Я всегда старался предугадывать действия любого человека, который встречался у меня на пути и в случае с Линой я изначально знал, что она пойдёт за мной. Не предусмотрел я только одного, что у меня появятся к ней чувства и что ее похитят.

Всю эту неделю я собирал информацию о своих нанимателях и пытался вычислить, кому из них на руку лишить меня способности действовать и, пришёл к выводу, что кроме двух братьев, которым я отправил подарок, не выгодно выводить меня из строя.

Они хотели взять меня в оборот, чтобы я был их личным наёмным убийцей и таким способом решили приструнить меня. Избавившись от их прихвостней, я собирался достать и их, но неделя, которую я дал Лине подходила к концу и мне было важно услышать ее ответ.

В ее ответе я не сомневался, но она меня удивила. Первым моим порывом было схватить ее в охапку и долго-долго доказывать ей, что она ошиблась. Склонить на мою сторону и признать поражение. Отмести прочь все ее аргументы и заставить поверить в меня. Но ее решительная поза и выражение лица дали мне понять, что на данный момент она останется непреклонной.

Я предпринял ещё одну попытку убедить ее передумать, но и она оказалась неудачной.

— Где тебя носило, черт побери! — всю эту неделю я игнорировал звонки Вала, и он был ужасно зол.

— У меня к тебе просьба. — Сразу перешёл к делу.

— Если твоя просьба снова заключается в присмотре за той девчонкой, то можешь не беспокоиться, за ней приглядывают. — Махнул рукой на табурет. — Что в ней такого, что ты так изменился!? Обычная девка, каких пруд пруди. Ты же никогда не останавливался на какой-то одной. — Друг недоумевал, и я его прекрасно понимаю.

Всю свою жизнь я вёл определённый образ жизни: не имел привязанностей и ни о ком не заботился. А тут он узнает, что сначала подставив себя, я открылся и дал пищу для размышлений моим недругам, оплатив лечение какой-то неизвестной девчонке. Затем заставил его пообещать, что он присмотрит за Линой в моё отсутствие.

— Вал, ты меня знаешь сто лет! Я убивал не раздумывая, но всегда обходился минимальным количеством жертв. Старался выполнить работу аккуратно, стараясь не задеть непричастных людей. Я сам втянул ее в это. Из-за меня ее похитили, поэтому я не могу допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось.

— Кому ты рассказываешь, парень!? Я знаю тебя, как облупленного. Для тебя человеческие жертвы — ничто! И вдруг ты впрягаешься за какую-то стриптизёршу. — Я не видел ничего дурного в ее профессии, но переубеждать друга не стал.

— Ладно, сменим тему, поговорим о деле. Ты названивал мне целую неделю. У тебя что-то есть для меня?

— Есть. И работёнка настолько сложная, что я не уверен, справишься ли с ней даже ты!

— Раньше у меня проколов не было. С чего это ты засомневался?

— Твоя жертва — осуждённый за убийство. Он виновен и действительно убил, но он всего лишь исполнитель. Это убийство было ему заказано. Он не раскололся на суде, но наш наниматель уверен, что в месте, куда его везут, у него выбьют имя заказчика. Именно поэтому выполнить задание нужно до конечного пункта. Дорога составит три недели, следовательно, у тебя именно этот срок, чтобы покончить с этим делом.

— Куда направляется мой объект? — Вал бросил запечатанный конверт на стол.

— Здесь вся информация.

Открыв личное дело моего объекта, стал его изучать. Петкович Олег Викторович, тридцати пяти лет. Осуждён за убийство с особой жестокостью. Приговорён к восьми годам строго режима в тюрьму Снежинка в Хабаровском крае.

В этой тюрьме сидят педофилы, серийные убийцы, каннибалы. При упоминании о таких тюрьмах, даже у самых отъявленных преступников сдают нервы и потеют ладошки.

Время отправления поезда, на котором поедет мой объект известно. Недолго думая, купил себе билет до Хабаровска в соседний вагон. В личном деле не увидел ничего интересного, кроме его аллергии.

До пункта назначения нам добираться около трёх недель со всеми остановками, которые предусмотрены этим экскурсионным поездом. Думаю, у меня достаточно времени, чтобы обдумать убийство.

Я выбрал купейный вагон и оплатил сразу четыре места, чтобы не обременять себя ненужным соседством. На каждой остановке я выходил из вагона и наблюдал, чтобы мой объект со своими конвоирами был всегда в поле моего зрения. Убедившись, что жертва на месте и покидать вагон не собирается, я возвращался обратно.

Мы находились в пути уже больше двух недель. За все это время я передумал массу способов лишить Петковича жизни, но на чем-то конкретном не остановился.

Как только его выведут из поезда и посадят в машину, будет намного сложнее выполнить задание. Поэтому я уделял внимание тем способам, которые позволили бы мне добиться нужного результата до его приезда в колонию… но мне предоставилась другая возможность.

Услышал шум в вагоне и громкие разговоры, хлопали купейный двери. Я выглянул, и тут ко мне подбежала проводница, в сопровождении конвоира, который охранял моего заключённого.

— Человеку в последнем вагоне плохо, нужна медицинская помощь, но поезд сейчас остановить мы не можем, нам нужен врач. — Быстро проговорила проводница.

— А что случилось? — Поинтересовался я, закрывая свою дверь.

— У одного заключённого скрутило спину, орёт, как резаный. — Пояснил охранник. — Вколоть бы ему что-нибудь обезболивающее.

— Вы обратились к кому следует, я врач. Правда, гастроэнтеролог, но сделать укол я в состоянии. Ведите к вашему заключённому.

В вагоне для заключённых было расположено несколько камер с решётками на окнах. Койки не двухъярусные, как в обычных вагонах, имелся и третий. По коридору вагона ходили охранники.

Да-а, перевозка заключённых в места отбывания наказания, наверное, самое сложное. Обычно ни родственники, ни адвокаты ничего не знают о местонахождении этого человека. Не знают даже направление, куда отправляют осуждённого. Об этом знают разве что начальник отдела, который занимается управлением этапирования.

На полках было размещено человек десять. Вагон был полностью прокуренный, так как заключённых не выводили на улицу во время остановок, курят все там, внутри.

Меня подвели к человеку, которого я уже видел на фотографиях в отчётах, которые мне предоставил Вал. Вот это удача! Он лежал на спине, не шевелясь, а едва сдвинувшись, громко закричал от боли.

— В каком месте болит? — задал вопрос, присев на его койку.

— Где? Где? Везде болит! — заорал он. — Повернуться не могу!

— Возможно смещение позвонков… В ногу отдаёт?

— Да везде отдаёт! — взвыл снова и зажмурился.

— Отвечайте конкретнее, чтобы я мог назначить вам подходящее обезболивающее.

— Да! Да! Отдаёт в ногу!

— Я думаю, что у вас защемление седалищного нерва. Необходимо сделать МРТ… посетить невролога…

— Сейчас мы не можем сделать МРТ и прочее, доктор. — Заявил конвоир. — Вколите ему что-нибудь, чтобы орать перестал.

— Я не невролог. Здесь нужно не только обезболивающее. Миорелаксанты, противовоспалительные, возможно, даже гормональные. Да и нет у меня с собой подобных препаратов. Если у вас есть какая-либо аптечка, несите, я попробую подобрать что-нибудь подходящее.

Порывшись в аптечке, которую мне принесла проводница я обнаружил то, что нужно.

— Что это? — спросил конвоир, увидев, как я набираю в два разных шприца лекарства.

— В одном — обычный витамин группы В, а второй, как раз обезболивающее. Единственное, которое я нашёл.

— Как быстро подействует? — снова спросил он.

— Минут через двадцать — тридцать вашему заключённому полегчает.

Я колол ему уколы два раза в день в течение трёх оставшихся дней и накопительный эффект дал о себе знать.

По приезду в Хабаровск его тут же отправили в ближайшую больницу, так как за несколько минут до этого у него случился сердечный приступ. Я не мог спустить все на нет и должен был удостовериться в его смерти. Поэтому, как только заключённого уложили в автозак, который встречал их на станции, на такси отправился следом.