Теперь же, умывшись и опять внимательно осмотрев лицо в инкрустированном серебряной оправой зеркале будуара, фрау Вагнер вновь увидела значительное ухудшение своего состояния. Появившиеся два дня назад морщинки углубились ещё сильнее, а во многих местах к ним прибавились новые. Особенно женщину напрягло появление маленьких, но заметных пятнышек светло-коричневого цвета. Похожие пятна она не раз видела у довольно старых людей, которым уже перевалило за седьмой, а то и за восьмой десяток.

Распахнув ворот пеньюара, Эльза Вагнер перешла к осмотру шеи, верхней части бюста, а затем плеч и рук. Маленькие мерзкие пятнышки появились повсюду, а белая, атласная кожа немного зудела и шелушилась.

Услышав в коридоре шаги мужа, Эльза мгновенно запахнула пеньюар и потушила лампу. Хоть она и испытывала страх от происходящих с ней изменений, расстраивать Абеларда боялась ещё больше.

— Дорогая, ты уже погасила свет? Так рано? — удивлённо спросил у неё Абелард, войдя в полутёмную комнату, которую лишь немного освещал угасающий в камине огонь.

Женщина отошла от будуара и легла в кровать, натянув на себя тяжёлое одеяло.

— После того, как мы с тобой побывали в гостях у герр Менгера и простояли вечернюю службу в соборе, я чувствую себя немного усталой и хочу лечь пораньше, чтобы завтра не проспать и проводить тебя на службу, — объяснила женщина, отчасти говоря правду.

Выслушав супругу, герр Вагнер не стал утомлять любимую женщину излишними разговорами и расспросами, и, пожелав ей доброй ночи, отправился в личный кабинет. После ухода мужа, опять оставшись одна, Эльза Вагнер тяжело вздохнула и, закрыв лицо руками, тихо, чтобы не быть услышанной, надрывно заплакала.

Абелард Вагнер проснулся как всегда затемно, но его слуга уже был на ногах и, разжигал в гостиной камин, успев ещё раньше накрыть стол скромным, но не меняющимся много лет, завтраком.

Наскоро закончив приём пищи, состоящий из яичницы с колбасой, герр Вагнер решил зайти к жене. Он помнил, что она очень хотела проводить его, поэтому, видя её отсутствие, которое оправдал вчерашним переутомлением, не захотел лишать женщину этой возможности.

Тихо приоткрыв дверь в спальню жены, и увидев лишь плотную, беспроглядную темноту, Абелард понял, что она ещё спит. Осторожно ступая, чтобы ничего не зацепить ногами, мужчина зашёл в комнату и, чиркнув огнивом, зажёг в стоявшем на геридоне канделябре несколько свечей.

Услышав тяжёлое спёртое, дыхание супруги, герр Вагнер взял канделябр в руки и подошёл к её кровати. Женщина действительно крепко спала, только накрывшись одеялом до самого лба. Немного удивившись, Абелард захотел облегчить любимой жене дыхание и для этого медленно стянул с неё этот атрибут постельной принадлежности. Правда, как только лицо женщины открылось, герр Вагнер пожалел о том, что сделал. Его жена за одну ночь изменилась так сильно, что узнать её было почти невозможно.

Лицо фрау Вагнер покрылось глубокими старческими морщинами, настолько неестественными и пугающими, что стало похоже на итальянскую маску с грустной гримасой из комедии Дель Арте. Под глазами надулись мешки, щёки обвисли, лоб скукожился и покрылся мелкими, острыми бородавками.

Руки мужчины затряслись и он, боясь, что уронит тяжёлый подсвечник на пол, громко поставил его обратно на геридон. Эльза Вагнер вздрогнула и проснулась. С трудом открыв тяжёлые веки, как ей показалось налитые словно свинцом, женщина очень удивилась, увидев возле себя мужа.

— Абелард? Что ты тут делаешь? — обратилась она к супругу, приподнявшись на локтях.

— Пришёл пожелать тебе доброго утра, и попрощаться, перед уходом на службу, — растерянно ответил он.

— А почему у тебя такой напуганный и удручённый вид?

— Боже, любимая! Что с тобой? — протянув руки к жене и присев к ней на кровать, чуть ли не криком вопросил герр Вагнер, проигнорировав заданный ему вопрос.

Фрау Эльза испуганно посмотрела на текущие из глаз мужа слёзы и не сразу догадалась, что он имеет в виду. Но в одну секунду скинув последние остатки сна, вдруг спохватилась и, закрыв лицо ладонями, и вскочив с кровати через возникшую в суставах боль, подбежала к трюмо. Даже при тусклом свете, отражение в зеркале собственного лица заставило её вскрикнуть и отпрыгнуть вглубь спальни.

— Спокойно, спокойно! — быстро поднявшись с кровати и вытянув руки, прокричал Абелард. Сжав кулаки, он процедил: — Я сейчас же пошлю к доктору Штанцу слугу с запиской и заставлю его любой ценой исправить это. Только умоляю, не паникуй, — добавил он, выходя из комнаты. Хотя последними словами он, похоже, пытался успокоить больше себя, чем жену.

Через десять минут сын слуги Вагнеров, молодой парень семнадцати лет, уже мчался на рысаке с пояснительной запиской, написанной Абелардом впопыхах кривым крупным почерком, к особняку доктора Штанца.

В ожидании доктора, герр Вагнер отмерял широкими шагами метражи своего дома и периодически прикладывался к бутылке вина. Ни о каком отъезде на службу, конечно речи теперь не шло. Мужчина позабыл обо всех текущих делах в одно мгновение.

Вот так, люди тянут обычно лямку рутины и думают, что им тяжело живётся, пока в один момент, вдруг не придёт какая-то страшная неожидаемая ими беда. И только потом начинают они понимать, что жилось-то им до этой беды совсем не так уж и плохо, и они рады были бы вернуться в прежнее русло реки обыденности и человеческих дрязг, по большей части создаваемых им самим, да как чаще всего бывает, это уже оказывается невозможно.

Для герр Вагнера время остановилось. Проходя мимо напольных часов, он никак не мог продвинуть взглядом минутную стрелку вперёд, сколько на неё не смотрел. Начиная сожалеть, что он не поехал к доктору сам, Абелард осушил одну бутылку вина и приступил ко второй. Наконец во дворе послышался топот копыт, а затем грохот колёс кареты.

Сорвавшись с места, мужчина пробежал гостиную, вестибюль и настежь распахнул входную дверь. К счастью, он не ошибся, крупная фигура доктора Штанца с чемоданчиком в одной руке, и своей извечной спутницей, тростью, в другой руке, вынырнула из темноты и быстро зашла в дом.

— Давайте обойдёмся без лишних рассказов, причитаний и просьб, — сразу предупредил доктор Штанц, направившись в уже известном ему направлении. — Из вашей короткой записки я уже и так понял всё, что мне нужно, теперь же предоставьте мне увидеть вашу супругу собственными глазами. И не вмешивайтесь, — сказал он, поднимаясь по лестнице.

Открыв дверь в комнату пациентки, Штанц обернулся и, оттолкнув герр Вагнера, наступающего ему на пятки, легонько в грудь, попросил:

— На этот раз останьтесь здесь.

И, видя, как Абелард раскрыл широко рот, чтобы возразить, добавил:

— Это не обсуждается, если вы действительно хотите, чтобы я помог вашей жене.

Герр Вагнер не посмел возразить и послушно остался за закрывшейся перед самым его носом дверью.

И вновь потекли мучительные минуты ожидания, вновь стрелки на часах замерли и упорно не хотели двигаться по кругу. Допив вторую бутылку, Вагнер почал третью и остановился только тогда, когда почувствовал, что его голова начинает кружиться. До этого, крепкое выдержанное вино, ну никак не хотело сгладить разрывающих душу мужчины переживаний и волнений. А может быть даже и паники, которой он всецело поддался.

Звон выпавшей из ослабленных рук бутылки, заставил его вздрогнуть и прийти в себя. Где он? Осмотревшись, Абелард понял, что сидит в кресле в гостиной, возле камина с догорающими дровами. Ноги вытянуты, руки перевесились через ручки кресла, а рядом, на столике, несколько пустых бутылок из-под вина. Часов отсюда не было видно, поэтому он представить не мог, сколько уже сидит в своём кресле, однако, глянув в окно, и увидев белый день, понял, что давно.

Пока он лежал в алкогольном забытьи, доктор Штанц пытался помочь его несчастной, перепуганной не меньше мужа, супруге. Рыдающая и трясущаяся от страха женщина смотрела на Штанца, как на сошедшего с Олимпа Асклепия и ждала от него моментального чуда.