Доктор поднял свой саквояж и собрался уходить.
— Если вашей супруге вдруг станет хуже, немедля присылайте за мной, — проговорил он. — А пока, я оставлю вас и навещу через три дня.
Видя, что Абелард не может встать, чтобы проводить его, при выходе из гостиной он обернулся и добавил:
— Не переживайте, всё будет хорошо, — и взмахнув на прощание тростью, зашагал к выходу, громко постукивая каблуками по старому деревянному паркету.
5 глава
Теперь же вернёмся к Маркусу Фаберу, оставленному нами в ризнице собора Святого Килиана наедине с бывшим слугой графа фон Вебера.
Взявший с Маркуса клятву молчания Отто, поведал мужчине всё, что знал о трагических событиях последних дней в особняке бывшего хозяина. Он подробно рассказал о том, как дочь графа фон Вебера утонула, но подарила жизнь своему ребёнку, о самоубийстве графа и о долгом расследовании полицией этого дела. Непросто было объяснить властям смерть сразу двух человек, членов одной семьи. Отто даже пришлось провести два дня в заключении, прежде чем во всём разобрались и убедились, что гибель девушки была естественной, а смерть графа, его добровольным уходом из жизни.
Благо ни у Отто, ни у служанки, совсем ещё девчонки, ни у Генриха и кухарки с её детьми, не было найдено никаких ценностей в личных вещах, которые могли бы послужить мотивом к убийству хозяев и совместному заговору слуг. Спасибо инспектору Леманну, разобравшемуся во всём.
— А что же стало с ребёнком? — поинтересовался Маркус, когда Отто закончил свой печальный рассказ. — И почему в деле не фигурировал доктор Менгер, если он всё видел и мог одним своим словом оправдать вас всех?
— Видите ли, к приезду инспектора доктор Менгер уже покинул особняк, увезя с собой только что родившегося ребёнка, — вздыхая от накативших чувств, ответил пожилой человек. — А из нас никто не стал о нём вспоминать при инспекторе; не до этого было, если честно. Да и подумайте сами, зачем нам рассказывать о незаконно рождённом ребёнке у столь знатного и известного в городе семейства. К чему усугублять ситуацию и возникший на тот момент скандал, разросшийся до невероятных масштабов. После того, как все мы, я имею в виду прислугу, оказались буквально на улице, нас никто не хотел брать на работу. Конюх Генрих, насколько мне стало недавно известно, работает теперь могильщиком, служанка Линда, устроилась в таверну к Шумахеру и вышла замуж за одного из его сыновей, кухарка, женщина уже тогда преклонных лет, умерла, а, о её детях мне ничего не известно. Что же касается вашего покорного слуги, то я нашёл крышу над головой, защиту и приют, здесь — в соборе Святого Килиана, о чём нисколько не жалею.
— Значит, вам неизвестна дальнейшая судьба ребёнка Брунгильды фон Вебер? — переспросил Маркус.
— К сожалению, а может быть и к счастью, неизвестна, — ответил пожилой мужчина.
— И кто отец ребёнка, вы конечно тоже не знаете? — не сдавался Фабер.
— Не знаю, — немного помрачнев и о чём-то сразу задумавшись, ответил бывший слуга.
Из всплывших в голове мужчины воспоминаний, связанных с иногда доносившимися до его слуха фразами из разговоров между отцом и дочерью, у него возможно и имелись подозрения в отношении определённого человека, но Отто решил их не высказывать. Тем более это было очень опасно, в виду с возросшей властью и влиянием подозреваемой им особы.
— Скажите, а этот доктор Менгер, мог бы ответить на мои вопросы? Могу ли я, не нарушая тем самым клятвы, узнать у него судьбу ребёнка фон Веберов? — поинтересовался Маркус, стараясь быть как можно дипломатичнее, и тут же спохватившись, задал ещё один вопрос, — Кто, кстати, родился, мальчик или девочка?
— Пол ребёнка мне неизвестен, — ответил Отто, — а вот разговаривать на эту тему с герр Менгером, я вам не советую, молодой человек. Вы поставите в неловкую ситуацию меня и можете подвергнуть угрозе себя.
— На счёт себя, можете не переживать, — сказал спокойно Фабер. — Клянусь, что не нарушу клятвы и не выдам вас. Доктору же неважно знать, откуда и от кого я всё узнал. Главное, чтобы он поведал мне о судьбе ребёнка.
Отто опять тяжело вздохнул и пространно посмотрел на своего собеседника, уносясь мыслями куда-то вдаль.
— Поймите, после того, как призрак девушки начал меня преследовать, я не могу спокойно спать и слушать в своей голове её мольбы и просьбы, — попытался объяснить своё рвение Маркус.
— И как же вы намерены поступить, когда найдёте этого ребёнка, если конечно он вообще ещё жив? — поинтересовался пожилой мужчина.
Фабер опешил. А ведь, правда, как ему тогда поступить? До сих пор Маркус горел желанием узнать, чей призрак преследует его по ночам, а с недавнего времени и днём. Теперь же, когда картина более-менее прояснилась, он должен был подумать, как и чем помочь неугомонному духу несчастной девушки.
— Быть может, если удастся передать этому ребёнку то, о чём меня просит безмятежный дух его матери, её душа обретёт долгожданный покой? — предположил Маркус.
— Насколько я понял из ваших разъяснений, — ответил Отто, — призрак просил вас вернуть её ребёнку колье. Но я понятия не имею, о каком колье идёт речь и где именно оно может находиться. А ваш хозяин, навряд ли позволит своему слуге перевернуть весь дом в поисках этого женского украшения. Теперь, что касается письма; да, письмо было. Перед тем как я отправился в парк искать фрейлейн Брунгильду, к графу приезжал какой-то человек с письмом. Вот только, то ли это письмо, которое так жаждет найти ваш призрак, мне неизвестно. Как и то, куда граф его дел. Может быть сжёг!
Доводы пожилого мужчины были, конечно, убийственны, но Маркус решил идти до конца. Он вдруг вспомнил, как призрак указал ему на бюро, которое он так и не смог открыть в день своего заселения в домик. «А что если…»
— Спасибо вам и за то, что рассказали, — поблагодарил он бывшего слугу, резко заторопившись. — Я никому не выдам открытой мне вами тайны, — пообещал он на прощание. Затем встал и направился к выходу.
Пожилой мужчина поднялся следом, но проводил Фабера лишь до дверей ризницы.
Когда Маркус вышел на улицу, солнце перевалило за полдень. Однако он не собирался возвращаться в особняк и приступать к своим непосредственным обязанностям. Все мысли Фабера занимал доктор Менгер, адрес проживания которого он не знал. Спрашивать у прохожих было как-то неловко, к тому же люди могли и не знать этого Менгера вовсе; всё-таки Вюрцбург город не маленький, поэтому до принятия розысков, Маркус решил зайти в ближайший трактир и перекусить. Тем более что, оставшись утром без завтрака, он испытывал голод, который уже начинал напоминать о себе звонким урчанием в пустом животе.
Пройдя по длинной улице и свернув к площади, Фабер, наконец, увидел долгожданное заведение. Подходя к нему, Маркус бросил случайный взгляд на стоящий в конце узкого переулка возле трактира красивый дом с прилегающим двором и высоким железным забором вокруг. Какого же было его удивление, когда на висящей, на воротах, поржавевшей табличке, он, хоть и с трудом, прочитал: «Дом доктора Менгера».
От такой удачи Маркус тут же забыл про мучающий его голод и сразу свернул в этот переулок. Единственным средством оповещения о своём визите здесь оказался небольшой колокол, висящий за оградой и имеющий длинный шнур от языка. За него Маркус и дёрнул несколько раз.
Дверь в доме открылась, и к воротам медленно пошёл высокий, вышколенный слуга. Зато пока слуга приближался, Фабер придумал в голове повод для встречи с герр Менгером. Так что, когда его спросили, кто он и зачем пришёл, Маркус выпалил:
— Передайте доктору Менгеру, что к нему пришёл человек с посланием от графа фон Вебера.
Слуга распахнул калитку и впустил странного посетителя, не похожего на посыльного. Фабер проследовал за высоким человеком в дом и был оставлен им в вестибюле.
Долго Маркусу скучать не пришлось, буквально через пару минут слуга вернулся и повёл его в кабинет своего хозяина. Войдя в помещение, где за большим столом восседал, как на троне, на золочёном стуле, довольно крупного телосложения пожилой человек, слуга вышел.
