелодия лютни, струны которой, умело, перебирали своими лёгкими прикосновениями длинные тонкие девичьи пальцы, невольно заставляя останавливаться всех проходящих мимо этого дома прохожих. И вскоре нежный, милый, любимый девичий голосок перебил вечернюю трель соловья и стал изливать прекрасную старинную песнь о неразделённой любви.
Озарившая сознание Абеларда вспышка из прошлого, заставила сжаться его и без того разбитое сердце, ещё сильнее. Осознав, что он сделал, и что же произошло на самом деле, Абелард Вагнер издал душераздирающий крик отчаянья и под шум голосящей толпы, доносившийся через приоткрытое окно, совершил последний и роковой выстрел, приставив перед этим дуло пистолета себе к виску.
11 глава
Погревшись, Брюмер отошёл от камина и направился в столовую, где уже накрыли обеденный стол. Однако внезапно раздавшийся настойчивый звон входного колокольчика заставил его из любопытства задержаться.
Появившийся из гостиной хозяин, бормоча себе что-то под нос, с недовольством впустил трезвонившего, запоздалого посетителя. Им оказался мужчина, закутанный в чёрный плащ. Обернувшись, Брюмер без труда опознал начальника патруля, оставленного им два часа назад следить за домом доктора Штанца.
— Пропустите, — обратился он к хозяину своего жилья, — это ко мне.
Вошедший мужчина подошёл сразу к Брюмеру и что-то прошептал ему на ухо. Молодой человек тут же снял с вешалки своё пальто и шляпу, накинул их, и под удивлённым взглядом арендодателя покинул дом.
Сообщение начальника патруля о том, что экипаж доктора Штанца покинул пределы усадьбы и умчался в неизвестном направлении, сильно встревожило его. Ведь именно об этом и просил немедленно оповестить себя Брюмер, когда отправлял туда наряд на ночное дежурство. Однако он не думал, что желанный момент наступит этим же вечером.
Вскочив в ожидаемую их двуколку, полицейские помчались в Зелёную долину. Брюмер хотел не только выполнить приказ своего начальника, установлением постоянной слежки за доктором Штанцем, но и желал провести в его особняке тайный обыск. В отличие от герр Штольца, он не собирался ждать, пока найдутся веские доказательства для ареста доктора. Особенно его побуждала к подобным действиям, найденная им на территории усадьбы трость инспектора. Ведь если Леманн был ещё жив и находился в заточении у доктора Штанца, тут попахивало не только поимкой злодея и спасением человека, но и целым повышением по службе. Тогда он станет значимой фигурой в городе, ему выплатят достойный гонорар и он сможет, наконец, просить руки дочери своего рантье, фрейлейн Ребекки Либлинк.
