Литмир - Электронная Библиотека

Если он вообще был.

Я раздраженно отвернулась от Драко, застывшего в нескольких метрах от крыльца, и посмотрела на дверь, которая открылась как раз в этот момент.

Когда Гермиона вышла, я заметила, что ветер усилился.

Она сделала пару шагов вперед, удерживая в руках громадный поднос, на котором стояла тарелка с печеньем, два стакана и пузатая бутылка с газировкой — надпись «Три метлы» ничего не сообщила мне.

Неожиданно по улице промчался особо сильный порыв ветра: деревья зашумели, где-то хлопнули створки окон, а после он подхватил подол юбки Гермионы, покачнул поднос, раздул рукава блузки. Резинка, удерживающая волосы, лопнула, и они рассыпались по плечам, прикрыли лицо, уши, шею. Гермиона застыла и тряхнула головой, но этого было недостаточно. Несколько прядей остались на щеке, приникнув к уголку губ.

Секунда — и пальцы Малфоя заправили непослушные волосы за ухо Гермионе, скользнув по щеке и скуле.

Я замерла, затаив дыхание.

Я ведь даже не заметила, что он стоял так близко.

Глаза Гермионы расширились — она, определенно, не ожидала такого.

Драко и сам от себя такого не ожидал.

Знаете, я ведь уже не раз давала понять, что не воспринимаю всерьез всю эту романтическую чушь: такие банальные, шаблонные ситуации никогда не впечатляли меня, но здесь… Здесь явно не было никакой романтической подоплеки, я ведь знала, что Драко даже недолюбливал Гермиону, когда они только начинали сотрудничать.

И вместо всех глупостей, здесь было что-то другое. В этот момент я ощутила, какой огромный шаг они оба сделали за эти три года.

И, кажется, я сделала его вместе с ними.

Мгновение прошло, Гермиона перестала глупо взирать на Драко, моргнула и залилась краской, отшагнув в сторону. Тогда он спохватился, перехватил поднос из ее рук и поспешно отнес к каштану, под которым они сидели.

Когда Малфой и Грейнджер сели на свои места и пригубили пенящийся напиток, который Драко разлил по стаканам, они оба старались не смотреть друг на друга.

Он ушел через несколько часов, за которые они перебросились от силы парой слов.

После этого дня у меня сложилось впечатление, что они избегали друг друга.

========== Четвертый Год. Первое полугодие ==========

Внимание: не бечено!

∆∆∆

Папа сказал — мы не можем поехать к бабушке в этом году.

Мама сказала — я прекрасно проведу время и дома.

Энди сказал — он тоже остается в городе на все лето и мы могли бы заниматься чем-нибудь вместе.

Наверное, это даже хорошо.

***

Это был июнь.

Обычно в июне жарко, знойно, солнце печет ужасно, а с неба неделями не проливается ни капли.

Обычно.

Этот июнь был пасмурным, прохладным — приходилось накидывать куртку или плащ каждый раз, когда хотелось выйти из дома. Ветер разгулялся на улице, и я уже почти было забыла, каким прекрасным, дружелюбным и располагающим к себе было начало мая. Конечно, может, еще рано волноваться — на дворе только третье…

А, нет, уже четвертое, и, знаете, лучше не стало.

Тоскливо, скучно, немного одиноко — я маялась, не зная, чем себя занять.

А пятого наконец увидела Гермиону.

Она пересекла гостиную, прошлась по кухне, замерла у окна в спальне, постояла, раскачиваясь, у шкафа в кабинете, и уселась за стол, сжав в пальцах ручку. Строчила без остановки: слово, пропуск, фраза, штрих, точка, завитушка, восклицательный знак, слово, слово, слово…

Я немного расстроилась, что задевала куда-то свою подзорную трубу — и думать было нечего, чтобы разглядеть хоть буковку, хоть маленькую запятую.

Ничего не понять.

Знаю только одно — когда Гермиона в конце концов поставила последнюю точку, она была совсем недовольна написанным. Придирчиво перечитав текст не раз и не два, она резко приподнялась из-за стола, через мгновение схватила куртку в прихожей и вышла из дома.

В три часа пополудни она вернулась и выставила в кухне картонную коробку. Кот живо заинтересовался ей и запрыгнул на стол, но Гермиона нервно махнула на него рукой, прогоняя прочь.

Волновалась?

Похоже, что да.

Она глубоко вздохнула, шагнула вперед и медленно сняла с коробки крышку.

Я приникла к окну.

Это была статуэтка — небольшая, размером примерно с кота, если того избавить от длинной, взлохмаченной шерсти, выполненная из непонятного материала: то ли камень, то ли металл.

Это был дракон — присевший на задние лапы и раскинувший перепончатые крылья. Слегка изогнутый хвост словно был готов качнуться в любую минуту.

Был готов и качнулся.

За долгие годы я уже почти привыкла ко всем странностям, происходящим в четырнадцатом доме, но это было что-то новенькое.

Гермиона отступила на шаг, повернувшись ко мне спиной, и взмахнула рукой — честно, я не могла увидеть, что именно она сжимала в пальцах, но что-то там явно было.

Дракончик распрямился, вытянул шею, потоптался на месте и, взмахнув крыльями, взмыл в воздух. Кот, испуганно взвизгнув, шарахнулся в сторону и замер в углу, привстав на задние лапы и нещадно шипя на нарушителя спокойствия. Но статуэтка, оказавшаяся вполне подвижной, даже не обратила на того внимание.

Дракон пролетел прямо под потолком, чуть не задев крыльями люстру — в размахе они были ох как широки, — и мягко спланировал прямиком на шкаф.

Гермиона развернулась ко мне полубоком, и я поняла, что же там происходило — да он же радиоуправляемый! Обыкновенная игрушка, каких тысячи, только, возможно, чуть более изящная и дорогая — у Грейнджер был неплохой вкус.

Моя фантазия подкинула мне парочку вариантов, зачем Гермионе могла понадобиться игрушка — но я была слишком любознательна и, чего уж скрывать, любопытна, чтобы довольствоваться малым. Я продолжила наблюдать, как дракончик по велению руки Гермионы порхает по всему дому: из кухни в прихожую, потом вверх по лестнице, круг по второму этажу и вниз — в гостиную.

А еще через десять минут туда же вошел Драко.

Я не знала, что он был в доме. Я не спускала глаз с четырнадцатого дома с самого утра — у меня нет предположений, как он попал внутрь, только если он не умел возникать прямо из воздуха.

Смешно.

Хотя вот Гермионе не было — когда он окликнул ее, она резко развернулась, покачнулась, словно ноги резко отказались держать ее, и опустила палочку…

Дракон, потерявший командира, сложил крылья и медленно, но верно стал приближаться к земле.

И тут вдруг — внезапно и неожиданно! — Малфой вскинул свою палочку, и дракон завис прямо у пола. Но крылья так и остались сложены — он как будто был выключен, а на весу его держала совсем другая, неведомая мне сила.

Драко — Драко! Как дракон! — да, я это серьезно — опустил игрушку на пол и, подойдя к дивану, сел на него, устраиваясь поудобнее. Гермиона подняла с пола дракончика и смущенно улыбнулась-усмехнулась Малфою.

Что-то было не так.

Конечно, за три недели я уже привыкла к этой неловкости. Знаете, мне было странно наблюдать за Драко и Гермионой после произошедшего во дворе: их будто подменили. Казалось, что до этого они всегда полностью были уверены в своих действиях, поступках, словах, а главное — отношении друг к другу. А потом пошатнулось одно — и весь их спокойный, но чудаковатый мир начал рушиться.

Мне было чуждо это.

Тогда я совсем не понимала, как спокойная, размеренная жизнь — целая жизнь! — может пойти по другому пути лишь из-за одного события. Я скидывала все на общее прошлое Грейнджер и Малфоя, их тайные дела, возможно, мировоззренческие или религиозные убеждения, но… сколько бы я ни пыталась хоть на мгновение представить себя на их месте — у меня не выходило.

Это было невозможно.

Гермиона была Гермионой — никто и никогда бы не смог понять, что именно происходило в этой слегка лохматой, заумной голове. Так же как и никто никогда бы не смог вывести на чистую воду Драко. И даже я… почему говорю «даже»? Да ведь я знала их лучше всех! Даже я не могла определить, что конкретно происходило с ними этим летом.

10
{"b":"885909","o":1}