Он попытался пошевелить рукой или приоткрыть глаза, но тщетно – тело не слушалось его.

Девушка уже осторожно опустила его тело на дно погребальной лодки.

Невероятным усилием воли он снова погрузил свое сознание в почерневшее тело, в которое теперь жаждал вернуться с такой же силой, с какой мечтал от него освободиться.

Девушка положила правую ладонь на его голову и произнесла заговор разрыва науз на языке Древних.

Из нее истекала колдовская сила широкой серебряной рекой. Ее слова ткали могущественные древние чары, которым он был не в силах противиться, хоть и был проклятым на одинокую вечность Древним Бессмертным.

Он знал, что, когда она закончит творить колдовство, его связь с измученным телом навсегда разорвется.

Нет!

Он больше не хочет этого. Не хочет умирать. Не нужен ему вечный покой, ведь у него есть то, ради чего стоит жить.

Он должен дать знак, что жив. Он должен… О, Солнце и Луна! Он должен любой ценой сделать это!

– Белая река, текущая издалека из Лунного чертога от Белого бога, разорви узы, лиши разум груза, очисти тело, сделай душу белой, наполни…

Тут девушка прервала чтение заговора, ведь не знала имени покойника, но, подумав, решила его посмертно имянаречь. Она закрыла глаза, сосредоточилась, и имя пришло к ней само.

– Наполни Мориана покоем и забери в Белое море…

Вдруг ей показалось, что мертвец вздохнул, полотно на его лице всколыхнулось, но решив, что это ветер, она продолжила:

– К Белому острову пусть плывет, Белого бога пусть найдет, встанет перед Белым Престолом и родится богом новым…

Девушка оборвала заговор. Кружево чар развеялось, и видение иного мира исчезло, ведь черная обугленная рука покойника вцепилась в край ее одежды.

Мужчина с золотой косой яростно обнажил меч. С каким удовольствием он бы отрубил эту поганую руку, если бы девушка ему не приказала:

– Зови целителей.

Марена не находила себе места, меряя шагами лекарскую палатку, где семеро Святых пытались привести в сознание пленника.

«Мориана», – мысленно поправила она саму себя.

Она едва не лишила его жизни. Его нить жизни было в ее руке, которую она чуть не перерезала силой Аркама.

Богиня Войны прикоснулась ледяными пальцами к кристаллу в основании своего меча, похожему на горный хрусталь, без которого Аркам был просто грудой металла – последнему осколку реликвии белых богов, Камню Света, который Древние Бессмертные привезли с далекой планеты Сирин, прилетев к Земун на трех алмазных лунах.

Во время погребального обряда она вставила камень в свою диадему, чтобы совершить белое колдовство и провести мародейский обряд, и едва не погубила живую душу.

Аркам был создан, чтобы рассеивать тьму и уничтожать зло.

Ни один невинный не пострадал от него – только черные боги, которые были искажены запретным черным колдовством. Все они умерли во время войны белых и черных богов – тогда Аркам испепелил их дотла, но с помощью темной силы они воскресли, став кровожадными и жестокими чудовищами, обитающими в ночи – змеевичами.

Девушка вздохнула и убрала с лица почерневшую прядь волос – медленно и верно личная сила исцеляла ее поврежденное тело. Скоро седина исчезнет, как и все шрамы на ее теле, кроме одного – глубоко в сердце.

Марена нахмурилась и прогнала тяжелые воспоминания о своем первом военном походе и мучительном плене.

Она дала клятву, что уничтожит всех змеевичей до одного, сотрет с лица земли так, что ни следа, ни памяти о них не останется, и любой ценой сдержит обет. Никто и никогда не должен проходить через то, что видела, испытала и пережила она.

«Нет, Мориан не змеевич. Уж я бы это почувствовала», – подумала девушка и вздохнула.

Велес и Перун охраняли палатку целителей снаружи, сменив часовых. Марена лично настояла на этом. Она была не в настроении слушать колкости генералов или вникать в их отчеты.

Ей надо было подумать в одиночестве и решить, что делать с пленником – единственным трофеем в этом утомительном и долгом походе на юг.

«Что сказать отцу? – с тревогой подумала царевна. – В пирамидах нет Тяги Земной. Почему отец был уверен, что в Аме спрятано оружие змеевичей? Здесь пусто».

Марена задумчиво почесала кончик носа, поймав себя на мысли, что лукавит.

«Нет, кое-что, конечно, там хранилось: в крепости был запечатан дивович – пленник Мориан. Защиту его темницы смог разрушить только Аркам, значит, тюремщик обладал равной мощью, и это мог быть только Древний Бессмертный, но кто? Все черные боги были сожжены ее отцом на горе Алатар после подавления восстания генерала Чермигила, а его полководцы –заточены глубоко под землей. Если Мориан расскажет о черном боге, что пленил его, то его разум стоит того, чтобы пожертвовать жизнями семидесяти семи Святых, если сыщется столько белых целителей в необъятном Дивмаре. Отец будет доволен. Я пойду в новый военный поход, и тогда моя свадьба отложится», – подумала Марена и решительно мотнула головой, отгоняя дурные мысли.

Она и дальше бы продолжила мерить шагами палатку, если бы ее размышления не прервал Святой, вышедший из-за ширмы, за которой вспыхивал золотой свет и монотонно повторялся заговор исцеления.

– Верховный главнокомандующий, – целитель почтительно склонил голову со снежно-белыми волосами перед девушкой, – узник жив, но пока без сознания. Его тело сильно повреждено огнем. Боюсь, разум его тоже поврежден. Непоправимо.

Марена нахмурилась, в ее серых глазах сверкнула молния.

– Безумие?

– Нет, Верховный главнокомандующий. Перерождение сознания. Пленник потерял память из-за проведенного белого колдовского обряда, – деликатно склонил голову Святой, чтобы не встретиться взглядом с рассерженной дочерью царя Белесара.

– Я дала ему новое имя и отрезала память, чтобы он упокоился, – Богиня Войны заложила руки за спину и прикусила губу. – К сожалению, этот обряд необратим.

– Да, Верховный главнокомандующий, – подтвердил целитель, – но есть слабая надежда, что когда пленник очнется, то со временем вспомнит что-нибудь, ведь хоть по сложению тела он и юноша, но по качеству оного – старик.

Марена с интересом пронзила взглядом белое лицо Святого, с которого давным-давно стерлись все черты.

– Я хочу его видеть.

Это была не просьба, а приказ, поэтому целитель с поклоном проводил Богиню Войны за ширму, за которой лежало покрытое черными струпьями и тело Мориана.

Его обмыли живой водой из Беледонских источников, и угольная корка сразу же вспенилась, обнажив в трещинах запекшейся коросты здоровую, молодую и розовую кожу. Череп был лысым, но правильной формы – без бугров и шишек, зато все кости были сломаны и срослись в изломанное месиво.

«Даже если выживет, не сможет ни ходить, ни держать меч, ни колдовать, – с досадой подумала Марена, – надо все сломать и заново срастить».

– Его кости скоро срастутся. Тела дивовичей всегда принимают свою изначальную форму, задуманную Богом Родом, – словно прочитал мысли девушки Святой.

Богиня Войны наклонилась к покрытому сажей лицу Мориана, изучая его черты, и вдруг отпрянула, ведь юноша открыл глаза и вперил в нее черный немигающий змеиный взгляд.

– Он пришел в себя, Верховный главнокомандующий. Не бойтесь. Это не чудовище, а жертва, которая провела тысячи лет во тьме. Видите, как сильно его зрачки расширились? Совсем скоро его глаза приспособятся к свету и станут нормальными, – с улыбкой произнес целитель и незаметно покинул палатку, оставив Марену наедине с пленником.

Вдруг тишину в палатке разорвал смех Перуна. Следом за ним вошел Велес. Оба генерала сгорали от любопытства, поэтому вошли за ширму без разрешения Марены, и застыли в замешательстве, увидев нахмуренную царевну.

– Вот же уродец! – воскликнул Перун, тряхнув огненно-рыжей головой, не сводя удивленно распахнутых глаз с узника.

Велес довольно хмыкнул и перебросил за плечо длинную золотистую косу, перевитую белым шнуром.