Однако, ничего сделать Грейнджер не удалось. Когда Драко закончил и только-только начал вставать обратно на ноги, она что-то вскрикнула, но Драко промолчал. Вместо ответа он воровато оглянулся и, игнорируя сопротивление Гермионы, втащил ее в дом. Какое-то время я еще наблюдала за четырнадцатым, но парочка не показалась ни в кухне, ни в гостиной.
Мне пришлось вернуться к урокам.
***
Спустя две недели он вновь появился с метлой, однако теперь не из дома, а с улицы. Шел вдоль домов с лукавой улыбкой, забросив метлу на плечо, и даже в таком виде умудрялся выглядеть не просто достаточно прилично, а даже по-своему хорошо, отменно, я бы сказала.
Гермиона каким-то образом ухитрилась высмотреть его из окна и выскочила навстречу, когда Малфой зашел во двор, затворив за собой калитку. Он что-то сказал ей — я почему-то подумала, что он должен был пошутить, но Гермиона мгновенно помрачнела.
Она направилась прямо к нему быстрым, жестким шагом и остановилась напротив буквально в метре от Драко, уперев руки, как говорится, в боки. Испепелив его взглядом, она сказала что-то сурово и даже грубо.
Малфой на это сделал самое ужасное, самое непоправимое, то единственное, что не должен был делать ни при каких обстоятельствах.
Он рассмеялся.
А Гермиона, окончательно разъярившись, вытащила откуда-то свой прутик и направила на Драко. Из прутика — клянусь, всеми богами клянусь! — вырвалась струя воды, которая попала прямо в лицо Малфою. Он глухо вскрикнул, захлебнувшись, и отступил, выронив метлу — та покатилась по траве в сторону. Я приникла к приоткрытому окну, стараясь одновременно увидеть и услышать больше, но не выдать себя.
— Что, не нравится плавать? — донесся до меня неожиданно холодный и насмешливый голос Гермионы. — А мне не нравится летать!
Через минуту за ней уже захлопнулась дверь, а Драко так и остался во дворе с мокрыми волосами и рубашкой. Метла одиноко валялась рядом.
***
Малфой медленно и осторожно вошел в гостиную, то и дело озираясь по сторонам. Он почти на цыпочках прошел вдоль стены, испуганно дернулся в сторону, когда из-под стола показался кот, и немножечко отшатнулся от скрипнувшей форточки. А потом успокоился, окончательно убедившись, что Гермионы дома нет.
Кстати, на заметку: он очутился в четырнадцатом совсем не благодаря парадному входу.
Драко остановился посреди гостиной и, шикнув на кота, достал палочку. Еще разок осмотрелся и удовлетворенно кивнул. А потом взмахнул своей веткой и что-то проговорил.
Я не увидела, что произошло. Если, конечно, что-то должно было произойти.
Он смотрел куда-то вправо, куда я уж никак не могла заглянуть, а потом приготовился вновь повторить пасс палочкой, но так и застыл с занесенной вверх рукой. Еще раз оглянулся, будто понял что-то, и подошел к окну. Выглянув наружу, словно ожидая, что под окнами притаился нежданный гость, Драко покачал головой и — к моему большому (огромнейшему!) разочарованию — заслонил окно занавеской.
Все, что происходило в четырнадцатом следующие полчаса, а может, и сорок минут, осталось для меня загадкой. Навсегда.
Но зато я стала счастливой свидетельницей результата. Первой, за исключением кота и самого Драко.
Вся комната, вся гостиная от окна и до дальней стены, от пыльного темного угла, когда-то заваленного мусором и до дивана, на котором в тот момент не было ни одной подушки, была заполнена, завалена цветами. Это были дивные, благоухающие букеты, и отдельно стоящие красивые цветки на длинных, изящных стеблях, и венки, яркие, с невероятными сочетаниями всевозможных оттенков. Драко стоял посреди этого чарующего сада и улыбался. Довольно, даже радостно и — кто бы сомневался — самоуверенно, даже нахально, полностью наслаждаясь своим положением.
Но, черт возьми, должна признаться, там, правда, было чем наслаждаться.
Однако, такое должны разделить двое. Я не в счет, конечно же.
Ждать пришлось недолго.
Гермиона выглядела очень уставшей, пока шла по улице, еле-еле переставляя ноги и согнувшись в спине, словно ей было тяжело идти. Она приоткрыла калитку, на секунду облокотившись о забор, будто пытаясь хоть малость передохнуть, и двинулась в сторону дома. Я знала, что, если бы она обратила внимание и лишь немножко привстала на цыпочки и пододвинулась влево, ей бы стало прекрасно видно все, что устроил Драко в гостиной. Однако Гермиону, кажется, мало волновала окружающая обстановка. Она дотащилась до двери и принялась рыться в сумке в поисках ключа.
Прошла минута (Гермиона уже поворачивает ключ в замочной скважине), две (за ней закрывается дверь), три (тень показывается в занавешенном окне на кухне).
Последнее, что я увидела, — как округлились глаза Гермионы и она вскинула руку, прикрывая распахнувшийся от удивления рот, когда наконец оказалась в гостиной.
***
Через приоткрытое окно я услышала глухой хлопок в тишине улицы. Я повернула голову и прищурилась, вглядываясь в темноту. Была обычная летняя ночь, теплая и безоблачная. Небо было усыпано сверкающими огоньками и раскидывалось широко-широко, накрывая куполом весь район, город или даже мир.
Я поняла, что больше не могу спать, встала с кровати, подходя к родному подоконнику, и выглянула в окно. Они были прямо посреди двора — видимо, звук издала хлопнувшая калитка. Я глянула на часы — пару минут как наступило шестое июня — и внимательно обвела взглядом фигуры Драко и Гермионы, которые практически слились воедино.
Он обнимал ее — нет, целовал! Целовал жадно, чувственно, немножко дико, хотя, возможно, подобное ощущение создавалось со стороны из-за атмосферы: высокое небо над головой, дом с черными окнами-глазницами, казавшийся больше из-за темноты, и пустой двор, пустая улица.
Драко нетерпеливо подтолкнул Гермиону к двери, и она попятилась, не разнимая объятий. Она держала его крепко, как в первый или последний раз, и ее подошвы шаркали по гравию дорожки, пока они шагали к четырнадцатому, все так же слившись в поцелуе, объединившись в один сплошной темный силуэт двух фигур.
Они с трудом поднялись по ступенькам: где-то Драко явно приподнял Гермиону, где-то она втащила его за собой, а потом в свете автоматических ламп я стала свидетелем того, как он толкнул ее к стене возле двери, налетая на нее и прижимаясь всем телом. Я видела его напряженную спину и руки Грейнджер, ухватившиеся за его плечи, цепляющиеся за шею и волосы. Белоснежные — такие знакомые — пряди путались в ее пальцах.
Не знаю, кто из них и каким образом открыл дверь, ведь я даже и не заметила этого. Мое заторможенное сознание отказывалось верить, что это происходило, и медленно впитывало в себя картинку этого поцелуя. Этого объятия. Этого проявления чувств.
Как только дверь распахнулась, Малфой почти грубо втолкнул Гермиону внутрь, продолжая удерживать за талию и бедра.
Когда, тихо скрипнув, дверь медленно закрылась за ними, я смогла спокойно выдохнуть, но не отвести взгляд. Я осталась на месте, осмелившись высунуться из окна, и смотрела на ступеньки и кусочек млечного пути, отраженный в занавешенном окошке кухни. Через несколько минут в окне второго этажа промелькнули две тени.
Я знала расположение мебели и могла точно сказать, что двигались они… к кровати.
Внезапно во всем доме полыхнули окна: свет зажегся всего на мгновение и тотчас погас, но осветил всю улицу так ярко, что я отшатнулась от окна, а когда вновь посмотрела на четырнадцатый, только покачивающаяся от сквозняка лампочка тускло светила над крыльцом.
========== Последний год ==========
П/А:
Ну, что говорят в таких ситуациях? Сама в шоке.
К тому же еще и не бечено.
∆∆∆
Прошел год.
Длинная череда похожих дней, в каждом из которых можно было найти что-то удивительное, необычное, но всё же недостойное отдельного описания.
Никому не интересна спокойная, счастливая жизнь.
Драко жил с Гермионой. На это указывало все: их совместные завтраки, обеды и ужины; посиделки в гостиной, на кухне или во дворе; выходы на улицу и уединения в спальне.
