Они проводили время вместе как влюбленная пара, как муж и жена, давно сжившиеся друг с другом, как увлеченные подростки, как малые дети, задирающие друг друга по мелочам, как компаньоны или товарищи. Или друзья.
Можно скажу? Теперь они точно были друзьями.
Кота, который пребывал в самом расцвете сил, кажется, не особо заботило присутствие третьего в доме. Он привык и даже привязался к Малфою. Правда, изредка продолжал сбегать хотя бы во двор. Винсент иногда заливался громким, безудержным лаем, завидев проблески рыжей шерсти в траве, но я, конечно же, и близко его не подпускала.
Иногда я почти сталкивалась с Драко или Гермионой. Я видела их во дворе, когда возвращалась из дома, и даже встречалась на улице, чуть ли не лоб в лоб, когда мы шли друг другу навстречу. Она пару раз улыбнулась, а он единожды кивнул, когда наши взгляды встретились. Я тогда сделала вид, что сильно замечталась.
Время шло.
На самом деле, если говорить совсем уж откровенно, четырнадцатый дом остался единственной вещью, связывающей меня с детством. В остальном жизнь круто изменилась: выпуск замаячил на горизонте, уроки и задания стали ощутимо сложнее, а отношения с окружающими гораздо волнительнее и одновременно холоднее. Но каждый взгляд на четырнадцатый, каждая мысль о двух — даже трех! — нестандартных, но почти родных его жителях, и я чувствовала необъяснимое спокойствие.
В какой-то момент в конце года я даже представила, как спустя много лет я вижу, как Гермиона выходит из дома с коляской и медленно идет вниз по улице или Драко вместе с сыном — блондинистым курносым мальчонкой — строит дом на дереве. И даже рыжее чудовище в моих фантазиях обязательно обзаводилось потомством.
Но нужно ли говорить, что всегда существует «но»?
***
Мне было семнадцать, когда я увидела их.
Нет, не впервые, конечно же, нет.
Но на секундное и вместе с тем невозможно длинное мгновение мне показалось именно так.
Они вышли из дома рука об руку и неторопливо пересекли двор. Привлекательный, статный блондин и миниатюрная брюнетка, резко контрастирующие друг с другом, но похожие движениями рук, поворотом головы, взглядами, направленными друг на друга. В его рукаве мелькнул кончик ветки, которую он повсюду таскал с собой вот уже шесть лет, а у нее на руке болталась маленькая красная сумка.
Она любила красный цвет, а он — зеленый. И еще, кажется, они любили друг друга.
Как только за ними мягко закрылась калитка, Гермиона сощурилась от яркого солнца и принялась рыться в своей сумочке. Почему-то создалось ощущение, что сумка намного глубже, чем могло показаться, но, скорее всего, такой эффект получился из-за освещения или чего-то вроде того. В самом деле, не могла же она засунуть руку по локоть в клатч. Спустя секунду она достала простенькие солнцезащитные очки и водрузила их себе на переносицу.
Драко непонимающе нахмурился и что-то спросил.
Гермиона пожала плечами и уже было повернулась, чтобы двинуться по улице, но Малфой придержал ее за плечи, развернув к себе. Они стояли вполоборота, так что мне было чуть больше спины Гермионы, чем хотелось, но все-таки обзор был отличный. Драко протянул руки и приподнял очки за дужки, внимательно вглядываясь в глаза Гермионы, потом снова надел, но не отвел взгляд. Недоумение оставило след на его лице, смешавшись с вежливым, не слишком фанатичным изумлением. Он еще несколько раз сравнил вид в очках и без, и мне стало интересно, может, у Гермионы были отражающие стекла и Драко просто дурачился?
Однако его серьезное выражение лица мешало так думать. Он нахмурился чуть сильнее, и я заметила, что Гермиона старательно сдерживала смех — впрочем, я тоже.
Наконец, Малфой вернул очки обратно, и тогда я осознала, что они стояли друг к другу намного ближе, чем допускается обычно. Личное пространство, держитесь на расстоянии вытянутой руки и прочее и прочее. В случае с Гермионой и Драко она даже пнуть его локтем не смогла бы — слишком уж маленькое расстояние. Но их это, конечно же, не смущало. Тем более для поцелуя как раз и нужно маленькое расстояние — а именно этим и занялся Малфой, как только освободил руки от очков.
Он наклонился над Гермионой и поцеловал ее медленно, очень осторожно и чувственно, приобняв за плечи. И даже то, как он слегка стукнулся об очки, не смогло отвлечь меня.
Поцелуй длился прилично мало — ровно столько, чтобы никто из случайных свидетелей не успел бы смутиться, но все-таки чуть дольше, чем могло бы быть.
Словно они не могли оторваться друг от друга.
***
Гермиона сидела под каштаном, подогнув под себя ноги и прислонившись спиной к стволу, и водила глазами по строчкам газеты. Издание было незнакомое: отец такого не читал, так что в доме я никогда не видела подобной, да и в магазинах не встречались похожие газеты.
Несмотря на вечернюю прохладу, Гермиона, кажется, чувствовала себя вполне комфортно и продолжала листать станицы, внимательно вчитываясь в статьи. Иногда она едва заметно хмурилась и что-то шептала себе под нос, качая головой. Ветер трепал уголок страницы и легко играл с волосами Грейнджер.
И было в этом что-то спокойное и одухотворенное: красивая девушка под постепенно желтеющим деревом, увлеченная своим чтением. Однако, картинка испортилась, когда выражение лица Гермионы стало намного мрачнее. Она схватилась за газету двумя руками и несколько раз перечитала одни и те же строчки, будто не в силах понять смысл прочитанного до конца. Когда же до нее наконец дошло, она резко побледнела и подняла взгляд, устремляя его в пустоту. Она глубоко вздохнула, немного тревожно и даже испуганно, и начала вставать.
В этот момент из дома вышел Драко.
Завидев его, Гермиона быстро встала и кинулась к нему, на ходу сотрясая газетой сжатой в руке. Она говорила что-то, то ли объясняя, то ли требуя, а Драко на секунду замер, непонимающе слушая ее, а затем… рассмеялся.
Ладно, буду честно, вышло немного нервно, но смех, кажется, был искренним.
Гермиона нахмурилась и сунула ему под нос ту самую статью, заставляя обратить внимание. Драко смирился и быстро, не особо внимательно, пробежал глазами по строчкам и снова посмотрел на Грейнджер, насмешливо усмехаясь.
«Ерунда, — говорили его глаза. — Глупости какие-то».
Гермиона упрямо вздернула подбородок, когда он бросил что-то самодовольное, и опустила руки на талию, что означало одно — Драко ждет выговор.
Но Малфой разбирался в знаках ее тела чуть ли не лучше меня. Он выхватил газету из ее рук с поразительной ловкостью и отбросил в сторону, а когда Гермиона метнулась следом, стараясь заполучить своё обратно, он — хитрый обманщик! — перехватил ее поперек талии, пригнулся, и я не успела моргнуть, как она оказалась опрокинута животом ему на плечо, а ее ноги болтались на уровне его бедер.
Она кричала и вырывалась, как дикое животное, попавшее в капкан, и я понимала, что подобное вряд ли сойдет Драко с рук, но он упорно игнорировал ее попытки, похлопывая по пояснице и… ну, да, именно.
Когда они скрылись в доме, ветер все еще продолжал перебирать страницы смятой газеты, оставшейся одиноко лежать посреди двора.
Тем же вечером она исчезла.
***
Первый желто-красный лист сорвался с дерева и медленно, словно кто-то или что-то удерживало его в воздухе, направился к земле. Он качался, как на воде, и планировал, закручиваясь в крохотной воронке воздуха. Когда лист наконец-то коснулся земли, я услышала крик.
Гермиона. Четырнадцатый. Драко.
Они были в гостиной и, кажется, до последнего старались говорить спокойно и уравновешенно, как взрослые люди, но Гермиона не выдержала. Ее голос сорвался, и она вскочила с дивана, принимаясь что-то громко и сердито втолковывать Малфою.
Я видела в окне ее силуэт, расплывшийся из-за света, и быстрые, мельтешащие движения рук. Драко стоял напротив, сложив руки на груди и, как мне казалось, обязательно крепко сжав зубы, чтобы не начать кричать на нее в ответ. Он застыл в одной позе, слушая и принимая ее вопли, но я видела, как двигалась его грудь, будто он вдыхал и выдыхал резко и раздраженно.
