— Этот человек оказался сильным и довольно смелым, — попытался оправдаться мужчина, увидев, как разозлился Эмиль. — Он итак убил одного из моих людей, а если бы нас не было так много, ему удалось бы уложить ещё как минимум пару человек. Ведь у него имелось при себе оружие, шпага и мушкет, и нам пришлось приложить гораздо больше усилий, чем мы ожидали.

— Но вы не нашли письмо! — проговорил Эмиль, надрывным голосом и ударил кулаком по столу.

— Произошла настоящая бойня и один из нас только чудом спас остальных, оглушив этого человека сильным ударом по голове. Затем я лично проверил все его карманы, но ничего в них не нашёл. А когда мы уходили, я заметил, как в переулке появились прохожие, которые сразу же бросились к его телу. Но не переживайте, он остался жив. Мы не убийцы какие-нибудь.

— Проклятие! — вновь воскликнул Эмиль, только на этот раз так громко, что привлёк к себе внимание остальных посетителей. — При нём должно было быть письмо!

Он вскочил, и схватил попрошайку за лацканы грязного пальто, но заметив обращённые на них взгляды тех немногих посетителей, которые ужинали, Эмиль оттолкнул от себя мужчину и опять сел за стол.

— Я так понимаю, что второй половины вознаграждения мне не видать? — поправляясь, спросил главарь попрошаек.

— Убирайтесь к чёрту! — указывая на выход, ответил Эмиль. — Раз нет письма, значит, нет и денег. Тем более вы сами сказали, что всё-таки обчистили карманы этого человека. А в них наверняка имелось серебро.

— Да, но, к сожалению, мы потеряли своего товарища.

— Вот и убирайтесь отсюда, — вновь указал на дверь Эмиль, и расстегнул своё пальто, под которым мужчина увидел толстый кошелёк на широком ремне.

Осмотревшись по сторонам и убедившись, что на них больше никто не смотрит, главарь попрошаек пересел к возбуждённому Эмилю поближе. Резко вытащив из-за пояса нож с длинным клинком, мужчина приставил его к животу Кунца так, что остальным посетителям этого было не видно.

— Мне очень жаль, господин, что приходится так поступать, — сказал он, срезая кошелёк Эмиля, — но вы сами не оставили мне другого выхода.

Через пару секунд мешочек с деньгами перекочевал в руки мужчины. Эмиль закрыл глаза и не смог ничего возразить. Осознавая, что его грабят среди дня, он трясся, как осенний лист.

Взвесив кошелёк на своей ладони и, удовлетворившись его тяжёлым содержимым, главарь попрошаек спешно покинул гостиницу.

Какое-то время после ухода этого человека Эмиль ещё оставался в ступоре и продолжал задумчиво смотреть на горящие и потрескивающие в очаге дрова, пока работник гостиницы не привёл его в чувство своим вопросом:

— Желаете отужинать?

Эмиль вздрогнул, отвёл свой взгляд от огня и в недоумении уставился на возникшего перед ним мужчину. Запустив руку в карман пальто, и нащупав там какую-то мелочь, Кунц оживился.

— Жаркое и кувшин вина, дружище, — ударив ладонью по столу, сказал он, и когда работник гостиницы кинулся исполнять заказ, крикнул ему вдогонку, рассматривая монеты, — главное, побольше вина!

12 глава

Вот уже несколько дней как граф Вебер находился в крепости Мариенберг, а до сих пор даже не знал, за что же его сюда заточили. Правда, нужно было отдать должное его старому другу Вернеру фон Майеру, который не только выделил графу ефрейтора, заменившего ему здесь личного слугу, но и содержал его не в камере, а в одном из казарменных помещений, которое предназначалось для склада личных вещей. Всё лишнее было отсюда убрано, а оставлена лишь койка, тумбочка, стол и два стула.

Свой ежедневный досуг граф проводил по большей части именно за этим столом, стоящим возле небольшого окна с решётками, через которое он наблюдал за марширующими часами по плацу солдатами гарнизона и за ежедневной сменой караула.

Вернер фон Майер, комендант крепости, частенько захаживал к своему томящемуся другу и даже составлял ему компанию в игре в шахматы, кости или карты. А когда им обоим становилось скучно, фон Майер приказывал устраивать учения своих солдат прямо во дворе казарменных помещений. Развесив мешки с сеном, те то и дело тыкали в них штыками ружей или рубили их остриём своих сабель. Граф же, служивший в молодости в армии курфюрста и досконально знающий все правила солдатской муштры, иногда даже подтрунивал над каким-нибудь воякой.

— Вернер, — обращался он к своему другу, сидящему напротив и сдающему, например, карты, — посмотри на этого лентяя в грязных сапогах, он колит слишком вяло и не попадает даже в мишень, нужно его наказать.

И тогда комендант подскакивал и начинал кричать через окно на обозначенного графом солдата, угрожая лично заняться его муштрой.

— Герр Вернер, разрешите мне покормить своих лошадок, — иногда от скуки, просил фон Майера граф.

— Ваши лошадки в полном порядке, граф, — отвечал тот, — лучше пройдёмся со мной по гарнизону и проверим все посты.

И граф с удовольствием отправлялся вместе с комендантом на осмотр караулов, так как это для него была единственная возможность выйти на прогулку.

Огромным разочарованием для графа в его заточении была солдатская кухня. Каши и супы варились из очень некачественных продуктов и доставляли желудку графа, большому любителю вкусно покушать, ужасный дискомфорт. Своё неудовлетворение столь невкусной едой, граф часто сглаживал игрой в карты.

— Право, я буду скучать, когда получу приказ освободить вас, граф, — досадовал фон Майер, когда выигрывал у графа.

Но так как у того при себе не было денег, комендантом принимались расписки, которые рвались им лично, если, вдруг, проигрывал он.

Так, уныло, разнообразно, но весьма сносно, проводил свой досуг в заточении граф Вебер. О своей дочери Брунгильде он вспоминал каждый день и часто порывался написать ей письмо, чтобы успокоить и сообщить, что с ним всё в порядке, но комендант был в этом случае неумолим.

— Простите граф, я сам отец, и отлично вас понимаю, — говорил он, — но всякая переписка в заточении строжайше запрещена, поэтому я не могу вам позволить послать даже двух строчек. Мне придётся использовать своего посыльного, а в моём корпусе служат пару унтер-офицеров, давно желающих получить повышение. Эти два негодника только и ищут, что способы поменять свои эполеты на штабс-капитанские и будут очень рады сместить своего старого командира с его должности. Стоит мне нарушить устав гарнизона, и я отправлюсь на пенсию выращивать виноград под Штутгартом. Порядок и соблюдение правил, прежде всего!

Но в один из дней, когда граф наблюдал в окно за марширующими солдатами, к нему ворвался фон Майер и сообщил:

— Только что я видел вашу дочь!

— Как!? — аж подпрыгнул, граф. — Неужели она всё-таки узнала, где я? Ну, слава Богу! Вы ей, конечно же, сообщили, что со мной всё в порядке? Где она? Вы её не привели с собой? — и, задавая все эти вопросы, граф шарил глазами за спиной коменданта или смотрел в окно.

— Вообще-то вы же читали постановление о вашем содержании под стражей, которое я должен хранить в строжайшей тайне. Но я успокоил девушку, как мог, — ответил комендант, покручивая ус.

Прошло ещё несколько дней, в течение которых, граф стал больше ходить по комнате и всё чаще задумываться о том, как передать своей дочери хоть какую-нибудь весточку о себе. В один из таких дней к нему зашёл фон Майер.

— Дружище, вы выглядите так, словно обдумываете план побега, — сказал он графу с улыбкой.

Граф Вебер уже начинал уставать от коменданта и не стал никак реагировать на его слова.

— Ну не будьте же таким серьёзным, право, я ведь делаю всё возможное, чтобы облегчить ваше пребывание здесь. И кстати, у меня есть для вас новость.

— Какая? — спросил граф, продолжая вышагивать по комнате, и даже не поднимая головы на своего собеседника.

— Вчера вечером в город приехал король, — ответил комендант, садясь за стол и снимая шлем. — Вы не хотите присесть, а то у меня от вашего метания голова закружилась, знаете ли, — попросил он, наконец, графа.