— А когда вы ночью выходили, входная дверь была заперта? — поинтересовался Фридрих, внимательно и с большим терпением, выслушав рассказ женщины.

— Ах! — прикрыв ладошкой рот, воскликнула фрау Магда. — Я даже не обратила на это сначала внимания, — сказала она полушёпотом, — но вот сейчас, когда вы спросили меня, я вспомнила, что входная дверь была заперта на тяжёлый железный засов. Получается, что мой брат выпрыгнул в окно, а потом залез обратно?

— Ну, это вряд ли, — ответил Фридрих, помня какая отвесная стена, была со стороны окон комнаты его друга. — Возможно, у вас были видения, вызванные внутренними переживаниями, — предположил он. — Всё-таки вы уже столько дней думаете о своём брате, и постоянно за него переживаете. Такие случаи медицине известны, и пациенты с подобными нарушениями границ, между фантазиями и реальностью, встречаются довольно часто.

Женщина обиженно посмотрела на Брудера, словно оскорбилась подозрениями в обвинении сумасшествия, и отошла в сторону.

— Да? А у моих детей, напуганных бегающим, в предыдущие ночи по дому, дядей, тоже по вашему были видения? — задала она вопрос молодому человеку.

— Вы мне вчера ничего об этом не говорили, — ответил Фридрих. И тут же спросил: — И что же там произошло?

— До сегодняшней ночи, мой несчастный брат часто бродил по дому в темноте один, — ответила женщина полушёпотом и опять приблизилась к Брудеру вплотную. — Один раз свидетелем его прогулок по дому стала я, когда была разбужена громким стуком и, выглянув в коридор, увидела, как он стоит и бьётся головой об стену. Однако заметив полоску света от моего ночника, он тут же убежал к себе. В другой раз мой муж застал его в кухонном помещении, где брат пытался открыть двери, ведущие в подвал для хранения продуктов. А мои дети, очень любившие своего дядю, когда он ещё был самим собой, рассказали мне, что он уже несколько последних ночей, наведывается к ним в спальни и, тяжело дыша и что-то шепча, подолгу наблюдает за тем, как они спят. Бедные мальчики накрывались с головой одеялами и оттуда в страхе смотрели на него через щёлки, пока он не уходил. Теперь я запираю им двери на ключ, а ночные вазы оставляю возле кроватей.

Дослушав очередной рассказ женщины до конца, Брудер лишь пожал плечами.

— Быть может и этому есть рациональное объяснение, — сказал он, — и как только я его найду, сразу сообщу вам. А теперь, позвольте всё-таки пройти к моему другу, — добавил он, полностью прижатый к стене грузным телом женщины.

— Пожалуйста, можете проходить, — сказала она, резко отстраняясь и указывая на дверь, ведущую в спальню.

Фридрих покосился на обиженную недоверием к её рассказам женщину и ничего не говоря прошёл в уже хорошо известном ему направлении. Зная, что Рихтер не запирается, он толкнул дверь рукой и вошёл в тёмную комнату. Уже более-менее привыкнув к странному поведению друга, Брудер прошёл к креслу возле окна и бесцеремонно сел в него.

— Дружище, ты здесь? — задал он вопрос в никуда, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.

Поначалу ему никто не ответил, а в комнате стояла звенящая тишина и жуткий холод. Камин не топился уже больше недели, и находиться в данном помещении обычному человеку, было бы невыносимо. Но ведь Иоганн Рихтер продолжал как-то жить здесь!

Через пару минут в одном углу всё же раздалось шуршание, но по-человечески так никто и не ответил. Брудер встал и решительно прошёл на раздавшийся звук. Уткнувшись ногами в думку, он не выдержал и чиркнул огнивом. Жёлтый, тускловатый мерцающий свет жжёнки немного осветил угол комнаты. Открывшаяся перед Фридрихом картина напугала его так сильно, что он отшатнулся и уронил жжёнку на пол. Зажечь следующую, было делом нескольких секунд. В её свете Брудер уже более детально рассмотрел распластанное перед ним на полу тело друга. Иоганн Рихтер лежал как покойник, ровно вытянувшись и положив руки на грудь. Его белое и неподвижное лицо смахивало на облик мраморной скульптуры, вот только губы и подбородок молодого человека были обильно испачканы бурой жидкостью. Брудер не сомневался ни секунды, что это кровь, но откуда она взялась на лице его товарища, он не понимал.

Осторожно склонившись над телом друга, Фридрих протянул руку и приложил её к его груди в районе сердца. После этого, видимо убедившись, что сердце ещё стучит и Рихтер пока жив, он выпрямился и пошёл к выходу.

В коридоре его поджидала фрау Магда. Увидев так быстро вышедшего из комнаты брата, Фридриха, она моментально набросилась на него с расспросами, но молодой человек покинул дом Гессов, не проронив ни слова; оставив женщину ещё больше напуганной и взволнованной.

Брудер был настроен очень решительно и собирался немедленно отправиться в дом доктора Штанца. Однако, не дойдя до калитки дворика Гессов, он вдруг резко остановился и уставился на растущие у забора молодые ели. Бросив под них случайный взгляд, он вспомнил рассказ фрау Магды и почему-то решил осмотреть это место.

Свернув с почищенной от снега тропинки, Фридрих зашагал по слежавшимся сугробам к елям. Нырнув под низкий и махровый лапник, он стал внимательно обследовать усыпанный иголками снег. Двигаясь вдоль невысокой изгороди, молодой человек, наконец, нашёл то единственное место, где снежный наст был явно недавно взрыт и собран в небольшую горку. Не поленившись, Фридрих упал на колени и начал разрывать этот холмик голыми руками.

Долго копать не пришлось; вырыв неглубокую ямку его руки, вдруг коснулись чего-то мягкого и липкого. Понимая, что он уже близок к цели, Фридрих стал обкапывать углубление по кругу, пока, наконец, не вытащил из сугроба свою страшную находку. В яме лежала мёртвая кошка. Осмотрев задеревеневшее животное, молодой человек обнаружил, что голова кошки была наполовину оторвана, словно кто-то это сделал специально. Причём, ни на трупе, ни в ямке, ни в округе, совсем не было крови. Разгребая слой недавно выпавшего снега, Фридрих обнаружил лишь несколько едва заметных капель багрового цвета. Объяснить подобное он не мог.

Оглядевшись по сторонам, Брудер на том же месте выкопал ямку поглубже и положил труп кошки обратно. Засыпав могилку животного снегом и утоптав его как следует, Фридрих решил не возвращаться к калитке. Ему не хотелось, чтобы Магда его вдруг заметила и опять напала со своим расспросами. Убедившись, что на него никто не смотрит ни с той, ни с этой стороны, Брудер ловко перемахнул через невысокую ограду и быстрыми шагами направился к дому доктора Штанца.

Бесконечные мысли, и сильное возмущение несли Фридриха, словно на крыльях. Не воспользовавшись услугами фиакра, он даже не заметил, как быстро достиг особняка доктора. У закрытых ворот во двор особняка стояла двуколка с гербами на дверцах, а возле неё крутился какой-то человек. Он ходил туда-сюда вдоль забора и внимательно осматривал землю, словно искал потерянную, очень дорогую для него вещь, и был настолько увлечён своим занятием, что заметил Фридриха, только тогда, когда тот уже подошёл вплотную к воротам.

— Вы кто молодой человек? — резко выпрямившись, задал он вопрос Брудеру.

— Мне нужно видеть доктора Штанца, — ответил Фридрих незнакомцу, хотя и не понимал, почему он должен это делать.

— Все хотят его видеть, — ответил незнакомец, продолжая смотреть на Фридриха.

Брудер нервно пожал плечами, желая поскорей отделаться от расспросов незнакомого человека, и попытался открыть калитку, но к своему великому изумлению и досаде, обнаружил, что она заперта.

— Как мне час назад объяснил привратник, герр Штанца нет дома, — сообщил Фридриху незнакомец.

Брудер резко развернулся и теперь сам стал рассматривать столь раздражающего его человека. Перед ним стоял высокий мужчина примерно его же возраста, одетый в строгое стёганое пальто чёрного цвета. Натянутая до бровей шляпа и поднятый высокий воротник, почти полностью скрывали лицо незнакомца.

— Моя фамилия Брюмер, я из полиции, — представился незнакомец, заметив, какими недобрыми глазами на него смотрит очередной гость доктора Штанца.