А затем Малфой шагает к ней, берёт за запястье и, притянув к себе, неуклюже обнимает.

Гермиона замирает, подавив всхлип.

Он… тёплый.

И уже знакомый.

Гермиона глубоко втягивает воздух, пропитанный запахом Малфоя, и её накрывает странное чувство спокойствия, которое, наверное, она не должна ощущать рядом с ним. Чувство, будто он может защитить её от угроз войны, когда Гермиона всего лишь в коконе его рук, прижимается лбом к его груди, стискивает пальцами его мантию.

Её рациональная часть понимает, что это ничего не значит.

И ничего ей не даст.

Но в этот момент Гермиона действительно ощущает себя чуть лучше, поэтому, собрав последние остатки храбрости, спрашивает:

— Можно я сегодня останусь здесь? — она смотрит на него, нелепо закинув голову; Малфой слишком высокий по сравнению с ней. Встретив его взгляд, Гермиона добавляет: — С тобой.

Ей кажется, что это правда лучший вариант, который у неё есть. Она не готова вернуться на Гриммо и не может представить себе ни одного спокойного убежища.

Печаль и отчаяние, охватившие Орден, заполнили всё пространство, пробрались в каждый угол.

И сегодня она не в состоянии бороться с этими чувствами.

К тому же её помощь не нужна: колдомедики справлялись, когда она уходила, а обсуждение следующих операций явно откладываются до того момента, пока Орден залижет раны. Тем более, как правильно заметил Малфой, они выиграли себе время.

Гермиона подозревает, что это ощущение безопасности рядом с ним мнимое, но всё же в это мгновение хочет отдаться ему и хоть ненадолго забыть о происходящем вокруг.

Когда Малфой глядит на неё в ответ, раздумывая над вопросом, в его взгляде Гермиона замечает какое-то непривычное тепло. Он мягче, чем она привыкла, как и все черты лица.

Она ждёт ответа.

Гермиона не уверена, что он согласится.

Но Малфой кивает.

***

Вопреки её ожиданиям, когда они оказываются в постели, он даже не пытается дотронуться до неё.

Они лежат на разных сторонах кровати, делят одно чересчур большое одеяло, и Гермиона ощущает лишь холод и пустоту. В воздухе между ними слишком много тоски, злости и недосказанности, и эта смесь совсем не напоминает эмоции, которые способствуют расслаблению. Темнота сгущается вокруг, давит и заставляет задуматься о том, что эта идея остаться там вместе с ним была ошибкой.

Но Гермиона не готова мириться с этим.

Она привыкла брать дело в свои руки.

Как сказал Малфой, она ведь никому не позволяет решать за себя.

Гермиона вздыхает. Расправляет плечи. Переворачивается на правый бок, чтобы даже краем глаза не видеть его. На мгновение жмурится и ещё несколько раз глубоко втягивает воздух. Она готовится.

И сама не верит к чему.

В комнате прохладно, но Гермиона чувствует странный жар, зародившийся в груди, который медленно вибрирует, словно мерцающее пламя.

Она снова вздыхает.

И когда воздух наполняет лёгкие, Гермиона движется в сторону Малфоя, пока не прижимается спиной к тёплому плечу. Он лежит на спине, как и в то утро, когда она навещала его после пыток.

От её прикосновения Малфой дёргается и не сдерживается:

— Что ты делаешь? — Она молчит, стиснув зубы. — Грейнджер?

У неё нет вразумительного ответа на его вопросы, и она решает игнорировать Малфоя.

Гермиона будет делать вид, что ничего особенного не происходит.

Она еле заметно ёрзает, устраиваясь удобнее, и ждёт его реакции. Он больше не задаёт вопросов.

Вдруг Гермиона понимает, что если он сейчас отодвинется, ей будет неприятно. Внутри появляется тугой узел, который скручивается, и тревога нарастает. Гермиона несколько раз сглатывает, чтобы избавиться от большого кома в горле.

Зачем она вообще всё это затеяла? И почему… Почему это так важно?

Она прикрывает глаза, стараясь не думать о том, что происходило между ними в этой самой постели в прошлый раз. Неужели она нарывается на продолжение?

Возможно, ей действительно стоит лучше обдумывать свои решения.

Вдруг в один миг Малфой тяжело вздыхает, и его рука опускается к ней на талию, а он сам поворачивается, теперь прижимаясь грудью к её спине.

Не удержавшись, Гермиона вздрагивает от неожиданности, и он, почувствовав это, тихо шипит и моментально отдёргивает руку.

— Нет! — яро останавливает его она и замолкает, вжав голову в шею.

Тишина вновь повисает между ними, и это неловкое мгновение растягивается в вечность.

И вот наконец Гермиона слышит едва заметный, короткий и тихий смех за спиной, небольшую ухмылку, скользнувшую по губам. Гермиона ждёт язвительного комментария или издёвки, но Малфой молчит и пару секунд спустя возвращает руку на место. Вторую он просовывает Гермионе под шею, прижимаясь ещё крепче к её спине.

— Давай спать, Грейнджер, — шепчет он ей в затылок.

Гермиона замирает.

Она наслаждается теплом, смущается своего поведения, пугается собственной реакции, чувствует при этом странное умиротворение… Столько эмоций накрывают её, и она просто не сводит глаз с ладони Малфоя перед своим лицом, которая спокойно лежит на подушке. Его пальцы подрагивают в полумраке.

Гермиона заворожённо смотрит на них, ощущая спиной, как движется его грудная клетка при каждом вдохе и выдохе, и неосознанно подстраивается под дыхание Малфоя.

Дышит с ним в унисон и чувствует тепло.

Тепло и твёрдость его тела, и спокойствие.

И безопасность от его присутствия.

И что-то ещё.

Всё так, как она и задумывала. Мысли постепенно замедляют свой ход. Малфой чуть сильнее сжимает Гермиону в объятиях, перемещая руку на её живот.

Она улыбается уголками губ, снова бросая взгляд на ладонь перед собой, а затем протягивает левую руку и переплетает свои пальцы с его.

***

Малфой напряжённым взглядом наблюдает, как она переставляет стул поближе к нему. Он почти не шевелится, лишь голова поворачивается, когда Гермиона садится сбоку от него и глубоко вздыхает.

Она не уверена в том, что делает.

Поза неудобная: Гермиона сидит лицом к нему, в то время как Малфой не может толком развернуться; не позволяют кандалы.

Но ей всё равно.

Он хмурится, когда она поднимает руку и молча тянется к его лицу.

Гермиона дотрагивается до его шрама прямо как в Паучьем тупике перед тем, как он поцеловал её второй раз. Она проводит пальцами по скуле и вдоль линии челюсти, задерживаясь около подбородка. Его кожа, отвыкшая от солнечного света, посеревшая и сухая, и всё лицо чётко очерченно из-за проступающих костей.

Малфой глядит прямо на неё с подозрением, но не отстраняется.

— Я ведь делала так раньше, — шепчет Гермиона и смотрит на его щёку, на ухо, на пряди волос на висках — куда угодно, лишь бы не встречаться с ним взглядом.

— И не раз, — срывается с его губ, и она видит, как Малфой тотчас прикусывает щёку изнутри. Она быстро смотрит ему в глаза; они темнеют.

— Эти шрамы… Почему ты не избавился от них?

— Я не смог, — Малфой слегка качает головой. — Да и не только я. Снейп хороший колдомедик, но косметические процедуры у него выходили средне.

— Да, я знаю, я помню, — Гермиона протягивает вторую руку и кладёт ему на грудь. Она знает, что в этом месте под его тюремной мантией — россыпь тех шрамов, что остались после магического кнута.

Малфой вздрагивает.

Гермиона медленно опускает обе руки, не глядя ему в лицо.

— Ты как-то сказал, что Снейп понимал, что его подозревают.

— Что? — от неожиданной смены темы Малфой слегка теряется. Его голос звучит хрипло.

— Ты рассказывал, что Снейп подключил тебя, чтобы перепроверять информацию. Теперь я знаю, что это была совсем не главная причина. Может, он и использовал тебя, но в первую очередь он… помогал тебе.

— Всё так, Грейнджер, но я не понимаю, к чему ты ведёшь.

Гермиона слегка поджимает губы и откидывается на спинку стула. Сцепив ладони, она переплетает пальцы, подбирая слова.

— Как ты думаешь, он знал, что Лорд раскрыл его?