— Извините, — тут же изменив выражение лица с неприязни на удивление, ответил молодой человек. — Меня зовут Фридрих Брудер.

— Ну что же, герр Брудер, вижу, у вас к доктору Штанцу тоже есть какое-то дело, — проговорил учтиво, но высоко задрав острый нос, незнакомец, — однако хочу вас предупредить, что первым, кто обратится к герр Штанцу по интересующему его вопросу, это буду я.

— Как вам угодно, я ничего не имею против полиции и порядка очереди, — ответил Фридрих, скрывая своё раздражение.

Не желая находиться рядом с полицейским, и не настроенный ни на какие беседы о погоде и прочей чепухе, о которой обычно говорят люди при общении в ожидании чего или кого-либо, Фридрих отошёл от ворот на порядочное расстояние. Потекли минуты ожиданий. Брудер уже чувствовал, как коченеют его пальцы ног, а доктор Штанц всё по-прежнему не возвращался домой. Вскоре начало смеркаться и молодой человек помимо замерзающих конечностей стал ощущать сильный голод.

Проходив вдоль высокого забора, почти пять часов, Фридрих, наконец, решил сдаться и дойти до какого-нибудь ближайшего трактира, чтобы отогреться и как следует перекусить, так как до дома ему ещё долго пришлось бы терпеть свой голод. Выйдя из-за поворота и направившись в город, он с удивлением заметил, что полицейская двуколка всё ещё стоит у ворот особняка. Правда незнакомца уже не было рядом; скорей всего он замёрз, так же как и Фридрих, и решил отсидеться в карете, где хотя бы не было ледяного, пронизывающего ветра.

Брудера переполняла злоба и бешенство, но он не мог ничего поделать с тем, что ему пришлось отложить разговор с доктором Штанцем на ещё один день. Вернувшись, домой только к ночи, он был даже не в силах отвечать на расспросы взволнованной жены и сразу же отправился спать.

Как настоящий доктор и просто дисциплинированный человек, несмотря на вчерашнюю усталость, Фридрих встал как всегда до рассвета. Хотя как одну из причин его ежедневного раннего пробуждения можно было назвать и мучающий молодого мужчину много лет один и тот же кошмар. Именно в нём он всегда возвращался в свой дом на родине, когда его охватывал страшный пожар. То ли из-за прогоревшей трубы, то ли из-за вывалившейся головни, дом их однажды чуть не сгорел дотла, и только помощь соседей и вопли матери спасли, тогда ещё мальчика, Фридриха Брудера и его отца. Её перекошенное лицо в стене сплошного огня всегда заставляло его просыпаться в холодном поту.

Стараясь не разбудить ещё мирно спящую рядом жену, он взял одежду в охапку и тихо вышел из спальни. В последнее время Марта не переставала осаждать мужа вопросами о его странном поведении; несвоевременном возвращении домой, пропусками обедов, ужинов и даже завтраков. Но Фридрих не мог ей объяснить всей правды о своём нынешнем состоянии и чаще отмалчивался или просто, как и сейчас, старался незаметно улизнуть из дома.

Перекусив холодными закусками, ожидавшими его со вчерашнего вечера и так и оставленными на столе, он разжёг затухающий камин и стал ходить по гостиной, дожидаясь рассвета и утопая в бесконечно роящихся в его голове мыслях. Однако время текло настолько медленно, что молодой человек, не зная как его скоротать, решил опять навестить своего несчастного друга.

Подходя к дому Гессов, Фридрих с радостью заметил, что в нескольких окнах их дома уже горит свет. Войдя во двор, он увидел старого слугу. Сильно согнувшись под какой-то непосильной для него ношей, пожилой человек направлялся в расположенный за домом сад, в котором стояли погружённые в зимнюю спячку оголённые, и покрытые лишь белым инеем фруктовые деревья.

Заметив столь раннего гостя, слуга остановился и скинул на землю, взваленный на спину мешок.

— Прошу извинить, но доктор Рихтер никого не принимает, — пыхтя от одышки, поспешил сообщить Брудеру пожилой мужчина.

— Что вы, дружище, я ни пациент, я его друг, Фридрих, — отозвался, подходя поближе к слеповатому слуге, молодой человек.

— А-а-а, — герр Брудер, — закивал головой слуга. — Вы уж простите меня, что сразу вас не признал. Уж больно зрением стал слаб последнее время, прям беда какая-то, — пытаясь оправдаться, запричитал он.

— Это не беда, это старость, которая всем нам уготована, — спокойно сказал Фридрих. — А что же вы такое тяжёлое несёте с утра пораньше? — поинтересовался он, рассматривая большой мешок.

— А, это? — переспросил старик, наклоняясь и раскрывая мешок. — Это наш несчастный Альф, которого я обнаружил сегодня утром, выйдя во двор, — грустно вздохнув, пояснил слуга. — Не хочу, чтобы мальчики, дети хозяев, увидели своего любимца мёртвым. Зачем их расстраивать. А так, скажу просто, что пёс убежал, пускай хозяин весной заводит нового.

— Как? — удивился Брудер. — Но ведь он был ещё совсем не стар и полон сил? Каждый раз, когда я к вам приходил, он радостно прыгал и облаивал меня.

— Да я и сам, если честно не пойму, почему он бедолага так неожиданно умер, — признался слуга.

— И в каком именно месте вы его нашли? — решил уточнить молодой человек.

— Возле во-о-он тех елей, — махнув рукой, чтобы указать направление, ответил слуга.

Брудер почувствовал, как по его телу пробежала дрожь, когда увидел, что старик показывает на примерное место захоронения кошки. Наклонившись, он развернул мешок, и вытащил мёртвое животное наружу. Пёс уже закоченел. Его тело показалось Фридриху очень худым и вытянутым. Перевернув труп животного на другой бок, молодой человек в ужасе заметил, что голова собаки как-то странно болтается. Более детальный осмотр показал, что шея пса разорвана, словно это сделал огромный хищник, похожий на волка. Однако Фридрих понимал, что в данной части города, это было абсолютно исключено. Так же, как и у кошки, на теле пса почти отсутствовали следы крови, хотя по характеру раны, подобное полностью исключалось.

Засунув труп собаки обратно в мешок, молодой человек, сначала помог старому слуге взвалить его на спину, а затем легонько дёрнул шнурок колокольчика, не желая бесцеремонно входить в чужой дом.

Почти сразу же за дверью послышались шаги, и двери открыла фрау Магда. Поздоровавшись и даже ничуть не удивившись столь раннему визиту Брудера, она пригласила его войти.

По её измученному лицу и синякам под опухшими глазами, Фридрих догадался, что женщина провела бессонную ночь.

— Кажется, вы опять плохо спали, — высказал ей свои наблюдения Брудер, когда они стали подниматься по лестнице.

— Вы даже не представляете, какой ужас сегодня пережила вся наша семья, — всхлипывая, сообщила женщина.

— А что случилось? — поинтересовался Фридрих.

Он не хотел говорить о том, что уже узнал о смерти любимой этой семьёй, собаки. А если же слуга ещё не сообщил им этой печальной новости, не желал удручать хозяев ещё больше. Ведь судя по состоянию женщины, ночь у них и так прошла не совсем спокойно.

Поднявшись наверх, и пройдя по коридору до первой двери одной из детских спален, женщина предложила Фридриху, сначала зайти туда.

— Прошу вас, давайте поговорим здесь, — сказала она, открыв дверь детской спальни и приглашая в неё войти молодого человека. — Старшего сына я пока переселила в комнату к Фрицу; пускай мальчики спят вместе, — объяснила она.

Расположившись в совсем небольшой детской спаленке, на низкой софе, женщина поведала о своём ночном происшествии:

— Весь день прошёл довольно спокойно. После вашего спешного ухода, Иоганн так ни разу и не вышел из комнаты. Взволнованная рассказами мальчиков, я распорядилась поставить в комнате Фрица вторую кровать. Если вы помните, моему младшему всего шесть лет, а старшему уже двенадцать.

Оставив мужа в библиотеке, где он засиживается допоздна, а иногда там же и засыпает, оставаясь в кресле на всю ночь, я отправилась в комнату к детям, решив провести, немного времени с ними. Так как мальчики уже сопели, я села за детский столик, зажгла ночник и, выбрав одну из их детских книжек, стала её читать. Однако усталость и постоянное нервное напряжение сделали своё дело и я, измотанная и не спавшая толком уже несколько ночей, сама не заметила, как заснула.