Дэмиен отвечает мне не сразу, но вместо этого обхватывает пальцами мое горло, притягивая меня для поцелуя.

— Доброе утро, жена, – шепчет он мне в губы.

— Доброе утро, муж, – усмехаюсь я, но смех быстро исчезает, когда я вижу его мрачное выражение. – Что не так?

Дэмиен опускает свою руку на мою и, переплетя наши пальцы, тянет меня в том направлении, откуда он только что пришел.

— Алексей и Дмитрий получили известие, что Адриан что-то вынюхивает в Финляндии. Они уезжали для того, чтобы встретиться с ним.

— Что? – Я ахаю. Мгновенно гнев начинает закипать в моей груди, и я отстраняюсь от руки Дэмиена. – Зачем им встречаться с человеком, который убил моих отца и брата?

Дэмиен крепче сжимает мою руку.

— Чтобы убить его.

Эти слова смывают с меня гнев, и я сразу успокаиваюсь.

Его глаза встречаются с моими жестким взглядом.

— Они заставили его заговорить. С ним заключил контракт Антонио Бланко.

— Но Алексей убил Адриана? Верно? – Я спрашиваю, чтобы убедиться.

— Верно, – бормочет Дэмиен, ведя меня в направлении березово-соснового леса.

Вот что происходит, когда ты вступаешь в брак с правильной семьей. Они позаботятся о ваших проблемах.

Через пару минут Дэмиен останавливает меня. Его взгляд скользит по моему лицу, и, видя, как беспокойство искажает его черты, я спрашиваю:

— Что еще?

— Мадам Келлер шлет свои извинения. Алексей и Дмитрий прошлой ночью отправились за останками твоих отца и брата. Так же, как и за нашими вещами.

Его слова – удар по моему разбитому сердцу, и я с трудом выдавливаю слова:

— Они здесь?

Дэмиен притягивает меня к своей груди и, положив руку мне на затылок, запечатлевает поцелуй на моих волосах.

— Так и есть. Пришло время похоронить их.

Похороны.

Я могу похоронить папу и Шона там, где была похоронена мама. Моя семья воссоединится в загробном мире.

Эта мысль дает мне некоторое утешение, но она также заставляет мою печаль поглотить меня.

Когда я киваю, Дэмиен обнимает меня за плечи, и, прижав к себе, мы преодолеваем последнее расстояние до семейного кладбища.

Когда мы проходим сквозь заросли деревьев, мои глаза осматривают две ямы, готовые к погребению. Вид охранников, которые были с нами в течение многих лет, напоминает мне о Дане.

— Дана должна быть здесь, – шепчу я.

— Я позову ее, – предлагает Дмитрий и тут же убегает трусцой.

Мой взгляд останавливается на двух гробах, и осознание того, что папа и Шон находятся внутри них, заставляет печаль скручивать мое сердце в болезненный комок.

Алексей подходит и встает передо мной, и это заставляет меня поднять на него глаза.

— Спасибо, – говорю я хриплым голосом. – Спасибо тебе за то, что убил Адриана и вернул их домой.

Алексей удивляет меня, заключая в объятия, и на мгновение я застываю в его объятиях. Затем он бормочет:

— Я также пытался найти Киллиана, но место происшествия было очищено до того, как туда добрался мой человек.

О, боже.

Киллиан.

Что случилось с его телом? В моей голове начинают роиться уродливые мысли о том, что его выбросили или сожгли вместе с остальными мертвецами.

Мои плечи дрожат под натиском горя, и это заставляет Алексея крепче прижать меня к себе.

— Мне жаль, малышка Уинтер, – шепчет Алексей.

Я киваю ему в плечо, и в тот момент, когда он отпускает меня, я подхожу ближе к Дэмиену.

Дэмиен обнимает меня, и я прижимаюсь щекой к его груди, пытаясь не заплакать.

_______________________________________________

ДЭМИЕН

Когда Дмитрий возвращается с Даной, я наклоняюсь губами к уху Уинтер.

— Ты хочешь что-то сказать?

Она кивает, а затем высвобождается из моих объятий. Мои глаза не отрываются от нее, пока она идет к гробам. Ее пальцы скользят по дереву, а затем она спрашивает:

— Который из них Шон?

Алексей указывает на другой гроб, и Уинтер опускается перед ним на колени. Она тяжело сглатывает и запечатлевает на нем поцелуй.

— Мне жаль, Шон. Мне так жаль, что я не защитила тебя.

Она закрывает глаза, и ее тело дергается один раз, когда она борется, чтобы держать свои эмоции под контролем.

Я сжимаю руки в кулаки по бокам, чтобы не броситься к ней. После того, как я сделал ее своей, внутри меня поднимается жестокая буря, когда я вижу, как Уинтер так больно. Моя челюсть сжимается, когда во мне начинает формироваться жажда мести.

Уинтер встает и подходит, чтобы преклонить колени перед гробом своего отца.

— Я убью их всех. Я обещаю. – Она тяжело сглатывает, затем шепчет. – Обними маму за меня.

Она поднимается на ноги и переводит взгляд между двумя гробами, а затем прерывисто вздыхает. Она тихо начинает петь, ее ирландский акцент более заметен, чем когда-либо. Охранники, которые являются ирландцами, тихо присоединяются.

Песня та же, что и та, которую она слушала сразу после того, как мы вернулись домой. Она наполнена благоговением, а любовь, которую Уинтер питает к своей погибшей семье, заставляет каждую строчку звучать мучительно грустно.

Когда затихают последние ноты песни, Уинтер шепчет:

— Спокойной ночи.

Она начинает отходить от гробов и проходит прямо мимо меня. Когда она уходит, я бросаю взгляд на Дмитрия, который быстро говорит:

— Мы похороним их. Иди с ней.

Я бросаюсь вслед за Уинтер, и когда я догоняю ее, она издает душераздирающий всхлип, обхватив себя руками за талию, как будто горе угрожает разорвать ее пополам.

Не раздумывая больше, я подхватываю ее на руки и продолжаю идти к дому.

— К берегу, – выдавливает она слова, и когда я меняю направление, она обнимает меня за шею и зарывается лицом в мое плечо.

— Шшш… – шепчу я.

Когда я добираюсь до берега, я сажусь и располагаю Уинтер так, чтобы ее спина упиралась мне в грудь. Я не спускаю глаз с земли вдалеке, чтобы у нее было немного уединения, пока она горюет.

— Киллиан, – выдыхает она. – Я даже не могу похоронить его.

Я крепко обнимаю ее и оставляю поцелуй на ее волосах. Когда моя жена изнемогает в моих объятиях, я обещаю заставить Бланко страдать так же, как страдает она.

Зная, что это поможет ей немного успокоиться, я бормочу:

— Скоро мы отомстим.

Она начинает кивать, затем немного поворачивается, чтобы видеть мое лицо. Я смотрю на ее заплаканные щеки и потерянный взгляд в ее глазах, и снова притягиваю ее к себе.

Мои руки продолжают сжиматься вокруг нее, пока она не издает всхлип. Когда я ослабляю хватку, она прижимается ко мне еще теснее.

Я прижимаюсь губами к ее лбу, борясь с непрекращающейся потребностью убивать ее врагов.

Моих врагов.

Поднося руку к подбородку Уинтер, я приподнимаю ее лицо, пока наши глаза не встречаются.

— Ты не одна.

Уинтер кивает и, обвив руками мою шею, садится верхом на мои колени и крепко прижимается ко мне. Я кладу руку ей за голову, а другой рукой обнимаю ее. Долгое время я даю Уинтер утешение, в котором она нуждается, когда мы просто обнимаем друг друга.

Она притихла, но я не двигаюсь. Когда поднимается легкий ветерок, она шепчет:

— Я влюбляюсь в тебя. Пожалуйста, прими меня.

Я отстраняюсь, чтобы видеть глаза Уинтер, и мой взгляд скользит по ее лицу. Мое сердце расширяется, пока не наполняется до краев моей преданностью ей. Я никогда не испытывал таких сильных эмоций к другому человеку, и это заставляет меня бормотать:

— Я уже принял тебя. Отдай мне свое сердце, принцесса. Люби меня.

Уинтер отводит руки назад и обхватывает мой подбородок мягкими ладонями. Мы пристально смотрим друг другу в глаза, а затем она наклоняется вперед и запечатлевает нежный поцелуй на моих губах.

— Ты завладел моим сердцем, Дэмиен.

Я не позволяю ей отстраниться, но прижимаю ее к себе, когда завладеваю ее ртом. Мой язык касается ее языка, желая попробовать на вкус слова, которые она сказала. Наши губы сливаются воедино, и проходят минуты, пока наши языки танцуют, прежде чем мы медленно отрываемся друг от друга.