С напуском спокойствия и заверениями о том, что всё будет хорошо, Штанц скинул плащ, раскрыл свой саквояж и, достав оттуда подготовленный заранее пузырёк с жидкостью, цвет которого невозможно было рассмотреть из-за тёмного стекла сосуда, протянул сие снадобье женщине. Фрау Эльза выпила его одним залпом, и устало откинулась на подушки.
Буквально спустя несколько секунд, Штанц стал наблюдать, как на теле женщины появились первые изменения: начали разглаживаться наиболее глубокие морщины, меняться цвет кожи и исчезать тёмные пятна. Интенсивный процесс изменений продолжался не менее четверти часа, в течение которого, доктор молча, скрестив на груди руки, наблюдал за своей корчащейся в самых разнообразных позах пациенткой. Когда тело женщины сотряслось от конвульсий в последний раз, он наклонился над ней и, смотря прямо в глаза, негромко сказал:
— Теперь вам надо поспать.
Фрау Вагнер смогла в ответ лишь что-то невнятно промычать, и нахмурилась так, словно не узнала доктора вовсе. Штанц отошёл и запустил руку в свой саквояж.
— Данное лекарство будет работать намного эффективнее, если вы станете запивать его свежим козьим молоком, — добавил он, положив на прикроватную тумбочку льняной мешочек с застёжкой, обшитый серебряной ниткой, внешне очень похожий на обыкновенный кошелёк для монет. — Вот здесь, — сказал он, положив на мешочек руку, — пара таких же пузырьков и кое-какие порошки. — Принимайте все эти снадобья три раза в день во время еды. Через несколько дней я навещу вас, и тогда решу, продолжать ли вам их пить или нет.
Увидев, что женщина пытается встать и что-то сказать, доктор положил ей на грудь свою руку и произнёс:
— И избавьте меня от своей несвоевременной благодарности. Все мои рекомендации я передам вашему мужу сам. От действия лекарства вы всё равно сейчас заснёте.
Фрау Эльза почувствовала, что доктор прав; пытаясь привстать или что-то сказать, она ощутила такую слабость, что у неё закружилась голова. Фигура доктора стала размываться и принимать причудливые очертания, пока став облачным видением, не исчезла вовсе.
Спустившись вниз, Штанц нашёл герр Вагнера в гостиной, в той самой позе, в которой он отключился, после приёма внутрь третьей бутылки вина.
— Что там с моей женой, доктор? Надеюсь, вы помогли ей? — задал ему вопрос Абелард, пытаясь встать, но затёкшие члены не дали ему этого сделать.
— У вашей супруги началась ускоренная реакция на старение, — ответил Штанц, встав перед Вагнером. — Я это связываю с тем, что в последнее время она совсем не соблюдала диету и не сдерживала себя, как я ей рекомендовал. Процесс очищения её крови дал неоспоримо положительные результаты, но был полностью не завершён. Я предупреждал, что его необходимо будет повторить через какое-то время, так как сразу очиститься от старых и забитых мёртвыми организмами клеток, не только невозможно, но и опасно.
— Так что же нам теперь делать? — тревожно спросил герр Вагнер.
— Сейчас необходимо установить протекающие в её организме процессы в равновесие, — пояснил Штанц, и, видя, что герр Вагнеру не совсем понятно, о чём он говорит, попытался разъяснить, более развёрнуто. — Видите ли, мир устроен так, что внутри всех живых существ на земле, протекают сложнейшие химические процессы. Основой им служит наша биологическая масса. Поначалу они ускоряются, когда мы растём, затем, по достижении определённого возраста, устанавливают баланс сил, и поддерживают в нас зрелый возраст до того момента, пока однажды не начинает распадаться их главный элемент, белок. Скажем спасибо научным работам французов, в этом направлении, уж чего греха таить. Равновесие химических реакций нарушается, и, к сожалению, не в нашу пользу. Они становятся необратимыми. И вот тут, после начала этого этапа, начинается наше биологическое старение. Однако у всех людей этот процесс протекает индивидуально и начинается в разное время. Но уже доподлинно известно, что вода, еда и тяжёлый физический труд, ускоряют его наступление. Не стану утомлять вас объяснением этих химических процессов, но у вашей супруги они почему-то пошли по ускоренному курсу.
— Но вы же поможете ей?! — закричал герр Вагнер, впиваясь пальцами в подлокотники кресла.
— Я оставил фрау Вагнер лекарства, которые должны остановить процесс распада белковых соединений, — спокойно ответил Штанц. — Однако если на эти системы воздействовать принудительно, то всегда можно встретить противодействие. Для борьбы с данным недугом ей необходимо особое питание и обильное питьё. А главное, ответная борьба за жизнь её собственного организма. Для начала пусть пропьёт пару дней мои порошки, а там посмотрим. Очень полезно их смешивать с козьим молоком или молочной сывороткой с добавлением прополиса. На нашем рынке это всё можно легко купить.
— Мы будем придерживаться всех ваших рекомендаций доктор, — сказал герр Вагнер, пытаясь безуспешно встать с кресла. — Умоляю вас только об одном, помогите моей супруге, — и более тихим голосом, грустно добавил, — без неё мне не жить. Видите ли, у нас никогда не было детей. Она — всё, что у меня есть.
— Помогу, помогу, — кивая головой, проговорил Штанц, — но вот этим, — и он указал на пустые бутылки из-под вина; две на столе, одну у кресла, — не стоит увлекаться.
— К сожалению, это единственное известное мне, да и, по-моему, всему человечеству, средство, которое помогает избавиться от переживаемых нами стрессов и бед.
— Вы не правы, — ответил Штанц, ставя свой саквояж на пол и обходя кресло. — Вино, это средство самообмана, а не облегчения. Да, вы забудетесь, но лишь на время. И вскоре сами не поймёте, как станете рабом бутылки. Ведь вино, это добровольный путь к безумию, как говорил Сенека.
— Может быть, вы знаете другой способ пережить человеку, обрушившиеся на него в один миг несчастья? — пытаясь обернуться, спросил Абелард.
— И много, — раздался над его ухом тихий, спокойный и пронизывающий до костей, голос Штанца. — Скажите, чего вы боитесь в своей жизни больше всего?
Герр Вагнер настолько расслабился от шёпота доктора, над самым своим ухом, что, несмотря на нежелание исповедоваться перед чужим человеком всё же ответил:
— Когда в юности чуть не утонул, я стал безумно бояться водоёмов; рек или озёр, всё равно.
— Вы помните те ощущения, когда тонули? — поинтересовался Штанц. — Закройте глаза и расскажите мне, что вы ощущали тогда?
Герр Вагнер вдруг почувствовал, как его веки потяжелели и закрылись сами собой, а в голове возникли воспоминания юности; когда он, купаясь в реке возле берега, так как совсем не умел плавать, перестал доставать ногами дна и ощутил мощный поток, который подхватил его и стал уносить всё дальше от спасительной суши.
В какой-то момент его ощущения усилились. Вот вода попадает в лёгкие, и он начинает ещё шире открывать рот, чтобы захватить им как можно больше воздуха, но ничего не выходит; она ещё быстрее их заполняет, ноги превращаются в гири, нос заливает обжигающая горечью жидкость, очень похожая на недозревшее вино. Боже! Да ведь он тонет в этом спиртном напитке, заполнившем русло, вместо воды! Булькают пузырьки, и давит в ушах, окутывает темнота. Всё — вот он долгожданный конец!
Вдруг происходит какой-то взрыв в голове: дышать становится легче, дрожь и бесконечный ужас постепенно отступают, с осознанием того что вокруг самая обычная домашняя обстановка. Широко раскрыв глаза, Вагнер находит себя в кресле, где он пытается ухватиться за какую-нибудь, спасительную соломинку и видит, как доктор Штанц крепко держит его за поднятую руку. Уф, он не тонет, это только воспоминания, ставшие на какое-то время слишком реальными.
— Кажется, вы только что вытащили меня из моих детских кошмаров, — продолжая тяжело дышать, проговорил герр Вагнер, обращаясь к Штанцу, и добавил, — странно, но я был уверен, что тону.
— Всё в порядке, — сказал Штанц, выпуская вспотевшую скользкую ладонь Вагнера, — вы больше не будете губить себя спиртным и искать спасения в бутылке вина.
