Тем временем вечерело. Отстояв свою вахту, красный солнечный диск, склонился к закату. Ветер усилился и стал неистово раскачивать корявые ветки старого дерева. Самая большая ветвь, расположенная ниже других, касалась земли и царапала снежный покров, словно когтистая лапа гигантского зверя. Из-за реки, со стороны леса стал доноситься волчий вой, усиливающий и без того жуткую обстановку. Ещё чуть-чуть и зарево заката погаснет, окончательно уступив место уже появившейся на небе луне.

Фабер в отчаянии, пронизываемый ветром, срывающим постоянно с головы шляпу, достал из камзола листок бумаги и, протянув его над могилами, закричал:

— Во-о-от, оно-о-о! Во-о-от, оно-о-о!

Завывание ветра, слившись с воем волков, разнесло слова Маркуса над всей долиной. Ствол старого дерева задрожал и застонал, словно живой организм. Вопреки, разбушевавшейся стихии на небе не было ни облачка. Луна, окончательно вступив в права ночного стража, ярко светилась мертвенным холодным светом.

Вдруг, перед взором мужчины, стоящим с зажатым в руке письмом, над одной из могил появилось свечение. Поначалу Маркус принял его за отражающийся от снежного наста лунный блик, но свечение усилилось и начало менять цвета. Оно было похоже на забивший из могильного холма радужный фонтан или же пробивающий себе путь родник, состоящий из невероятной, постоянно меняющейся, цветовой гаммы. Вскоре, образовавшийся столб неземного света стал формироваться в девичий образ.

Фабер смотрел на происходящее, как заворожённый. Трудно описать бушующие в этот момент в нём эмоции: это были страх и смятение, любопытство и волнение.

Девушка зависла над могилой и медленно, не касаясь земли, поплыла в его сторону. Мужчина сразу узнал её — это без сомнения была Брунгильда. Маркус сделал шаг навстречу. В его выставленной вперёд руке по-прежнему находился заветный листок бумаги.

Привидение протянуло маленькую гибкую ручку и попыталось забрать письмо. Пальцы Маркуса бессознательно разжались, позабыв, что бестелесный призрак не может взять земной предмет, и листок бумаги, тут же подхваченный ветром, закружил в танце. Образ девушки моментально размылся, обретя форму цветной кляксы, упавшей на холст с палитры художника и, превратившись в вихревую воронку, поглотил уносимое ветром в долину письмо.

Немного покружив, вихрь завис над одной из могил, а затем быстро стал исчезать, втягиваясь в неё словно в вытяжную трубу. Когда воронка пропала, над могилой вновь возникло привидение девушки. Только теперь от него исходило сияние, как от полуденного солнца.

«Спасибо вам за письмо, за помощь сыну и за напоминание Богу о моей несчастной душе», — услышал отчётливо в своей голове слова девушки Маркус. «Теперь я буду молиться за спасение души отца вместе с ангелами. Слышите, как за рекой воют волки? Где-то там, среди них, скитается и мой отец. А за вашу помощь, хочу предупредить о грозящей вам смертельной опасности. Бегите из того дома немедленно. Вспомни, вспомни, вспомни...», — повторяющимся эхом раздались в голове Фабера последние слова растворившегося во тьме призрака.

7 глава (начало)

Как только Вагнер пришёл в себя, пробыв в забытьи после странного сеанса доктора ещё пару часов, он сразу же поднялся к своей жене.

Женщина лежала, закрыв глаза. Её изнурённое лицо немного преобразилось и это давало Вагнеру надежду. Он провёл рукой по её влажным слипшимся волосам и невольно бросил взгляд на прикроватную тумбочку. Там лежал оставленный доктором мешочек с лекарствами. При виде него Абелард резко изменился в лице, глаза его расширились, и он, чувствуя, что ноги его не держат, рухнул на кровать жены.

Женщина сразу проснулась, застонала и с большим трудом открыла глаза. Увидев сидящего рядом с ней мужа, она положила ему на колено свою руку.

— Что случилось, дорогой? Ты ждал, когда я проснусь? — и, заметив у мужчины странное, даже растерянное выражение лица, уточнила: — Что так встревожило тебя?

— Откуда это, любимая? — и вместо ответов на её вопросы он протянул жене зажатый в дрожащей руке мешочек с лекарствами.

— Как откуда? — удивилась женщина, поморщив лоб. — Доктор Штанц оставил мне в нём свои.., — её слабая речь оборвалась сразу, как только она внимательно рассмотрела протянутый мужем предмет. — Но ведь это же..? — вновь не договорив до конца, прикрыла она рот ладошкой.

— Да, я знаю, — бледный, как смерть, ответил Вагнер. — Тот самый кошелёк, который подарила мне ты. Вот инициалы, вышитые твоей рукой, — и он провёл по вышитым на кошельке серебряными нитями буквам: А. и В.

— Но ты же мне тогда сказал, что оставил его… Что оставил, в… в… Откуда это у него, Абелард?! — женщина начала задыхаться и вся затряслась. По её щекам хлынули слёзы, а широко раскрытым ртом она стала жадно заглатывать сырой воздух комнаты.

Испугавшись за состояние жены, герр Вагнер схватил её за плечи и прижал к кровати.

— Успокойся! Только прошу, тебя, успокойся! — несколько раз повторил он.

Затем, когда женщина перестала дрожать, вывалил на тумбочку из мешочка все лекарства, взял один свёрнутый пакетик, высыпал его содержимое в глиняную кружку и залив водой из хрустального графина, поднёс питьё к самым её губам.

— Выпей, Эльза, прошу тебя. Возможно, это придаст тебе силы.

Женщина стала глотать воду и громко кашлять. Вагнер убрал кружку, и взял супругу за руки.

— Боже, Абелард, — хрипло прошептала она, — что всё это значит? Откуда у доктора Штанца наша вещь?

— Не знаю, — так же тихо, ответил мужчина, помотав головой. Затем более громко добавил: — Но обязательно узнаю!

Резко выпустив руки жены и вскочив как молодой, он засунул льняной мешочек в карман своего камзола и, чмокнув Эльзу в лоб, покинул её комнату.

Несмотря на позднее время, он приказал слуге немедленно заложить свой экипаж. Очень удивлённый старик быстро вышел из дома в поисках конюха, который обычно где-то прохлаждался, ведь Вагнер очень редко пользовался своей маленькой старенькой каретой.

Однако через полчаса всё было готово, и спустя час первый советник уже подъехал к особняку доктора Штанца.

Ворота, конечно были закрыты, но ему повезло, что рядом грёб листья какой-то человек. Узнав, кто приехал, он немедля пошёл доложить своему хозяину о визите важного гостя. А ещё через десять минут, Вагнера завёл в дом личный слуга доктора Штанца, мерзкий маленький лохматый человечек со странным именем Бенгсби.

Штанц встретил Абеларда в полутёмной гостиной. Косясь на часы, он выразил большое удивление личным приездом столь знатной особы.

— Неужели вашей супруге стало хуже? — поинтересовался он, сдвинув брови.

— Нет, моей жене не хуже, но и не лучше, — мрачно ответил герр Вагнер.

— Тогда что же вас привело ко мне в столь поздний час?

— Вот это, — ответил первый советник, резко вытащив из камзола шитый серебряными нитками кошелёк. Глаза его при этом пылали, руки дрожали, а губы побелели от напряжения.

— Хм, — поправив кончики усов, хмыкнул, Штанц, но протянутого предмета в руки не взял. — Тогда прошу вас садиться, — вдруг предложил он, указав на кресло возле большого камина, где почти догорели дрова.

— Я не-е-е.., — попытался возразить Вагнер, но не успел.

— Садитесь! — приказным грубым голосом перебил его Штанц, выпятив свой мощный лоб вперёд.

Почувствовав, как по нему пробежала дрожь, Вагнер молча подчинился. В гостиную зашёл вышколенный слуга. Штанц на итальянском языке дал ему какие-то указания, закрыл двери в зал и занял место в соседнем кресле.

— Странно, что вас интересует судьба вещи, принадлежащей моему слуге, — первым нарушил возникшую тишину, доктор. Затем потянулся к стоящему на столике между кресел ларцу, и, вынув из него скрутку из табачных листьев, чиркнул огнивом. — Будете? — предложил он Абеларду.

— Нет, — отрицательно замотал головой мужчина. Больше, чем скрутка, его прельщала стоящая на буфете непочатая бутылка вина. Судя по её форме и цвету стекла, это было бордо. Абелард даже невольно облизнулся.