— Марат! — испуганно дернулась Фарида, но он остановил ее одним движением.

— Нет. Достаточно Фарида! Если ты хочешь что-то делать, делай, но я в этом участвовать не буду. И имей в виду, я больше не заговорю с тобой, пока сын не появится дома.

Дамир вернулся к Лиле, но она не разговаривала с ним, просто лежала, смотря в одну точку и на все попытки завести разговор, укрывалась одеялом и молчала. Он готовил обеды и ужины, пытался ее кормить, но она протестовала, отворачиваясь или просто начинала плакать, и он не мог этого больше выносить.

— Прости меня малышка, прости⁈ Давай немного прогуляемся? — просил он, но она упорно молчала и лишь глаза в темноте блестели от слез.

Так прошла неделя, а когда в очередной вечер он приехал с работы, она просто ушла. Он обзвонил всех, кто мог знать о ней, спрашивал у соседей, но те только разводили руками и говорили, что давно ее не видели. Он поднял все свои связи, а когда спустя два часа она пришла домой, холодная и мокрая от дождя, он едва не поседел.

— Лиля? — он смотрел на нее, еле стоящую на ногах и отчаянно желал, чтобы все закончилось. — Где ты была?

— Гуляла. Ты же хотел, чтобы я гуляла.

— Вот так? — спрашивает он, смотря на нее.

Тонкий спортивный костюм, и кроссовки на голые ноги. Волосы в беспорядке свисают сосульками по спине.

Она пожала плечами и прошла в комнату, собираясь прилечь, но Дамир силой заставил ее идти в душ.

— Тебе нужна горячая ванна, невеличка, — говорит он, замечая как ее ресницы дрожат. — Не плачь, прошу, ты разбиваешь мне сердце.

— Уходи, прошу тебя. Я больше не могу тебя видеть, каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу… — она замолчала, не говоря о том, что у них мог быть малыш, если бы не его мать.

— Кого?

— Я вижу нашу связь, и мне становится настолько плохо, что я задыхаюсь рядом с тобой. Мне кажется еще немного и я что-нибудь сделаю с собой, лишь бы не чувствовать эту боль! — она виснет на нем и в тоже время хочет оттолкнуть, а он не веря в то, что слышит, трясет ее.

— Не смей Лиля! Не смей!

— Уходи! Уходи или я за себя не отвечаю! — шантажирует она его и он сдается.

Он берет с нее слово, что она ничего не сделает и пропадает ровно на две недели. Чтобы потом вновь ворваться в ее жизнь и вытрясти из нее всю душу, заставив отдаться с таким отчаянием, что на утро, она, сгорая от стыда, просит его уйти и больше никогда не появляться в ее жизни.

И как только он выполняет ее условия, ей становится настолько одиноко и больно, что она отчаянно хочет вернуть его. Но понимает, если вновь сойдется с ним, его мать никогда не примет ее. И потянувшиеся дни, она меланхолично съедает себя, желая позвонить ему, чтобы услышать его голос и одновременно проклиная тот день, когда они встретились.

И лишь когда ее бывший сокурсник, неожиданно пишет ей, что хотел бы встретиться, понимает, что пора приходить в себя.

И вот, очередная встреча с тем, от которого сердце едва не выпрыгивало из груди и они снова на том же месте, будто первый фальстарт заставил их вернуться на исходные круги и пережить это еще раз.

Настоящее.

— Держись малышка, все будет хорошо, — приговаривал Дамир, держа ее за руку и одновременно следя за дорогой.

Он не позволил трогать Лилю, усаживая в машину и увозя в больницу, больше не доверяя никому.

— Дамир? — испуганно шепчет Лиля, и он впивается в нее таким же взглядом, вжимая педаль газа в пол.

И лишь в больнице, когда спустя несколько часов, врач говорит, что опасный момент миновал, Дамир выдыхает и вместе со слезами сползает на пол, шепча молитву.

40

Кемаль и Динара вместе прибыли в больницу. Зайдя в здание, они уточнили, куда отвезли Лилию Мурадову и быстро поднялись в лифте на нужный этаж. Увидев Дамира на полу, Динара вскрикнула, и Кемаль прижал ее к себе.

— Брат? Что с Лилей?

— Все хорошо, — бросил он, поднимаясь с колен. — Врач выходил, сказал, что опасность миновала, но они оставят ее на несколько дней под присмотром.

Динара расплакавшись, принялась утешать Дамира, и Кемаль подошел, чтобы обнять его.

— Даже не представляю, что ты сейчас чувствуешь, Дам. Если бы с Диной, случилось что-то похожее, я бы, наверное, умер, — проговорил Кемаль, и она удивленно и настороженно уставилась на него.

— Дай Бог, вам никогда не узнать, что это такое! — проговорил он и, выбравшись из двойных объятий, присел на стул. — Попроси больше никого не приезжать. Я сейчас не готов к разговорам, а как только будут какие-то новости, обязательно позвоню.

Кемаль понял, что Дамир хочет остаться один и потянул за собой Динару.

— Идем Дина.

— Дамир, как только разрешат посещения, ты нам сообщишь? Я хочу ее видеть, — попросила Динара и он кивнул. — Скажи ей, что я очень ее люблю.

Убедившись в том, что с ним все в порядке, они уходят. В машине, Динара вспоминает его слова и смотрит на него, а Кемаль жалеет, что на эмоциях не сдержался.

— Кемаль?

— Дина, я сказал то, что чувствовал, — решил он расставить все точки над i.

— То есть ты…

— Думаешь, я настолько жесток и черств, что мне было бы плевать на то, что моя жена мучается?

— Нет. Конечно, нет, — вспыхнула она, понимая, что он говорит не о ней, а в общем, о своей жене.

Будь ею кто-то другая, он также бы переживал. Бабочки зародившееся в животе после того, как он сказал те слова, тут же сдохли. Динара отвернулась к окну и незаметно смахнула слезы.

Дура! Неужели и вправду подумала, что он хоть немного любит тебя?

— Не переживай так, с Лилей все будет хорошо. Дамир о ней позаботится. А я позабочусь о тебе, — Кемаль нежно поглаживал ее руку, и она кивала, не поворачивая головы, чтобы не видеть его глаз.

Жалость, вот чувство которое он к ней испытывает. И разве она может его винить? Разве насильно женив человека можно к нему испытывать любовь или хотя бы нежность? Нет. И Динара это прекрасно понимала.

— Ты, действительно не против, чтобы свадьба состоялась через пару недель? Или просто смирилась с решением наших отцов? — спрашивал он, а у нее ком стоял в горле от невысказанной обиды и слез.

— Днем раньше, днем позже. Что это изменит? — прошептала она, не поворачивая головы.

— То есть тебе плевать? — вскипел он тут же и, сжав оплетку руля, заиграл желваками.

Неужели ты и вправду решил, что ей не плевать на тебя, и она торопится, потому что любит? Дурак.

— И раз уж у нас зашел разговор о свадьбе, хотел уточнить. Я согласился на то, что трогать тебя не буду. Но я так же надеюсь, что ты не станешь проводить время с другими мужчинами, — бросил он зло, и она вскинула на него свои горящие глаза.

Что? Да как он смеет?

— А ты? Уверен ли ты, что сам удержишься от соблазна провести время с другой? — ее ядовитая ревность скрипела на зубах, будто сахар, и она быстро облизнула губы.

— Что-нибудь придумаю, — бросил он, метнув на ее губы свой взгляд.

— Ну и я, что-нибудь придумаю. И не забывай, только благодаря мне, ты получишь, свой чертов бизнес!

— Что? — он резко нажимает на тормоза и хватает ее за лицо, поворачивая к себе. — Повтори!

— Что слышал! — храбрится она, но когда машины стали сигналить им, ведь они остановились посреди шоссе, оглянулась. — Мы мешаем движению.

— Я не просил тебя о помощи! — он продолжал сверлить ее глазами.

— Если бы я не согласилась, мой отец бы убил тебя.

— Да неужели? Убил бы сына своего лучшего друга? — он убрал руку и откинулся на спинку, когда ему в стекло прилетел кулак.

— Ты дебил? Совсем что ли водить не умеешь? — мужчина не очень приятной наружности угрожал ему и Кемаль, тяжело выдохнув, потянулся к бардачку, вытащив оттуда оружие, открывая дверь.

— Какие-то проблемы? — спросил он направляя на того ствол.

Поняв, что он не шутит, мужчина поднял руки и быстро ретировался. А он сел назад в машину и резко сорвался с места. Динара сидела притихшая, понимая, что только сумасшедший возит в машине оружие. И все же, нет-нет бросала на него незаметные взгляды.