Литмир - Электронная Библиотека

Впрочем, не стоит забегать вперед.

Гермиона и Драко перекинулись парой слов, затем она направилась в кухню, махнув ему рукой, чтобы следовал за ней. Секунд десять-двадцать он оставался на месте, будто показывая, что не намерен торопиться. Поднялся лениво, прошел на кухню, изображая полное равнодушие, презрительно глянул на кота, который бросился ему в ноги, надеясь заполучить порцию ласки, скривил губы, сложил руки на груди, приподнял бровь — всё это было настолько знакомо, почти близко: родные детали далекого и чужого Драко Малфоя. Я на секунду подумала, что он специально примеряет эту маску, вспоминает свой старый образ, чтобы повернуть все вспять и вернуть на круги своя.

Но, знаете, у него не вышло.

Когда бело-серый взор, выражающий ледяное спокойствие и безразличие, пал на дракона, занявшего свое место в коробке, где уже лежала открытка, а через мгновение переметнулся на Гермиону, расположившуюся возле подоконника спиной к окну — расслабленной спиной, с опущенными плечами и отсутствием малейшего намека на напряжение, словно Грейнджер забыла про волнение, нервы и беспокойство, пустив все на самотек, — Драко оторопел.

Тогда-то я и поняла, какой была последняя строчка в открытке.

«С днем рождения, — нет, скорее всего, не «Драко», — Малфой».

Гермиона застенчиво улыбнулась — забудьте, я ведь не видела ее лица, — и шагнула вперед, наверное, говоря что-то.

Вряд ли это были пожелания и поздравления — у меня отчего-то возникло подозрение, что она оправдывалась за эту маленькую слабость. Она ведь подарила ему игрушку — о чем речь?

Правда, это была очень хорошая игрушка и, пожалуй, прекрасный подарок для Малфоя — даже с моей точки зрения такой серебристый дракон подходил Драко по многим параметрам, и ведь это не учитывая всего того, что знала о нем сама Гермиона. Думаю, ему понравилось.

Однако я не успела стать наблюдателем восторга и восхищения, благодарностей и первых полетов, если все это вообще имело место, — отец заглянул в комнату и, не дав ни единого шанса его остановить, увел из комнаты — помогать со срочными, неотложными, невероятно важными делами, которые, конечно же, непременно требовали моего участия.

Когда я наконец смогла вернуться к себе, в доме я застала лишь Гермиону — Драко уже стоял на пороге, говоря последние слова и готовясь уйти с нашей улицы привычным маршрутом. Я и моргнуть не успела, как он пересек двор и ступил на тротуар.

А через секунду Гермиона выбежала за ним, хлопнув калиткой.

— Малфой, — окликнула она.

Он остановился и медленно развернулся.

— Да?

Она замялась.

Боже, да я стопроцентно уверена, что она хотела сказать что-то важное, что-то значащее для них обоих, в конце концов, что-то интересное для меня!

— Драконифорс, — торопливо произнесла она и кивнула, словно ее слова требовали какого-то подтверждения. — Не забудь.

Он кивнул в ответ, и уголки его губ дрогнули.

— Ты здесь не самая умная, Грейнджер, — мягко пожурил он, словно она просила запомнить его очевидные вещи.

Да что такое это чертово «драконифорс»?! Я устала чувствовать себя глупой и недоразвитой.

Между тем Гермиона нахмурилась, вскинула руки, сложив их на груди, и, кажется, собиралась было злобно огрызнуться, но Малфой опередил ее:

— Я запомнил, — он снова кивнул — складывалось впечатление, что это был единственный мало-мальски приличный жест, на который они оба были способны. — Честное слизеринское.

Лицо Гермионы внезапно озарилось, и она рассмеялась.

Улыбка не сходила с ее лица, пока она следила за Малфоем, который прошел по нашей улице и скрылся за поворотом.

Может, «драконифорс» — это имя того дракона?

Хотя Гермиона почти стара, чтобы давать имена детским игрушкам.

***

В окне второго этажа мелькнул яркий бело-голубой огонек. В комнате было темно, снаружи тем более, но этот отблеск отчетливо виднелся на стекле. Я подумала, что это отражение луны, но тогда была неделя ближе к новолунию — на небе светила лишь тонкая дуга. Такой серпик уж точно не мог сиять так ярко.

Кроме того, огонек двигался.

Яркое пятно скользнуло по окнам второго этажа, как будто кто-то внутри нес в руках светлячка, и спустилось по лестнице. Я видела его сначала в маленьком оконце наверху, а спустя пару секунд сияние охватило кухню, мягко проступили очертания холодильника, обеденного стола, пары стульев… и вновь все скрылось под темным покрывалом ночи.

Было около трех, как мне кажется. Может, ближе к половине четвертого.

В любом случае всем приличным, ничего не замышляющим людям давно пора было спать и вставать еще было рано. Но я все равно не разочаровалась в Гермионе, когда в гостиной зажегся верхний свет, и я увидела ее, застывшую посреди комнаты.

В руке эта вечная дурацкая ветка: Гермиона что-то прошептала, и на конце погасла та самая искра.

Да что же это такое! Что за волшебная палочка? Будь мой словарный запас побольше — я бы непременно выругалась. Сколько можно возиться с непонятными деревяшками?

Признаюсь честно, я громко цокнула, хотя моя мама просто ненавидела эту привычку и вечно пыталась отучить меня. Но здесь было без вариантов.

Я обвела глазами гостиную, удостоверившись, что все предметы стоят там, где должны: местами потертый диван, заваленный подушками; крепкий стол, тоже заваленный — только бумагами, книгами, карандашами, ручками, какими-то другими письменными принадлежностями и даже перьями; кресло, стул, тройка громадных шкафов, набитых — снова! — книгами; маленькое существо, сжавшееся перед Гермионой; рыжий кот, примчавшийся прямиком за хозяйкой…

Постойте!

Я протерла глаза, сомневаясь в здравости своего рассудка.

Маленькое, словно ребенок, лысое, сморщенное, с гигантскими ушами и выпуклыми глазенками, взирающими на Гермиону, оно выглядело отвратительно и пугающе.

Какого… черта?!

Мне хотелось вскочить с постели, выбежать из собственного дома, броситься к четырнадцатому, ворваться в гостиную и спросить у Гермионы Грейнджер, что за ерунда происходит у нее в доме вот уже три года.

Три года я наблюдаю за ней и ее дурацким коллегой (или другом, или врагом — зовите как хотите) и так ничего и не поняла. Я, быть может, не самая прилежная ученица, не знаток, не специалист во многих сферах, но я человек — человек, у которого есть глаза, уши, мозги, в конце концов.

И то, что случалось в четырнадцатом доме день изо дня, — ненормально!

Я протянула руку — на тумбочке стоял стакан — и глотнула воды. Пару раз моргнула. Еще раз потерла глаза.

Ни-че-го.

Точнее, всё.

Маленький мутант все еще находился посреди гостиной, и Гермиона совсем не выглядела испуганной — лишь слегка взволнованной. На самом деле, она даже говорила с ним. Улыбалась ему.

Настал тот самый момент, когда я поняла, что пора перестать думать и размышлять — достаточно простых наблюдений за четырнадцатым домом, чтобы сойти с ума. Мне до невозможности захотелось дернуть занавеску, прикрыть окно и отправиться в постель, но нет.

Нет.

Это же я — нельзя просто уйти и сдаться.

Надо понять.

Существо подтянуло повыше один из цветастых носков, оправило мешковатую тунику на теле и влезло на диван — видимо, по приглашению Гермионы. Она тут же опустилась рядом, без испуга или брезгливости — только с робкой улыбкой на лице.

Они говорили без остановки: размахивали руками, смеялись или хмурились, увлеченно слушали друг друга, будто были старыми друзьями. Я с удивлением наблюдала, как в конце концов непонятное нечто — не животное и не человек — вскочило с дивана, метнувшись к столу, и указало Гермионе на гигантскую стопку книг.

Я видела, как тонкие, будто младенческие губы произнесли «хогвартс».

И что-то, похожее на «дамодор».

Стоит ли говорить, что я не имела ни малейшего представления о значении этих слов?

Да и сами книги не произвели на меня такого большого впечатления. Мало ли старинных и заумных томов я видела в четырнадцатом доме? Тем более разглядеть названия сейчас не представлялось возможным.

11
{"b":"885909","o":1}