Сложно соединить это с появлением таинственного портрета. Особенного. Уникального. Портрета, который, как они верили, обязан быть связан с выдающимся волшебником.

Ещё и Люциус Малфой, который возвращает портрет на место. Место… Что же это за место?

А те обрывки информации, которые предоставил Драко? Пожиратели в Хогсмиде, отсутствие заинтересованности Волдеморта в Хогвартсе, словно он уже победил над замком. И над теми, кому он дорог.

И фраза, брошенная почти случайно. Она врывается в сознание Гермионы, и ей чудится звук, как если бы недостающая деталька встала в нужный паз.

Щелчок.

«Ведь никому нет дела до сквибов».

Она на мгновение прижимает ладони к вискам, а следом роняет руки на кровать и сдавленно лепечет:

— Драко.

Её горло пересохло, и голос звучит хрипло. Гермиона нервно сглатывает и повторяет:

— Драко.

Желание поделиться информацией разрывает её изнутри, но опасения не позволяют поддаться ему в полной мере.

Гермиона вновь окликает Драко и ждёт, искоса поглядывая на него.

Вздрогнув, он просыпается и мгновение рассеянно перебирает руками, пытаясь найти её. Не обнаружив Гермиону рядом, он распахивает глаза и взволнованно вздыхает.

— Грейнджер, — отрывисто, резко, — что случилось?

Он приподнимается на локтях, и Гермиона сжимает кулаки, набираясь решимости.

— Я думаю, что знаю.

— Что знаешь?

Она наконец разворачивается к нему лицом; его взгляд испуганный и всё ещё немного затуманенный после сна.

— Я знаю, чей это портрет. И знаю, где он.

Он хмурится и приоткрывает рот, но Гермиона не даёт ему вставить ни слова:

— Всё сложилось, всё просто встало на свои места, и я никогда ещё не была так уверена…

— О, я сомневаюсь в этом, — Драко издаёт приглушённый смешок и тут же хмурится: — Но, Грейнджер…

— Драко, я правда…

— Дай мне сказать!

Он прикрикивает, и Гермиона послушно замолкает и, шумно вздохнув, глядит на него. Он серьёзно смотрит прямо ей в лицо, но она всё равно отчего-то смущается своей наготы и комкает в пальцах одеяло, прижимая его к груди.

— Сколько времени?

Она пожимает плечами.

— Не знаю.

— Ты давно проснулась?

— Я не спала.

Малфой прищуривается, обводит её взглядом.

И коротко спрашивает:

— Ты правда догадалась?

В его тоне недоверие, и сомнения отравляют черты лица, но то, как он смотрит, как нервно сглатывает, как сжимает кулак, сминая простынь, указывает на надежду, уже успевшую поселиться в душе.

Гермиона несмело кивает; ей кажется, что отрывки мыслей и идей продолжают крутиться вихрем в воздухе вокруг них, и она на миг прикрывает глаза, а после говорит:

— Этот портрет не магловский, но и не совсем магический… то есть… на нём изображён сквиб.

Гермиона понимает, что после всего произошедшего слышать такое для Драко болезненно. Он морщится так, будто неприятный вкус расползается по языку.

— Что?

— Он отличается от всех других портретов, что я видела. И он подходит по всем параметрам.

— Грейнджер, ты ещё никогда не была так сдержана, когда дело касалось твоих знаний.

Малфой цокает языком, и Гермиона вздрагивает и нервно растягивает губы в подобие улыбки. Она пытается подобрать слова, пока Драко смотрит на неё нетерпеливо и почти раздражённо.

— Козёл — патронус Аберфорта Дамблдора. В день, когда твой отец выкрал портрет, он сражался в Годриковой впадине и был взят в плен, а после погиб.

— Только не говори, что…

— Этот портрет, он… — Гермиона глубоко вздыхает, пытаясь перевести дыхание, прежде чем озвучить догадку. — На нём изображена Ариана Дамблдор. Сестра Альбуса и Аберфорта.

Драко широко распахивает глаза.

— И ты думаешь, что Лорд?..

Он совершенно сбит с толку и даже не заканчивает вопрос, но Гермиона понимает его с полуслова.

— Она не была великой волшебницей. Она… была сквибом. Но Лорд мог решить прибегнуть к этому, потому что это хороший способ…

— …Поквитаться с Дамблдором.

Гермиона поспешно кивает, чувствуя нарастающий ком в горле.

— Я даже не уверена, что её портрет может разговаривать. Она… была слаба. Возможно, поэтому другие портреты не замечали её. Кроме того, она уходила с портрета не в сторону, а вдаль. Этим она отличалась от остальных.

— Ты видела её?

— Да, — выдыхает Гермиона и добавляет: — Ты сказал, что Пожиратели собрались в Хогсмиде. Мне кажется, они охраняют его. Раньше портрет был в Кабаньей голове. Я думаю, что после падения Хогсмида Аберфорт забрал его с собой в Годрикову впадину…

— Где его и нашёл мой отец.

Его узкие губы белеют, когда он сжимает их особенно сильно.

— Да. Всё сходится, Драко.

— Но зачем возвращать его на место? — Он снова хмурится; брови нависают над потемневшими глазами.

Драко отталкивается от постели и, выпрямляясь, садится. Одеяло сползает, открывая обнаженную грудь, расчерченную шрамами. Гермиона неосознанно прослеживает глазами особенно длинную полосу и гулко сглатывает.

— Предполагаю, что это должно было быть безопасным местом. Хогвартс и Хогсмид под контролем Пожирателей, а единственный человек, которого интересовал этот портрет, умер.

Слова кажутся нелепыми и тяжеловесными. Мысли обгоняют их, и Гермиона всё ещё пытается уложить в голове единую картину. Убедить Малфоя и себя саму.

Он неожиданно мотает головой.

— Ох, Мерлин, Грейнджер, только ты могла собрать всё это и прийти к такому выводу.

Гермиона едва не прикусывает язык.

— Ты веришь?

— Я не знаю, но звучит чертовски логично. Возможно, всё дело в тебе.

Драко подаётся к ней, и его лицо оказывается в полоске света. Солнце за окном уже объявило новый день, который вступает в свои права.

— Дамблдор действительно дал ценную подсказку. Он знал и о портрете, и о том, что ты сможешь передать информацию.

Вздрогнув, Гермиона внезапно чувствует пальцы Драко на своём локте.

— То есть всё было не зря? — едва слышно произносят его губы. Звук приглушённый, словно скрутили громкость, но она разбирает каждое слово.

И кивает.

— Драко…

Он меняется в лице.

— Но как он мог быть в курсе? — Пальцы сжимаются, впиваясь ей в кожу; Гермиона морщится и замирает. Голос Малфоя повышается и отдаёт горькой яростью. — Откуда чёртов… Откуда он узнал про портрет, если о нём не должен был знать никто, кроме моего отца, и…

Он задыхается и наклоняет голову, пряча лицо. Гермиона тянется к нему, обхватывая его свободную ладонь.

— Драко, постой, не заводись, — мягко останавливает она. — Я думала об этом, и у меня есть гипотеза.

Шумно вздохнув, Малфой смотрит на неё исподлобья.

— Само собой.

Она игнорирует его.

— Скажи, — она колеблется и рассеянно поглаживает его кисть. — Выручай-комната цела?

— Выручай-комната?

— Да. Я имею в виду… Она пострадала из-за пожара? Я не уверена, насколько он на самом деле повлиял на неё, и…

— Я не проверял, — Драко передёргивает плечами. — Несколько Пожирателей обсуждали, что якобы кто-то видел её, но, кажется, все попытки попасть туда обернулись провалом.

— И ты не знаешь, существует ли она до сих пор на самом деле?

— Нет, — он вновь цокает языком и сверкает глазами. — Грейнджер, какого чёрта мы обсуждаем Выручай-комнату?

Гермиона быстрым движением отбрасывает волосы с лица; его рука всё ещё на её локте, но движение будто пробуждает его, и Драко выпускает её. Гермиона быстро смотрит на зависшую в воздухе ладонь и снова прямо ему в глаза.

— В прошлом учебном году там было что-то вроде второго портрета Арианы. И тоннель, который соединял Выручай-комнату и Кабанью голову.

Малфой недоверчиво приподнимает брови.

— Ты сейчас серьёзно?

— Именно так мы с Гарри и Роном проникли в Хогвартс второго мая.

— Грейнджер, — голос Драко вдруг срывается; грудная клетка расширяется, когда он пытается набрать побольше воздуха. — Ты хочешь сказать, что в Выручай-комнате был проход, который соединял Хогсмид и Хогвартс? И кто угодно мог пройти по нему?