Наши глаза встретились, но ничего сходного с тем, что описывают третьесортные любовные романы, эта встреча не имела. Теперь я точно знала, мой голод реагирует на него, но при этом не видит в нем жертву. Прежде чем я успела понять как это вообще возможно, меня снова начал рвать на части мой собственный демон. Мой голод попытался взорвать меня, каплями крови и ошметками плоти, разбросав по тротуару. Я из всех сил старалась глубоко дышать, чтобы удержать , усмирить его, но тут мои ноздри впитали долгожданный запах. О, да! Запах был восхитителен, но при этом оказался совсем иным, не таким как я привыкла его ощущать. К аромату свежих простыней и телесных жидкостей примешивался вкус бересты и пергамента, словно мужчина обладал этим запахом изначально и выделял его с потом и спермой. Я облизнула пересохшие губы, а он равнодушно отвернулся. Но я могла поклясться . что за секунду до этого в его глазах мелькнуло злорадство. В тот же момент голод исчез совсем , и на его место вновь пришла уже знакомая мне за последние месяцы благословенная пустота, правда вместе с ней появилась и паника.

Мне не нравилось все это. Голод вел себя не так. Меня словно тянули за поводок и вдруг просто отпустили. Так не должно быть. Голод не может просто исчезнуть. Тем более не утоленный. Мужчины вошли внутрь магазина. А я все стояла, слишком ошеломленная, чтобы сообразить, что пора бы немедленно уносить отсюда ноги.

Новые впечатления меня пугали. Каким бы разрушающим для меня не был ранее голод, он был мой и только мой. Я не всегда могла с ним справиться, но я годы потратила на то, чтобы научиться с ним уживаться. Это был мой личный демон, и концы веревки , к которому он был привязан должны были быть в моей руке, и только. И. вдруг, кто-то отобрал у меня их, поиграл с моим демоном и бросил снисходительно обратно. Все это заслуживало внимания ,и быть может не только моего.

- Да! Говорю же! – почти и только почти повысив голос на Владыку, злилась я. Уже в процессе разговора я струсила. Мне захотелось услышать от него что-то успокаивающее. Мне нужно было, чтобы Шаркарун, выслушав меня, покачал бы головой, давая мне понять, что я слишком молода как человек и слишком неопытна как демон и потому что-то там придумала. А что? Он так часто делал. Он, конечно, был не настолько умудрен опытом, как иногда старался показать. но он наш Верховный Жрец и мы всегда слушаемся его. Хотя любая из лилиту могла бы в один присест выпить его досуха или даже разорвать голыми руками. Он всегда держался с нами снисходительно и покровительственно, но глуп Шаркарун никогда не был. Он прекрасно знал и то, что никакие зашкварные эмоции не заставят ни одну сестру нарушить устав Культа. Братья неприкосновенны. С ними можно «трахаться», но поедать нельзя, причинять вред моральный и физический тоже. Это грозит отлучением от Культа. Одинокая лилиту, подобна наркоману, добивающему себя дозой, за дозой. Без контроля, а главное без доступа к телу Матери, которое избавляет нас от энергии жертв, лилиту сойдет с ума. Донорство не просто символическое жертвоприношение ради благ, которыми нас обеспечивает Культ, ради его знаний, защиты, ради направления им по пути осознания своей демонической сути. это еще и жизненная необходимость. Избавляясь от части своей крови с переизбытком темной энергии наших жертв, мы избавляемся от той дикой и необузданной силы зла и похоти , что заключена в этой энергии. Отверженные лилиту становятся безумными и пропадают, никто не знает куда

Я ждала, когда Шаркарун скажет, что у меня паранойя и «демонический недотрах», вызванный отсутствием голода, что мне надо «пойти выпить»., возможно, и я успокоюсь. Но Шаркарун побледнел и начал задавать много вопросов: что , конкретно , я чувствовала; как выглядел тот мужчина и уверена ли я, что голод проявляется так необычно именно рядом с ним. Его обеспокоенность пугала меня еще больше.

При нашем разговоре присутствовал Ияр. По его недоумению я понимала, что он тоже мало , что понимает почему Владыка так насторожен. Выяснив все , что планировал, Шаркарун устало вздохнул.

- Я надеялся , что в нашей части Владений Госпожи ни один Орденоносец не появиться. До сих пор их здесь не было.

Мы с Ияром переглянулись.

- Ну что ж! Это не тайна, но по общему соглашению Верховных Владык ,приближенных к телу Матери ,младших братьев и демониц было решено в известность до поры до времени не ставить. Пришло время эту информацию обнародовать. Прошу Вас двоих, пройдемте в мои покои.

Мы не двинулись с места.

- На первом же собрании я буду вынужден объявить о том, что в Балхаше появился Член Ордена Охоты на наших «Дочерей», но до собрания я бы хотел чтобы об этом знало как можно меньше служителей Культа.

- Охотится на Лилиту, Ты сказал? – удивленно переспросила я.

- Полагаю -быстро сообразил Ияр – Это такая информация, которая посеет панику среди нас?!

Шаркарун вытер пот со лба и повторил:

- Сидури, Ияр! Прошу Вас уйдем из общей залы. Я все объясню.

В « Пещерах Культа» располагалось несколько общих зал, почти одинаковых. В разное время они использовались по-разному. Не существовало специальной Залы для собраний или для посвящения, для праздничных церемоний тоже Залы не было. Пожалуй, только одна Малая зала использовалась Шаркаруном и особо приближенных к нему членов Культа для экстренных сборов. Совет вообще являлся номинальным. Вся Власть безраздельно принадлежала Шаркаруну и все решения принимал только он. Но в глазах Культа традиционно его решения подтверждались Советом как последней инстанцией. Жрецы никогда не стали бы оспаривать решений Владыки, но создавалась видимость, что это возможно. Именно эта зала соединялась узким коридором с покоями Владыки. Собственно, и сам коридор принадлежал ему. Потому, если в других коридорах голые стены украшали лишь факелы, то здесь на стенах симметрично друг другу было развешано оружие и копии известных картин. Надеюсь, что копии. У меня так и чесался язык съязвить на тему того, что « неплохо ты, Владыка тут устроился», но Ияр схватил меня за руку и заглянув в лицо, отрицательно покачал головой. Видимо, даже при свете факелов оно выдавало все мои мысли. Ияра я научилась понимать давно, мы были друг для друга чуть большим, чем просто друзья. Родственные души без надежды стать единым целым. Я ему доверяла, но иногда задавалась одним вопросом все чаще: насколько глубоко Ияр влез в тайны Культа и как далеко он вообще намерен туда зайти ради своих амбиций. То, что он предположительно должен знать о каких-то там «охотниках» не больше. меня но при этом ведет себя так, будто осведомлен по вопросу лучше, настораживало. Шаркарун же упорно демонстрировал нам свой молчаливый затылок, подпрыгивающий при каждом шаге. Полагаю, он раздумывал сейчас, что именно он может нам рассказать, а о чем лучше умолчать.

Наконец мы пришли. Я ожидала увидеть в покоях гобелены, вазы эпохи Ренессанса, золотые драпри и мраморный камин. Но Шаркарун удивил меня снова. Камин здесь был. Но и только. Помимо него в покоях располагался стул с высокой спинкой и мягкой подушечкой на сидении и изображенными на подлокотниках гарпиями, так напоминающими облик Матери Нашей; кровать,щедро осыпанная такими же маленькими подушками вполне современными, кстати, книжный шкаф и секретер. Рядом с камином гордым айсбергом возвышался бар с бутылками. В меньшей степени меня удивил именно он. Как - то это было вполне ожидаемо, что Шаркарун любит пропустить стаканчик перед сном. Алкоголь в Культе не запрещался, ведь он наименьшее зло и порок, живущий среди братьев и дочерей его. Похоть и насилие давно затмили его опасную притягательность.

А вот книги и секретер. Зачем они Слепому?

- А что здесь картин нет? – не выдержав, спросила я.

- Зачем? Я же все равно их не вижу. – невозмутимо ответил Владыка. – А в коридоре они для тех, кто допускается дальше других. В моих же покоях не бывает почти никого.

Он на ощупь нашел коробок со спичками и поджег опаленную, пропитанную спиртом лучину, затем кинул ее в камин. Слабое пламя лишь облизывало обуглившиеся дрова, но не охватывало их , не разогревало. Тогда Шаркарун достал из секретера исписанные и перечеркнутые листы бумаги, скомкал их и бросил в огонь