– На кой мне черт целая телега?! – опешил мужичок.

– Тогда не покупайте.

Покупатель ушел прочь, плюясь, а торговка успокоила сама себя, что продавать по одному клубню – убыточно, точно ничего не заработаешь, так и с голоду можно помереть. Посмотрев завистливо на своих торгашных соседей, она уяснила одну маленькую вещь: новеньких и приезжих никто не любит, следовательно, нужно пользоваться теми преимуществами, что даровала природа; и решила вновь прибегнуть к искусству ведовства. Как только Пиявка и Банный Лист услышали слетевшее с уст хозяйки слово «заклятие», то они зажмурили глаза и заперлись в берестяном туеске до свершения. Незадачливая торговка, сердитая юная ведьма схватила грозную книгу и расположилась позади своей повозки так, что никто не смог ее видеть. Среди гор сложенных корзин и стопок ящиков с овощами она открыла книгу и принялась нетерпеливо искать подходящее заклинание на удачную торговлю. Когда ритуал свершился, то внезапно скрылось солнце, неожиданно спустились сумерки, и в небе возник какой-то непонятный шум. «Неужто опять ливень получился, – досадливо почесала затылок заклинательница. – Ну нет! Не должно же второй раз так быть! Я же совершенно другое произнесла заклятие».

Тень темнее темного накрыла городище и тотчас исчезла. Затем вновь пронеслась. Потом прозвучал звериный, доселе неслыханный, рёв, потрясший весь небосвод. Мощный порыв холодного ветра прорвался за городские стены и поднял целые вихри пыли. Тень снова пронеслась. Будто огромная птица. Алеська всматривалась в небо, но ничего не могла разглядеть, выхватить взглядом то, что там было. Оно словно пряталось, но ровно до тех пор, пока ужас не прочитался в глазах горожан. Дикие истошные крики заложили уши. Зазвенели тревожные медные барабаны. Ярмарка практически опустела – весь люд беспокойно разбегался. Небесный шум сделался сильнее и похож был на то, как непогода терзает крылья ветряной мельницы. Крылья. Крылья! Это была не птица. Это. Это. Это словно из книжек с картинками, где изображался летающий огненный ящер. Наблюдение девушки лишь подтвердилось.

– Огненный ящер!! – закричала разукрашенная женщина у соседнего прилавка.

– Это Адалид, черт бы его побрал! Откуда он взялся, он же должен быть мертвым! – не поверил своим глазам конопатый рыжий дед.

Алеська слышала в детстве это имя – Адалид – он считался древним крылатым огненным ящером, главным оружием которого выступало огненное пламя, выпускаемое из зубастой пасти. Он мог запросто за один разворот сжечь целое поселение или посевы пшеницы. Питался, соответственно, поджаренными человеческими и животными жертвами. По форме это чудовище напоминало птицу, если обнаружить его высоко-высоко в небе. Его размеры поражали: два крыла с широким размахом, что могут пол-городища накрыть. Имел он длинную шею, хребет с шипами и длинный хвост с кончиком в виде копья. Но Алеська видела на картинках немного другого огненного ящера – живого с бронзовой чешуей, а этот, зависший над городищем, – какой-то живой не жилец, его можно было даже просматривать насквозь. Он словно скроен из золотых огоньков, частиц черно-серо-белого пепла и тлеющих угольков – все они неплотно прилегали друг к другу, поэтому между ними виднелись сквозные отверстия. Морда свирепая с ноздрями, такими же большими, как глаза его, что горели ярко красными углями. Народ беспокойно судачил, что этот огненный ящер прибыл из мира усопших, из так называемой Нави, обители всего темного, потустороннего и скверного. Непонятно только, каким образом, благодаря какой неведомой силе, он попал из мира усопших в мир живых людей – в Явь. Эти миры никак не должны пересекаться, иначе будет хаос, первым признаком которого могло считаться появление всякого рода скверных сущностей по типу Адалида или еще хуже кого. Поэтому горожане свято верили, что прилёт ящера – не что иное, как случайность, во всяком случае хотели в это верить. Летающий ящер тем временем стал широко раскрывать ноздри, надувать брюхо и выпускать из поганой пасти желто-красный огонь. Заполыхало всё разом – дворы, избы, солома – всё быстро разгоралось. Небывалый пахнул жар с запахом горящей древесины и мяса.

Молодая ведьма спряталась под телегу и старалась отрицать всё происходящее, свести на непримиримое «нет», на простое совпадение, ну или хотя бы на то, что всё могло привидеться ей, слишком уж зловещей казалась правда. Ну никак не могло это быть ее рук дела; волновало только одно – скорее убраться из охваченного пожаром городишка.

Часть горожан набирала воду в бадьи и тушила избы, другая часть хваталась за оружие – метали копья и стрелы из лука в огненного ящера, третья часть во главе со старцем бросилась на жертвенное капище перед деревянным божественным идолом потрошить кур для вымаливания прощения у богов, чтобы вернули они ящера обратно в мир усопших. Старец швырнул в сторону свой посох, сбросил одежду и даже скинул очелье с волос, оставшись полностью нагим; вымазался жертвенной кровью и стал плясать обряд.

У ведьмочки промелькнула мысль, что она смогла бы вызвать ливень, чтобы потушить пожары, но потом передумала – как бы хуже не стало. Тогда она решила на время оставить питомцев, включая лошадь, и побежала к торговым лавкам.

– Где же ты? Где же? Вот ты где! – она схватила того самого ароматного жареного поросёнка, несколько ржаных караваев, пару головок лука – завернула всё добро в платок и вернулась к своим. Город уже к этому времени прилично заполонило непроглядным дымом. Искательница безрассудных приключений убедилась, что питомцы в своем укромном месте, освободила лошадь от телеги и ускакала из охваченного огнем и паникой городища. Позади осталось мерцающее алое зарево, и на этом фоне выделялось лишь единственное уцелевшее – деревянный исполин, представитель божества на лихой людской земле.

Так уж сложилось, что ведовство, передавшееся по наследству, не совсем ладно спорилось. Девушка понимала, что трудности на пути происходили не без ее лихого участия, но не желала в это верить – отрицала – больше всего на свете ей хотелось: наесться досыта, отоспаться вдоволь, попасть на столичные смотрины и подарить свое сердце княжичу.

В то время, пока скиталица нашла место для перекуса и сна, огненный ящер Адалид спалил еще одно городище и несколько полей льна, но прямого участия девушки в этом лютом бардаке не было – никаких «бойкой» торговли и заклятий – просто летающее чудовище преследовало беглянку по непонятной причине. По городам и весям поползли слухи, что пришел конец всему людскому миру. Последний раз огненных ящеров видели лет сто назад и еще ровно столько же зим назад. Однако, пока народ пребывал в панике, в определенный момент ящер просто взял и испарился точно также внезапно, как и появился тогда в городище с высоким бревенчатым частоколом. Девушка же продолжала опасаться летающее непрошеное чудовище и старалась находить такие места, где бы ее точно никто не нашел.

Из бреши обвалившейся крыши хижины, заброшенной в лесу, вился дымок от костра. У выгоревшей от солнца (и времени) и почерневшей от сырости деревянной стены возле входной двери, болтающейся на одной петле, стояла и отдыхала откормленная лошадь. Внутри хижины у костра расположились сытые: спящий Банный Лист, неподвижная Пиявка и читающая Алеся из Краснолесья. Она листала бабушкин Палимпсест в целях поиска правильного заклятия, чтобы расколдовать ворону, но ничего подходящего не попадалось. Были забавные заклятия, как например, обратить неугодного человека в покорную зверушку, но это было всё не то. Молодая ведьма злилась. Она так сильно вымоталась за последние дни, что хотелось просто лежать и ничего не делать. К тому же после вкусной свинины с луком и караваем изрядно клонило в сон. Перед ней в полный рост туманной дымкой возникла дева. Какая-то неведомая сила исходила от нее. Ее величественный монотонный звучавший эхом голос усмирял языки пламени костра, заставлял стихнуть ветер и треск ночных сверчков.