Воины пошли прямо через озеро, которое оказалось настолько мелким, что его вода едва доходила им до колен и нырнули под водопад, как под лестничный пролёт. Я не стал медлить и бросился следом за ними, опасаясь, что валун может в любой момент задвинуться обратно. И правильно сделал, так как через несколько секунд в пещере всё задрожало, и огромный камень опять закрыл проход, заставив русло водопада стекать в прежнем направлении.
Оказавшись в узком тёмном коридорчике, делающем крутой поворот, я упёрся в железную дверь с небольшим решётчатым окном. Воинов здесь уже не было, и я смело заглянул через эти решётки в следующее помещение. Какое же удивление ожидало меня!
За дверью находился огромный, цилиндрической формы зал, стены которого покрывали барельефы самых разных ипостасей шакти. Но все они, так или иначе, изображали кровавую богиню Дургу. Из-за обилия ярких красок и света от десятков факелов у меня зарябило в глазах. Художественная роспись, которой были облиты барельефы, поражала своей красотой и тонким вкусом её создателей. Отполированный пол сверкал словно зеркало, а с потолка смотрели, как живые, сотни рисованных на фоне голубого неба глаз всевышнего Шивы. По периметру помещения расположились музыканты, все женщины. Они стучали в свои ритуальные барабаны-мриданги, били в звонкие бубны-канджиры, и дули в изобилие духовых инструментов, от бансури до пунги. Да и вообще, из мужчин в помещении находились только лишь два бородатых туга и юноша; его как раз подводили к стоявшей на высоком пьедестале, высеченной из камня богине.
Её изваяние имело не менее десяти рук, в каждой из которых находились самые разные предметы. Но мне из них запомнились только несколько: трезубец, топор, меч и стрела. Богиня сидела верхом на тигре и тремя глазами следила за проводимым ритуалом. На её шее лежало высеченное ожерелье из человеческих черепов, а на поясе висели отрубленные по локоть руки. В больших золочёных чанах расставленных вокруг идола чадили дурманящие сознание благовония. Их едкий, но ароматный дым, проникал даже за дверь, где надышавшись им, у меня начались видения. Потому как по-другому произошедшее потом действо, я назвать не могу.
Из открывшихся в помещении дверей, расположенных сразу за скульптурным изображением богини, цепью потянулась вереница прекрасных полуобнажённых молодых танцовщиц девадаси. Их одеяние состояло из полупрозрачных красных сари, запястья рук и икры ног украшали зелёные браслеты, а в смоляные косы были вплетены ещё живые цветы жасмина. Кружа в ритуальном хороводе вокруг идола, и изгибаясь под бешеные звуки музыки, они начали громко петь посвящённые ей мантры. И продолжалось это не менее получаса, в течение которых, туги стояли в сторонке и, держа под руки юношу, смиренно ожидали окончания ритуала. Хотя любой другой мужчина уже сошёл бы с ума и весь извёлся от неизбежно возникшего у него желания; настолько сладострастными и соблазнительными были эти бьющиеся в экзальтации танцовщицы девадаси. Из чего я сделал вывод, что туги, не иначе, как оскоплены.
Глаза мои от ослепительного света и пестрящих нарядов танцовщиц так устали, что мне стало казаться, будто вокруг каменного изваяния богини появилось золотое сияние, которое постепенно усиливалось. А девицы всё неистовее изливали мантры и корчились в разных позах под оглушительные звуки ритуальных музыкальных инструментов. Их мелькавшие в бешеном головокружительном танце лица, почему-то казались мне иногда знакомыми.
И вдруг пещеру озарила вспышка подобная тысячам солнц. Несмотря на то, что она была мгновенной, словно взрыв, после неё в подземелье стало казаться слишком темно.
И тут я увидел её! Богиню. Но не то скульптурное изваяние, а самое настоящее живое существо; с десятком движущихся рук и тремя светящимися разным цветом глазами. На шее богини висело ожерелье теперь уже из настоящих черепов, а юбку заменяли десятки отрубленных человеческих рук, из которых ещё сочилась алая кровь, стекающая с недвижимых пальцев на сверкающий пол. Каменный зверь под богиней тоже ожил, и теперь на всех присутствующих скалился настоящий живой тигр.
Танцовщицы девадаси разомкнули круг и отступили к стенам. Музыкантши перестали играть. В пещере-храме зависла тишина. И тут из тех же дверей, что находились за пьедесталом богини, вышла прекрасная, полностью нагая девушка. Её карие глаза сверкали как горная яшма, а распущенные иссиня-чёрные волосы ниспадали до самых пят. Девушка встала возле богини и жестом приказала тугам подвести к ней юношу. Он уже вроде как пришёл в себя, но явно находился в глубоком шоке от всего происходящего.
Его насильно раздели и уложили на пол. Туги отошли, а нагая красавица оседлала юношу, словно опытная любовница и принялась совершать с ним соитие. Молодой человек был либо слаб, либо ему нравилось это любовное действо, потому как нисколько не сопротивлялся. Пышная грудь девушки то вздымалась, то опускалась, тело её двигалось мерно и иногда извивалось. Но вот она, наконец, содрогнулась несколько раз, изогнулась дугой, издала сладострастный стон, сдувая с лица взмокшие пряди спутанных волос, и замерла. Отдышавшись буквально за минуту, девушка поднялась на ноги и отошла к пьедесталу, с которого богиня Дурга по-прежнему за всем наблюдала.
Юноша попытался привстать, но подбежавшие к нему туги, не дали ему сделать этого. Один из них поднял над молодым человеком свой огромный кривой меч и нанёс им страшный удар по его шее. Голова несчастного тут же откатилась к ногам обнажённой красавицы. Туги подхватили обезглавленное тело юноши, из шеи которого продолжала фонтанировать багровая кровь, и потащили его к выходу с железной дверью. И прежде чем я успел отбежать от её решётки, я увидел, как нагая красавица подняла за волосы отсечённую голову юноши, и, омыв изливавшейся из неё кровью своё прекрасное тело, возложила эту страшную жертву к ногам богини.
Убегая по коридору, я услышал возобновившееся дикое песнопение и ритуальную музыку. Уткнувшись в валун, и не понимая, как его отодвинуть, я понял, что оказался в западне. Позади меня уже слышались приближающиеся шаги тугов и волочение мёртвого тела без головы. Но вдруг стены и пол задрожали, и валун сам отодвинулся, освободив мне проход.
Ура! Скорее всего, рычаг от этого скрытого механизма находился где-то на полпути к выходу, поэтому мне несказанно повезло, что его задействовали чуть раньше, дав возможность улизнуть из проклятого места. Задержавшись у лаза между пещерами, я увидел, как туги, выволокли обезглавленное тело юноши и бросили его в уносящийся под скалу поток воды, образующий вытекающую из озера подземную реку. А перед выходом на улицу я обнаружил обезглавленные тела двух своих охранников. У этих тугов была какая-то довольно своеобразная мания убивать людей отсечением головы.
Из-за того что пришлось замочить в подземном озере ноги, на улице меня стал бить жуткий озноб. Холод стоял неимоверный. Это вам не Перу! Внезапно мне захотелось опять очутиться на американском континенте, чтобы хоть немного согреться. Как же я там изнывал от жары! Теперь-то я понял, что лучше потеть, чем покрываться инеем.
Под тёмным звёздным покровом ночи, я спустился с предгорья и через час был уже в селении. Как оказалось, меня там ждали нукеры махараджи. Предводитель и единственный правитель сикхов внезапно заболел, а придворные целители вот уже несколько дней не могли его вылечить, поэтому он решился доверить свою жизнь чужеземцу, (то есть мне) который как-никак успел себя зарекомендовать, как превосходный лекарь. Но ночью никто не захотел пускаться в путь, это было слишком опасно. Зато рано утром, не дав мне даже толком отдохнуть после столь сумасшедшей ночи, нукеры помогли собрать мои вещи, посадили меня на слона и с караваном отправили в Амритсар.
Покидая деревню, я с ужасом заметил среди провожающих нас с интересом жителей, знакомые девичьи лица, мелькавшие этой ночью передо мной в ипостасях танцовщиц девадаси. Одна из них даже сильно симпатизировала мне и постоянно угощала их национальными экзотическими яствами, которые не всегда выдерживал мой желудок. Как же я был счастлив, что за мной так вовремя приехали и забрали отсюда!
