— Вам очень повезло, что вы застали меня в это время дома, молодой человек, — внимательно разглядывая Маркуса, сказал доктор. — Разрешите у вас уточнить ещё раз, от кого вы ко мне пришли?
Фабер, тоже внимательно разглядывающий доктора почему-то даже не удивился, что ему не предложили сесть. Волнение герр Менгера бросалось в глаза. Он постоянно вытирал свою огромную лысину и толстую шею, находящуюся где-то между вторым и третьим подбородками.
— От графа фон Вебера, — твёрдо ответил Маркус, но сразу добавил, — вернее, от его дочери.
Доктор встал, отодвинув животом стол, и подошёл к гостю поближе.
— Как ваше имя молодой человек? — спросил он.
— Маркус Фабер, если угодно, — представился тот, выдерживая тяжёлый взгляд герр Менгера.
— А вы знаете, что я не люблю, когда со мной шутят, — заложив руки за спину и подойдя к Маркусу вплотную, сказал доктор.
— Я не посмел бы так шутить, поверьте, — ответил Фабер, не отклоняясь, — это не в моих правилах.
— Тогда я немедленно требую от вас разъяснений, — громко сказал доктор, чуть ли не притопнув ногой.
— Ну что же, извольте, — ответил Маркус только и, ожидая, когда его об этом попросят. — Вот уже несколько месяцев я служу у герр Штанца привратником и живу в маленьком домике, недалеко от его особняка, — начал свой рассказ молодой человек, как его назвал доктор, хотя Фаберу было уже слегка за тридцать. — С самого моего первого дня заселения в этот дом, в моей комнате по ночам стал появляться призрак девушки: со светлыми волосами и голубыми глазами. Этот призрак поначалу не доставлял мне дискомфорта, а вызывал лишь любопытство. Я часто наблюдал лёжа в темноте, как девушка что-то ищет среди книг, которых в моей комнате огромное количество. Но с недавних пор, призрак начал обращаться ко мне с просьбами и мольбами о помощи. Сначала звучащий в моей голове девичий голосок просил найти какое-то письмо, а совсем недавно попросил передать своему ребёнку кое-какую вещицу. Так вот, узнав о том, что вы были последним человеком, видевшим её ребёнка, я и решил у вас спросить, где мне его искать.
Фабер замолчал и пытался угадать, что происходит в душе доктора. Герр Менгер вернулся за стол и плюхнулся на свой стул, абсолютно обессиленный и разбитый.
— Убирайтесь, — тихо проговорил он, опустив голову.
Маркус не сдвинулся с места.
— Вы ещё здесь? — сомкнув кустистые брови у переносицы, спросил доктор, грозно посмотрев на Фабера.
— Я не уйду без ответа, — сказал Маркус, решив проявить силу духа.
— Тогда я прикажу выкинуть вас из моего дома силой! — ударив кулаком по столу, прогремел Менгер.
Проигнорировав угрозу, Маркус прошёл на середину комнаты и сел в большое, но очень неудобное кресло.
— Откуда вы узнали?! — прохрипев, обратился к нему с вопросом доктор, видя, что его предупреждение никак не подействовало на посетителя.
— Я же уже вам объяснил, — ответил Фабер. — Обо всём этом мне рассказал призрак девушки.
— И о том, что я забрал ребёнка?
— Да, и об этом, — не моргнув глазом, солгал Маркус.
Доктор опять встал из-за стола, и, подойдя к дверям кабинета, щёлкнул замком. Вернувшись обратно, он продолжил:
— Почему же тогда этот ваш призрак не поведал вам, где искать ребёнка?
— Ну, уж этого я не знаю, — наивно пожав плечами, ответил Маркус.
Доктор Менгер открыл в столе дверцу, и, вытащив бутылку вина, моментально приложился к ней.
— Этот ребёнок, тайна нашей семьи, — наконец сказал он, посмотрев на Маркуса налитыми кровью глазами. — Не думал я, что мне придётся отчитываться перед абсолютно чужим человеком.
Менгер сделал ещё несколько глотков и продолжил:
— Девушка к моему приезду была уже мертва. Когда я припал к её сердцу, оно не билось. Зато моё ухо отчётливо расслышало глухие удары маленького сердечка в её животе. Она находилась на восьмом месяце беременности и не случись с ней несчастье, в ближайшее время бы родила. Действовать нужно было незамедлительно. В любую минуту ребёнок мог умереть вслед за матерью, оставшись без поступающего в его организм питания и тепла. Ведь тело девушки получило сильнейшее переохлаждение. Сделав кесарево сечение, мне удалось извлечь из её утробы младенца и тем самым спасти ему жизнь. На удивление малыш оказался очень крепким и здоровым.
После того, как граф совершил грех самоубийства, мне стало понятно, что оставлять малыша в доме нельзя. До утра он мог умереть от голода, а слуги заниматься ребёнком просто не стали бы. Шутка ли, в доме находились два трупа.
Перебирая в голове варианты спасения малыша, я вдруг вспомнил о том, что жена моего троюродного брата, тоже, кстати, доктора, родила буквально на днях ему сына, моего племянника, а значит, могла бы позаботиться об этом ребёнке, пока ему не будет найдена кормилица и приют. Честно сказать, далеко в будущее я тогда не заглядывал.
Хорошо укутав младенца, я сел на лошадь и помчался прямиком к своему брату. Всполошённые на тот момент слуги даже не остановили меня, и я спокойно уехал с чужим дитём. К моему удивлению ко мне и позже, когда улеглись все страсти вокруг этих двух нелепых смертей, никто так и не пожаловал с расспросами.
Брату и его жене я строго-настрого наказал держать язык за зубами и всем, кто будет спрашивать, откуда у них появился ещё один ребёнок, говорить, что его подкинули им под дверь. Такое кстати действительно бывало в моей практике; когда родившая мать, отказывалась в силу молодости, несмышлености или бедноты, содержать и выкармливать своего ребёнка, и подкидывала его к порогу какого-нибудь, выбранного ею, богатого дома.
Жена моего брата в дальнейшем отказалась мне его отдавать, сказав, что там, где один, там и второй, освободив меня тем самым от хлопот искать этому младенцу кормилицу. А вскоре, она и мой брат и вовсе стали считать ребёнка своим. Он подрос, окреп и отлично ладил с их родным сыном.
— Так это всё-таки был мальчик? — перебив доктора, спросил Маркус.
— Да, мальчик, — подтвердил герр Менгер, вновь глотнув из бутылки. — Так как у него изначально не было имени, данного родной матерью, мой брат и его жена, вскоре крестили ребёнка под именем, которое выбрали ему сами.
— И как они его назвали, — вновь перебил Маркус.
— Карлом, — ответил доктор, и тут же повторил, — назвали они его Карлом. И теперь он носит фамилию моего родственника, фон Зидольб.
— Так значит, фамилия вашего брата фон Зидольб? — уточнил Фабер.
— Вы же слышали молодой человек, к чему повторять, — вздыхая, ответил герр Менгер. — И теперь, Карл фон Зидольб, является вторым, законным сыном моего брата.
— То есть, он живёт в Вюрцбурге?
— Живёт, и учится в церковной школе при бывшем аббатстве Святого Бурхарда, — подтвердил Менгер. — Кстати, по словам брата, проявляет там великолепные способности к наукам; гораздо большие, чем его собственный сын. Особенно к ботаническим предметам. Их главный учитель, викарий, предлагает моему брату отправить мальчика на обучение в Берлинский Университет, куда обязуется составить и собрать все необходимые бумаги, но у моего брата, нет, к сожалению, средств. Нужны большие деньги, чтобы позволить себе это, и не только на дорогу, но и на начальное содержание. Ведь пока мальчик станет стипендиатом, ему нужно будет на что-то жить. Ах, как жаль! Ведь он действительно очень способный и талантливый ребёнок!
После причитаний, уже хорошо подвыпившего доктора, Маркус покосился на обстановку дома и богатый меблированный антураж. По окружающим его предметам и самому жилью Менгера, трудно было поверить, что он не может помочь своему брату, оплатить обучение ребёнка, которого, кстати, сам же ему и подкинул. Ну да ладно, тут уж, как говорится: «Бог ему судья».
— Ну а кто же настоящий отец ребёнка, вам случайно неизвестно? — осторожно спросил Маркус.
— Что-то вы задаёте очень много вопросов, молодой человек, — икнув, сказал доктор. — А ну, признавайтесь немедленно, откуда вам столько известно и зачем именно вы сюда пришли? Уж не думаете же, вы, на самом деле, что бы я — доктор, профессор, поверил в ваши россказни про привидение?
