— Тогда возьмем черный.

Следующий час мы проводим за покупками моего зимнего гардероба. Я выбираю только черные, серые и белые цвета, избегая любых других цветов, которыми мама не слишком довольна.

Завтра я уезжаю в частную школу, и я хочу, чтобы все было идеально. Может, мне всего тринадцать, но даже я знаю, что первое впечатление очень важно. То, что я меньше большинства девочек моего возраста, делает меня легкой мишенью для хулиганов, поэтому я должна сделать все возможное, чтобы показать другим девочкам, посещающим школу, что со мной нельзя шутить.

Пока один из наших охранников относит сумки в машину, мама обнимает меня за плечи.

— Хочешь остановиться где-нибудь на обед или поедем домой?

Думая о моем отце и брате, я отвечаю:

— Мы можем взять пиццу домой, чтобы папа и Шон тоже смогли ее съесть.

— Хорошая идея, – соглашается мама, направляя меня в Pizza Hut.

Мама выбирает овощной суп, а я выбираю гавайскую для себя и мега мясную пиццы для папы и Шона.

Как только наш заказ готов, один из охранников, Патрик, несёт коробки. Когда мы покидаем торговый центр, я думаю обо всем, что мне нужно сделать. Испытывая свою удачу, я смотрю на маму и спрашиваю:

— Ты поможешь мне упаковать вещи?

Мама мне улыбается.

— Конечно.

Направляясь к машине, наши охранники рассредоточились вокруг нас. Это то, к чему я так привыкла. Я их едва замечаю.

— Ложись! – Я слышу крик Киллиана, но прежде чем мы успеваем пошевелиться, вокруг нас вспыхивает стрельба.

Патрик бросает пиццу на землю и достает пистолет. Он тянется к маминой руке, и когда он начинает продвигаться перед ней, над нами летят пули. Три попадают в Патрика, и мои глаза расширяются, а рот открывается в крике.

Пульсирующая боль пронзает мою шею, и я слышу мамин вопль, когда она бросается ко мне всем телом. Мама хватает меня и тянет на землю.

Мои глаза устремляются в ту сторону, откуда доносится стрельба, и я смотрю, как Киллиан убивает людей, стреляющих в нас, пока они все не умирают. Зрелище должно было ужаснуть меня, но я слишком потрясена, чтобы реагировать.

Киллиан бежит ко мне и, опускаясь на колени, выдыхает:

— Уинтер... Роза?

Только тогда я опускаю взгляд туда, где мамина голова покоится у меня на груди. Кровь спиралями стекает по ее лбу из дыры прямо под линией роста волос.

— Мама, – стону я. Беспощадная боль расцветает в моей груди, и это угрожает лишить меня рассудка. Несмотря на то, что я знаю, что она мертва, я вырываюсь из-под нее, и, схватив ее за плечи, начинаю трясти.

— Мамочка! – Панические вздохи срываются с моих губ, когда мое тело дергается.

— Мамочка! – Я плачу, опустошающая безнадежность просачивается в мои кости. Я начинаю кричать, когда меня охватывает истерика.

Она не может быть мертва. Не моя мама.

Нет.

Задыхаясь от воздуха, я больше не могу ясно мыслить.

Киллиан хватает меня за руку, пытаясь оттащить от мамы.

— Нет! – Я кричу на него, пытаясь вырваться из его хватки, чтобы остаться с мамой.

— Мы должны идти, куколка. Это небезопасно, – огрызается он на меня.

— Нет! – Я снова кричу, отказываясь бросать маму. Я хватаюсь за ее белую рубашку, впиваясь пальцами в ткань, когда мой взгляд останавливается на крови, окрашивающей ее бледную кожу.

Это не реально.

Затем это проникает внутрь меня, как кусок горящего угля.

Мама умерла.

Слезы начинают пронизывать меня, когда я прижимаюсь лбом к маминой груди. Рыдания сотрясают, когда мои слезы падают на ее рубашку.

Несколько минут назад я была драгоценной маленькой девочкой Розы Хемсли.

Несколько минут назад она улыбалась мне.

Несколько минут назад у меня была мама, которая любила меня больше всего на свете.

— Матерь божья, – вдруг шипит Киллиан, а затем хватает меня. Меня подбрасывает в воздух, когда он поднимается на ноги, и, крепко держа меня, бежит к машине. Мои крики превращаются во всхлипы, когда невыносимая сердечная боль захлестывает меня.

Я наблюдаю, как расстояние между мной и мамой растет. Поднимается ветерок, отчего прядь ее рыжих волос падает ей на лицо, прилипая к крови.

— Мамочка, – вопит мое сердце. У меня отняли мою невинность, и мой мир повергнут в хаос.

Киллиан усаживает меня на пассажирское сиденье и пристегивает ремни безопасности, прежде чем захлопнуть дверь. Я смотрю, как он обегает переднюю часть машины. Он садится за руль, а через несколько секунд шины визжат, когда мы мчимся прочь от ужасного зрелища.

— Мы не можем оставить маму, — плачу я.

Что-то врезается в машину, и мы дергаемся вперед. Мои крики становятся громче, когда Киллиан ругается, его руки сжимаются на руль.

Пули попадают в мою сторону машины, и я в ужасе кричу.

— Ложись, Уинтер! – Киллиан кричит на меня.

Дрожащими пальцами я отстегиваю ремень безопасности и соскальзываю с сиденья. Еще несколько пуль попадают в машину, и окна разлетаются вдребезги, осыпая меня дождем стекла.

— Гребаные ублюдки, – рычит Киллиан, делая все возможное, чтобы удержать машину на дороге. Что-то снова врезается в нас, заставляя машину рвануться вперед.

— Почти приехали, – выдавливает Киллиан из себя слова, поворачивая за крутой угол, заставляя шины визжать, изо всех сил стараясь удержаться на дороге.

Я поднимаю взгляд на Киллиана, и беспокойство, запечатленное глубокими морщинами на его лице, заставляет меня содрогнуться от сильного страха. Я никогда раньше не видела Киллиана напуганным. Он всегда был спокоен. Он всегда смотрел на меня с кривой ухмылкой. Будучи моим личным охранником, Киллиан всегда был просто рядом, идя на пару шагов впереди меня. Теперь он – единственное, что стоит между мной и монстрами, которые убили мою маму.

Еще одна волна пуль обдает машину брызгами. Киллиан разражается чередой проклятий, нажимая ногой на педаль.

— Пригнись, куколка, – говорит он, его дыхание срывается с его губ.

— Киллиан, – шепчу я, слишком боясь говорить громче.

— Оставайся на месте, — повторяет он, и затем машина врезается во что-то, прежде чем ее заносит.

Шум выстрелов такой громкий, что он заполняет мои уши до тех пор, пока не останется только звенящий звук.

Киллиан хватает пистолет и открывает дверь. Он выбегает из машины и начинает стрелять в нападающих на нас мужчин.

Не в силах оставаться на месте, я переползаю с места для ног через консоль на водительское сиденье.

— Киллиан, – шепчу я снова, и это заставляет его взгляд метнуться ко мне.

Вместо его обычной кривой ухмылки, мрачная гримаса искажает его лицо, когда он бросается обратно ко мне.

— Теперь ты в безопасности. – Просунув руки мне под мышки, он вытаскивает меня из машины, а потом начинает бежать со мной. – Я держу тебя, куколка. С тобой все будет хорошо.

Из-за его плеча я вижу пейзаж, который выглядит как зона военных действий.

— Киллиан, – шепчу я с ужасом и разбитым сердцем. Слезы заливают мои глаза, затуманивая зрение.

— Уинтер! – Я слышу, как папа кричит.

— В нее стреляли, – кричит Киллиан. – Принесите мне аптечку первой помощи.

Только тогда я осознаю, что моя рубашка пропитана кровью.

Мои глаза начинают тяжелеть, когда мое тело вздрагивает с каждым шагом Киллиана. Мой язык становится тяжелым, и я не могу сказать ему, что со мной все будет в порядке.

Мне кажется, что мое сердцебиение замедляется, как будто печаль, охватившая меня, заглушает его. Меня затягивает в кошмар, от которого невозможно проснуться.

У меня до сих пор звенит в ушах, и я чувствую себя мокрой, как будто меня искупали в крови. В крови моей матери. Моей собственной.

Киллиан укладывает меня, а затем начинает работать с моей шеей. На мгновение его глаза встречаются с моими.

— Я тебя вылечу, куколка.

Слезы согревают мою ледяную кожу, и последнее, что я осознаю перед тем, как потерять сознание, – это как папа издает душераздирающий крик, пока Киллиан пытается остановить кровь, сочащуюся из моей шеи.